Александр Суворов. Водяная землеройка, или человеческое достоинство на ощупь. Роман-эссе.
III
До овладения письмом по ладони я знал только рельефно-точечную систему Брайля и дактильный алфавит. Кстати, именно _д_актильный, а не _т_актильный; восходит к тому же корню, что и «дактилоскопия». От слова «палец». Пальцевый алфавит. В разговорный язык вошёл сокращённый вариант — «дактиль». Я всю жизнь безуспешно с этим вариантом воюю, потому что мне-то известно, что дактиль в силлабо-тоническом (слого-ударном) стихосложении — это трехсложная стопа с ударением на первом слоге: например, л~адога.
Я не знал зрячих букв, но письма домой уже давно писал по-зрячему — на обычной пишущей машинке. Для этого достаточно было знать не буквы, а клавиатуру. Машинописи так называемым «слепым» методом меня, среди других воспитанников детдома, научил Альвин Валентинович Апраушев. Тогда он ещё не был директором. И мне было не больше тринадцати лет.
Для слабовидящих, чтобы они не портили зрение, подсматривая на клавиатуре, где какая буква, на машинках сделали приспособление из деталей детского технического конструктора и плотной брайлевской бумаги. Бумагу приладили к корпусам машинок так, чтобы она закрывала клавиатуру, мешала подсматривать. Ну, а мне зрячие знаки на клавишах вообще замазали, наклеив на каждую клавишу брайлевские буквы. Пока эти наклейки стёрлись, я уже знал клавиатуру наизусть, и наклейки сняли. Отмыли ли при этом от клея зрячие знаки — не знаю.
У каждого из нас была своя зрячая машинка. Я все годы учёбы в Загорске проработал на «Башкирии».
Альвин Валентинович через много лет говорил мне, что просто решал свои учительские проблемы — машинописные тексты учеников проверять проще, чем брайлевские. А я ему ответил, что, оснастив учебный процесс плоскопечатными машинками, он определил мою судьбу. Я стал в своей литературной работе самостоятелен в наибольшей степени. Сам писал свои тексты сначала по Брайлю, а потом сам же перепечатывал их по-зрячему, никому диктовать ничего не надо было. Николай Островский диктовал, Ольга Скороходова диктовала, а я печатал сам. И под копировальную бумагу, делая обычно не меньше трёх копий. С какой стороны на копирке краска, а с какой нет, легко отличал на ощупь. Примерно через тридцать лет умение печатать на зрячей машинке позволило мне чрезвычайно легко, играючи, овладеть клавиатурой компьютера. Нижайший поклон Вам, Олег Валентинович! (Паспортное имя — Альвин. Но он, начав работать в Загорском детдоме, видимо, посчитал это имя чересчур сложным для слепоглухонемых детей. Всем представлялся Олегом, и педагоги привыкли его так называть. А то, что он на самом деле Альвин, я узнал через много лет, не то студентом, не то даже после окончания университета.)
