Коллективное и индивидуальное в образовательном результате
Начнем с простого вопроса. Представьте себе школьника, который умеет решать задачи только вместе с другим учеником, который умеет писать сочинения только вместе с учительницей, который умеет собирать конструктор только в компании друзей √ значит ли это, что этот ребенок ничего не умеет?
И если мы, подозревая подвох в этом вопросе, скажем, что он что-то умеет, то что?
Подчеркнем, что в традиционной педагогике логично и честно было бы говорить, что такой ребенок ничего не умеет, потому что он не умеет все это делать сам.
Образовательный результат √ индивидуальная способность, знание, умение, навык.
Даже там, где мы имеем дело с более сложным пониманием образовательного результата (например, в теории воспитания), он все равно рассматривается как индивидуальная характеристика (например, качество личности). Подчеркнем, что для нас в данном случае неважно, идет ли речь об одинаковом для всех индивидуальном результате или о разных индивидуальных образовательных результатах (за что ратуют сторонники гуманистической педагогики). Мы не собираемся полемизировать с идеей одинакового для всех результата. Для нас существенно, что даже в гуманистическом подходе результат понимается как достояние одного, изолированного ученика.
Ярче всего понимание образовательного результата как индивидуального отражается в том, что мерилом деятельности ученика и учителя издавна служит выполнение учеником специально сконструированных проверочных заданий √ тестов, контрольных, экзаменационных заданий, самостоятельных работ. Не случайно во время этих процедур из экзаменуемого делают этакого Робинзона, вынужденного выживать в одиночестве.
Эта ситуация становится особенно выпуклой, если вспомнить о том, что оценка служит для индивидуальной селекции и сортировки.
Однако можно ли помыслить себе образовательный результат другого типа? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте разберемся, откуда возникает идея образовательного результата.
Конечно, такое понимание происходит из видения педагогических задач. Ведь чаще всего задачи описывают те образовательные результаты, которые мы должны получить.
Всеми специалистами в области тестирования утверждается, что тестирование и оценка всегда требуют четкой постановки целей (задач) как описания желательных изменений в поведении, знании или ценностях ученика.
Учитывая вышесказанное, мы можем временно перейти от обсуждения результатов (и механизмов их получения) к обсуждению задач и определяющих их целей.
Если мы посмотрим на формулировки задач в педагогической литературе, то увидим, что они описывают индивидуальные характеристики: ребенок должен знать, уметь. Даже там, где в западной традиции возникают аффективные задачи (вспомогательные), они описываются индивидуально.
Итак, откуда возникает педагогическая нацеленность на индивидуальный образовательный результат? Для начала напомним утверждение, от которого отталкиваются наши рассуждения.
И педагогические задачи, и цели образования возникают не непосредственно из общественного заказа, а из представления об обществе и человеке. Наши рассуждения будут следовать из этого утверждения.
С какими же представлениями об обществе связано индивидуальное (изолированное) понимание образовательного результата? Прежде всего с индустриально-машинными представлениями, в которых каждый член общества играет специфическую индивидуальную функцию. Связано это понимание и с конкурентным, соревновательным принципом, который предполагает, что человек должен быть способен действовать и выживать самостоятельно.
Отсюда и возникает идея индивидуальной способности. Даже плюрализм в таком контексте понимается как толерантность, терпимость к индивидуальным точкам зрения, а не как диалог или полилог.
Понятно, что таким социальным представлениям об обществе соответствуют антропологические представления о гармоничном и всесторонне развитом человеке, а значит, о самодостаточном человеке, этаком энциклопедисте-одиночке! Именно на этом основан минимум содержания образовательных программ как обязательный (для всех) набор сведений, умений, навыков, необходимых для того, чтобы ребенок сумел выжить. Отсюда следует, что надо каждого ребенка учить правилам дорожного движения, как чистить зубы, планированию семьи и т.д. Предполагается, что если мы его не научим, то он пропадет и никогда не начнет чистить зубы.
Подчеркнем, что по сути дела именно на этот аргумент опираются составители всевозможных минимумов. Для них смысл одинакового (и в этом смысле общего) результата заключается не в обеспечении возможности общего согласованного действия, а в обеспечении возможности индивидуального (изолированного) действия.
Однако не только представления об обществе и человеке определяют формулировку педагогических задач. На них влияют и представления о развитии ребенка и процессе учения, явно и неявно используемые в психолого-педагогической науке и практике. То есть важно не только то, какие предположения об обществе, но и какие предположения о детях и их развитии лежат за постановкой данных задач. Как же в этих предположениях отражается связь коллективного и индивидуального?
Практически все существующие теории учения настаивают на видении становления способностей как процессов глубоко индивидуальных. Нередко подчеркивается, что основным противоречием школы является противоречие между коллективным характером школьного обучения и индивидуальным характером усвоения. Понятно, что индивидуальный характер усвоения означает и индивидуально присвоенный и индивидуально проверяемый результат. Наиболее ярко это предположение отражено в такой теории учения как бихевиоризм. Разбиение учения на мелкие индивидуальные стимулы и реакции √ это базовая посылка бихевиоризма, основывающаяся на представлении о формировании условного рефлекса.
Есть еще один фактор, явно влияющий на постановку педагогических задач, √ традиции диагностики решения этих задан.
Это положение может выглядеть несколько парадоксально. Выше мы говорили, что подходы к диагностике связаны с видением результата. Здесь мы утверждаем логически обратное √ сложившиеся традиции диагностики влияют на формулировку желаемого результата.
Таким образом, мы полагаем, что постановка задач отражает не только социальные ценности и общественный заказ, но и существующие стереотипы оценки, тестирования, дифференциации, селекции. Даже если помыслить себе постановку иных (условно говоря, неиндивидуальных) задач, то оказывается, что сегодняшняя практика диагностики (экзамены, тесты, контрольные работы и т.д.) не позволяет диагностировать их, а значит, эти задачи организационно невнятны.
Действительно, сложившиеся традиции диагностики результатов обучения сопровождают даже инновационные педагогические подходы, трансформируя их первоначальную направленность. Это происходит, например, с развивающим обучением, когда при всем многообразии групповых форм в итоге измеряют индивидуальные достижения.
Система оценивания (диагностики) и селекции является одним из определяющих контекстуальных факторов школы. Она в значительной степени формирует систему неосознанных ожиданий учителей от учеников, образ "правильного" ученика, систему поощрений и наказаний (как правило, строго индивидуальных), соревновательный принцип. Система индивидуального оценивания и диагностики ослабляет образовательное влияние группы сверстников.
Таким образом, вся совокупность представлений об образовательном результате как обособленной характеристике ребенка, которая может быть проверена индивидуально (пусть не одинаково у всех, но изолировано), в значительной степени определяет сложившуюся практику образования.
Рассмотрим далее ту смену социальной и культурной ситуации, которая делает осмысленным вопрос о новом описании педагогических задач, о неиндивидуальном результате. При этом характеристики такой смены мы можем найти не только в работах по социальному и культурному анализу, но и в психологических теориях и в педагогических интуициях.
Приведем несколько примеров обнаружения таких характеристик.
Так, современная методологическая теория утверждает, что сегодняшнее общество требует не индивидуального действия, а действия кооперативного. Новой ценностью становится общее действие, кооперативная мыследеятельность. Определяя задачи педагогики, один из основателей этого направления Г.П. Щедровицкий отмечает, что мы должны учить ребенка осваивать способы такой деятельности.
Другим, довольно банальным примером социально-культурной трансформации является технический прогресс (особенно в области компьютерных технологий). Его анализ позволяет социальным теоретикам сформулировать предположение о сетевом устройстве мира. В сети человек не только добывает информацию, но и передает ее. В этом состоит смысл сети. В сети резко возрастает взаимозависимость участников.
Появляются и новые представления об организациях. В современной теории менеджмента подчеркивается важность неформальной коллективно-распределенной структуры. Это одно из значительных отличий современных представлений от идеи Макса Вебера о том, что можно представить организацию как совокупность индивидуальных функций. Один из современных лидеров теории Управления Piter Sengeetal подчеркивает, что "в успешности современных фирм резко возрастает роль неформального сотрудничества между ее сотрудниками, роль неформализуемых контактов и взаимообучения членов организации". На первый план в бизнесе начинают выступать такие профессиональные характеристики, которые связаны не с индивидуальным действием, а со взаимодействием. Например, для продавцов важнее уметь приветствовать покупателей, делать покупку удовольствием, чем знать коды товаров или их характеристики.
Изменился и социальный образ молодого поколения. Все чаще мы говорим о подростках "они", потому что они выступают перед нами как сложно организованная группа.
Современная социальная теория все больше рассматривает сегодняшний мир как постмодернистский, характеризующийся отказом от единой (тотальной) идеологии и нормы поведения, как мир, собранный из множества больших и мелких объединений людей, мир, в котором плюрализм означает не простое сосуществование, а открытый диалог.
Наши фиксации могут показаться тривиальными. Но как они отражены в теории и практике образования? Как школа готовит к деятельности в условиях взаимозависимости? Где в педагогике мы начинаем измерять и оценивать личность по ее взаимодействию с другими? Мы подменяем такого рода диагностику анализом индивидуальных личностных характеристик.
Несмотря на всю консервативность образования, под давлением социально-культурных изменений появляются такие, методы обучения и формулируются такие цели образования, в которых видна интуиция другого типа образовательных результатов. Мы не будем подробно характеризовать соответствующие педагогические системы, пометив их предельно кратко. Это и школы сотрудничества, иезуитские школы, ланкастерская система, "йена-план" школы, система коллективного воспитания А.С.Макаренко, коллективный способ обучения В.К.Дьяченко, представления Е.Е.Шулешко о классе как учебной общности ("ровесничество", самообучающаяся группа).
Интересным примером практики неиндивидуально направленного обучения можно считать практику учебного диалога. В основе этой практики лежат представления об открытой дискуссии. Однако и здесь диалог рассматривается не как результат, а как форма получения индивидуального понимания.
Известная практика коллективного способа обучения также строится без сомнений в привычных задачах обучения. По словам В.К.Дьяченко: "При коллективном обучении, если оно действительно коллективное, то, что знает один, должны знать все, что знает коллектив, должно становиться достоянием каждого"
Определенный сдвиг в понимании образовательных результатов связан с введением в круг педагогических задач аффективных. Впервые это было систематически сделано Блумом и его коллегами. Рауле утверждает, что анализ аффективных результатов важен, поскольку именно они влияют на способность участвовать активно и заинтересованно в демократическом обществе.
Однако по-прежнему все аффективные результаты, такие, как отзывчивость, интерес, установка, описываются как индивидуальные и внеконтекстуальные.
Итальянские социологи Чеккини и Тонуччи в 1972 году ввели термин "социальная недостаточность", которая состоит в том числе в недостатке частоты и сложности обменов между детьми. Они рассматривают этот обмен как важнейшее условие развития детей. Однако, по-прежнему, обмен это условие достижения индивидуального результата, и в этой схеме он приобретает значение промежуточной цели.
Определенная интуиция нового типа образовательного результата появляется в работах, в которых педагогические задачи разделяются на индивидуальные и социальные.
Но появление таких формулировок педагогических результатов, как "умение участвовать в групповой дискуссии, задавая провоцирующие мысль вопросы", "умение принять решение об отказе от пробы нового наркотика, предлагаемого сверстниками", не меняет общей картины. Такие умения не могут быть ни сформированы, ни проверены индивидуально.
Отдельно скажем о советской коллективистской педагогике. В ней коллектив становится целью образования (воспитания), и появляются даже специальные измерители достижения этих целей.
Советские исследования базировались на мыслях А.С.Макаренко: "Воспитывая отдельную личность, мы должны думать о воспитании всего коллектива. Объектом советского воспитания может быть только целый коллектив". Но посмотрим, как представляется коллектив А.С.Макаренко: "Идеальной организацией коллектива является такая, в которой есть стройный порядок, присутствуют все формы серьезного завода". В этом смысле, при всех оговорках можно говорить, что A.C. Макаренко видел коллективное действие не как коллективную по сути (системную) реальность, а как сложную комбинацию неинициативных частных действий, реализующих внешнюю инструкцию. Этот внешний замысел он и называл целью коллектива. Фактически, им использовалась форма организации с предписанными ролями (по Максу Веберу).
В последнее время в школах начинают активно внедряться такие новые образовательные формы, как компьютерные и социальные проекты, выполняемые коллективно. Но по-прежнему мы сталкиваемся с тем, что не умеем адекватно оценивать эту коллективную работу, оценивая индивидуальный вклад каждого человека.
Г.А.Цукерман замечает, что распространением групповой работы приводит учителей (часто неосознанно) к новому ощущению образовательного результата. Нередко учитель в групповой работе сдвигает акцент обсуждения с вопроса "Какая схема верна?" на вопрос "Сумеют ли дети договориться?"
Однако, несмотря на все многообразие новых целей и методов, остается одна базовая трудность: все эти умения не могут быть проверены индивидуально. Но, как мы уже отмечали, существующий способ диагностики задает (пусть неявно, скрыто, но задает!) способ педагогического воздействия.
В этом смысле, необходимо искать новые способы оценки образовательных результатов.
Надо сказать, что в последнее время появились новые формы оценки, новые формы анализа образовательного результата, такие, как творческие экзамены, групповые проекты, клиническое наблюдение или анализ случая (анализ события), по которому можно сделать некоторые выводы об эффектах педагогического действия. Эти методы потенциально позволяют увидеть и неиндивидуальные результаты. Принципиально здесь, что предметом диагностики становятся случай, а не статистика.
Активно используется и групповое самооценивание. Все серьезнее критикуются старые типы тестирования.
Интересно, что когда специалисты в области тестирования или оценки образовательных результатов обсуждают возможности и ограничения такого метода, как наблюдение или качественный анализ √ они замечают, что такому методу оценки поддаются групповая работа, групповая ответственность, взаимодействие учителя и класса, достижения класса. Однако они полагают, что это не является реальным результатом, а лишь способствует совершенствованию учебного процесса.
Так что все эти находки в итоге сводятся на нет и государственным стандартом, и, главное, сложившимися традициями и нашими представлениями об образовательном результате.
И традиции, и стандарт заставляют нас двигаться в сторону индивидуальной оценки.
И все-таки, как мы можем усилить достижение разнообразных внеиндивидуальных образовательных результатов и, в первую очередь, способности к кооперации?
Первое направление √ изменение практики обучения, усиление использования групповых способов преподавания, проектной организации учения.
Другое направление √ трансформация уже самой школьной среды, образовательного пространства, в котором создаются факторы, стимулирующие кооперацию и межличностное восприятие. К числу таких факторов можно отнести особую синергетическую атмосферу, порождающую взаимодействие. При этом надо говорить и о когнитивной, практической, и об эмоциональной готовности к взаимодействию.
При этом, конечно, меняется значимость тех или иных образовательных форм. Для нас, например, особую роль начинают играть праздники. Именно в них мы можем наблюдать детскую совместность, детскую способность к кооперации, детскую инициативную кооперацию.
Наблюдение за детским праздником √ может ли оно дать нам представление о детских способностях к кооперации? С нашей точки зрения, да. А в чем это может быть зафиксировано? Совместный детский проект, альбом о каком-то совместном детском действии, √ почему они для нас менее важны, чем детская тетрадь с учительскими оценками?
┘Мы понимаем, что в данной статье не предлагается новых педагогических технологий. Мы постарались лишь отметить основные тенденции, свидетельствующие о необходимости нового взгляда и нового подхода к образовательному результату.
Сама же идея этой статьи возникла, когда мы стали обсуждать, что в последнее время школьные программы активно расширяются, увеличивается объем необходимой к усвоению информации. Сложность современного мира, боязнь, что мы что-то упустим, заставляет нас учить детей всему. И все-таки мы не успеваем! А если мы научим ребенка спрашивать у других? А если мы научим ребенка искать информацию?
В этом смысле, нас интересует встреча людей для того, чтобы каждый из них смог что-то передать другому и взять от другого. Нас не интересует индивидуальное знание, нас волнует знание группы как целого и саморазвивающегося организма.
Логически трудно понять, что можно поместить между коллективным и индивидуальным. Можно сказать, что между этими двумя полюсами лежит индивидуальная способность вступать в кооперацию. В этом смысле, для нас человек продолжает оставаться целью и задачей, но взятый не изолированно, а в различных взаимодействиях и общностях.
(фрагмент доклада, прочитанного на конференции "Педагогика развития", г. Красноярск)
