директор московской школы ?57

Несем ли мы ответственность за неудачи наших детей?

У нас с женой на двоих пятеро детей. К тому же, я - директор школы. Так что ответ на вопрос будет "биполярный".

О своих детях

Лет до десяти-двенадцати их успехи - это наши успехи. Если мы не помним об этой ответственности, то успехов в девяти случаях из десяти просто не будет. Особенно важно проявить эту ответственность между тремя и восьмью годами ребенка. Именно в это время семейные установки на академические успехи, образовательные навыки, умение ребенка пользоваться информацией, перерабатывать ее, работают на мотивацию обучения. Дальнейшая школьная жизнь - в начальных, в старших классах, учеба в вузе, именно в этом возрасте - с трех до восьми получает фундамент, без которого, к сожалению, даже самые одаренные от природы дети достигают весьма малого. Одаренность, талант - это вещь потенциальная.

Под мотивированностью я подразумеваю существование стимула. И этим стимулом может быть диалог с родителями, когда предметом диалога являются вещи абстрактные, когда предметом диалога становится получение нового знания на основе того, что на самом деле четырех-шестилетний ребенок уже знает. Вот эта модельная учебная ситуация дружеской беседы на естественно-научные, исторические и прочие темы в процессе, например, совместного похода за грибами - эта ситуация, с моей точки зрения, чрезвычайно важна. Мой большой, и чаще неудачный, опыт общения с собственными детьми показывает, что это так.

Старший сын - на него хватало сил и времени, и это сказалось на том, что из всех моих детей, он пока один хоть в чем-то повторяет мой путь. Я пытался воспроизвести в отношениях с ним модель моих взаимоотношений с отцом, в той же мере, в которой я пытался состояться в интеллектуальной сфере, которую избрал для себя, мой сын пытается сделать то же в своей. Сейчас он занимается компьютерными сетями. Вполне преуспевающий молодой человек. Мой второй сын родился, когда уровень моей занятости и душевной лени привел к тому, что я видел его, в основном, ночами и спящим. И о его успехах мне, увы, сказать пока нечего. С младшим же я пытаюсь исправить ошибку и уделять ему больше времени, хотя семейные обстоятельства сложились так, что некоторое время мы почти не виделись. Сейчас сыну двенадцать, и приходится прикладывать огромные усилия, чтобы вернуть ему то, что он недополучил между пятью и семью годами.

Критерий успешности воспитания для меня - социальный успех, опирающийся на профессиональные навыки с возможностью творческого продвижения в течение жизни. За закладывание навыков, способствующих этого рода успеху, полностью отвечают родители. Ребенка, которого нельзя было бы "продвинуть" с его трех до восьми лет, за все годы моей родительской и учительской практики я не встречал.

А вот дальше начинаются куда более сложные вещи.

Между третьим-пятым и десятым классом родители и школа на паях ответственны за то, что происходит с ребенком. Причем с постепенным смещением центра тяжести этой ответственности в сторону школы. Что естественно: социальная функция у ребенка становится все более выраженной, какие-то ее основы заложены родителями, какие-то - складом ума, типом личности. Ребенок в этом возрасте - уже член общества. А что существенно для формирования любого члена общества? Ближайшее, семейное окружение, следующий круг - профессиональное окружение, в данном случае школьное, потом тот круг общества, который человек называет своим. На уровне одиннадцатого класса родители уже не отвечают за ребенка, за его дальнейший успех или неуспех, потому что они зависят от такого количества факторов, что говорить о чьей-либо отдельной ответственности уже не приходится, к одиннадцатому классу ответственность за ребенка становится всеобщей. И прекрасная, интеллигентная семья, например, с доходом в четыре тысячи рублей в месяц никак не обеспечит поступление своего вполне развитого ребенка в медицинский институт или в МГИМО, потому что и его желания, и подготовки тут, как мы знаем, мало. Человек может в будущем преодолеть это препятствие, но родители не могут "заточить" своего ребенка на непрерывное преодоление. Сознательно воспитать потребность преодоления нельзя, она должна совпадать с направлением социального успеха, с системой ценностей в обществе. Словом, должна быть подкреплена извне.

А к 21-му-22-му годам своего ребенка родители, мне кажется, уже свободны... Эту модель я пытаюсь реализовать со своими детьми. Например, когда я ушел от первой жены и поселился отдельно - снял комнату, мой старший сын спросил, можно ли ему жить со мной. Я сказал: да можно, если мы разделим плату за комнату. Он спросил, нельзя ли в долг, я согласился. Через два года, как мы и договорились, он был готов отдать этот долг. Когда я сам ушел из дома - а я сделал это в 15 лет - мой отец мне сказал: "Если ты будешь лезть в долги, приди ко мне, я тебе одолжу". Он всегда мне помогал, но никогда не содержал, я мог у него лишь одолжить с неотвратимой выплатой долга впоследствии. Мне представляется это правильным и естественным. Как минимум, между мужчинами.

О детях, вверенных мне как учителю

В школе, во всяком случае у нас в школе, ситуация другая, несемейная в том плане, что... Помните анекдот советских времен: чех сидел на Красной площади и размышлял: советский народ чешскому народу кто - брат или друг? И приходил к выводу, что брат. Потому что друзей мы выбираем сами. Наше положение лучше чешского - мы большинство своих учеников выбираем, набираем по конкурсу, потому что в нашем микрорайоне детей очень немного. За тех, кто учится у нас с первого класса, мы несем полную ответственность. Иногда, если классу к шестому мы чувствуем: что-то пошло не так, пытаемся найти для ребенка другую школу, которая для него правильнее. Были даже прецеденты, когда мы договаривались с достаточно дорогими негосударственными школами, чтобы они взяли некоторых детей, родители которых не могли платить за обучение.

Наша задача в том, чтобы подготовить тех, кто у нас учится, к профессиональной интеллектуальной деятельности. А это требует от нас заложить в ученика "пуританский кодекс труда" и честность в получении результата.

Если речь идет о спецклассах - гуманитарном и математическом, которые набираются на конкурсной основе, а конкурс составляет иногда 30 человек на место, - тут наша ответственность за каждого ребенка чрезвычайно высока. Мы ведь сказали ему: "Бросай свою школу, ты можешь учиться у нас". Бывает, что кто-то и сам уходит. У нас тяжело учиться, громадная нагрузка - не по часам, и не по объему домашних заданий, а потому, что нужно непрерывно думать.

Мы занимаемся образованием. И не занимаемся социализацией, эстетическим развитием, бальными танцами... Мы пытаемся выработать у детей то, что на нашем жаргоне называется "пуританский кодекс труда", когда мы говорим: ребенок одаренный, но не наш, это значит, что мы не можем добиться от него вот этого: результата, соответствующего "пуританскому кодексу труда". Когда процесс гораздо важнее результата. Когда ты занимаешься тем, без чего не можешь. Отсюда, кстати, и то, что в спецклассах у нас не любят ставить оценок. И получать.

Я не знаю, занимаемся ли мы в нашей школе воспитанием - скажите мне, что вы подразумеваете под этим словом, и я отвечу. Воспитание семейное - это понятно. Воспитание школьное мы стараемся минимизировать. Наша задача в том, чтобы подготовить тех, кто у нас учится, к профессиональной интеллектуальной деятельности. А это требует от нас заложить в ученика "пуританский кодекс труда" и честность в получении результата. Две вещи, которые мы считаем обязательными. Добиваясь от своих детей этих навыков, мы принимаем на себя большую ответственность. Она не радует: есть много детей, которым мы открываем глаза на их несовершенство, которые очень этим расстроены, и дальнейшее их развитие идет под знаком неудачи. И если бы не мы, они бы в жизни не догадались, что они не такие, какими мы хотим их видеть. Не зная этого, они были бы гораздо счастливее. С нашей точки зрения, мы сделали их лучше. Но не им лучше. Так что все это - грустная ответственность.

Учителю легко менять ребенка. Задача не в том, чтобы его менять, а в том, чтобы научиться себя в этом ограничивать, в том, чтобы оставить ребенку свободу его воли в выборе решений. Обычно школа стремится этот "люфт" отнять, заполнить своим пониманием того, "как надо". Мне кажется, что такой подход к детям, за которых действительно отвечаешь, совершенно неприемлем. Мы должны показать возможности выбора, а не доказывать правильность только одного пути.