"ПАНОПТИКУМ (лат.) - собрание разнообразных необычайных предметов, причудливых живых существ┘" (Энциклопедический словарь) |
"Дети испортились" - говорят педагоги. "Я не узнаю своего ребенка" - вторят им родители. Ленивый, вспыльчивый, наглый, задира, не уважает старших, сам себе на уме... - такими и многими другими характеристиками награждают взрослые своих доселе милых и отзывчивых учеников.
Да, ребята становятся странными, - говорим мы, или просто, может быть, другими, нам не всегда понятными. У них появляется своя собственная жизнь, новая жизнь нового поколения, не всегда доступная пониманию взрослых.
В нашей рубрике "Паноптикум подростковых странностей" мы будем представлять и пытаться осмысливать факты их "странной" жизни.
"Рыцари" подворотни
Заметки об уличных подростках города Тихвина
Драка для тихвинской шпаны - это не развлечение и не игра, это серьезное мужское дело - своего рода турнир, у которого есть свои правила, свои жестокие законы и ритуалы. Эта подростковая субкультура стремится представить себя стороннему наблюдателю исключительно как мужское сообщество. |
Очень часто, говоря "ребенок", "подросток", "юноша", мы представляем себе определенный, довольно четко очерченный образ ребенка, подростка или юноши вообще. Возрастная психология и педагогика учат нас, что у ребенка "особое, чисто детское мировосприятие", отличное от взрослого, у подростка - "обостренный конфликт собственного "Я" с окружающим миром", у юноши, едва вступающего в мир взрослых отношений, - "болезненная переоценка ценностей". Все это так, и спорить здесь не с чем. Однако, слишком хорошо усвоив эти универсалии возрастной психологии, мы порой забываем, что всякого человека на каждом этапе его жизни во многом формирует та социокультурная среда, в которой он живет и ценности которой неизбежно усваивает. Говоря о подростке как таковом, мы как бы игнорируем очевидные различия между представителями разных культурных групп. А ведь среди этих групп есть такие, с которыми мы почти не соприкасаемся, о которых знаем очень мало, либо предпочли бы и вовсе не знать.
Коллективный портрет героев
Я не случайно предварил этим вступлением свои заметки, задача которых - представить читателям такую культурную группу, в той или иной степени знакомую, по-видимому, каждому, но скорее извне, чем изнутри. Ее можно охарактеризовать как "низовую" подростковую субкультуру - с той оговоркой, что те ребята из города Тихвина Ленинградской области, о которых пойдет речь, не принадлежат ни к одному из "неформальных" молодежных течений: это не хиппи, не панки, не рэйверы, не рэпперы и т.д. Вообще, для подростков Тихвина - так же, как, вероятно, и многих других небольших городов - все эти понятия достаточно размыты и соотносятся, скорее, с представлениями о столичной молодежной жизни. Подростки 13-17 лет, о которых идет речь, проводят школьные каникулы (как, впрочем, и часть учебного времени), бродя по городу, распивая в подъездах разведенный спирт, купленный у городских торговцев, а по вечерам ходят на дискотеки. Это именно те, кого в обиходной речи мы называем "шпаной" или "гопниками".
Еще два ярких штриха к коллективному портрету наших героев. Тихвин - родина Н. А. Римского-Корсакова. В городе есть дом-музей великого композитора, ежегодно проводятся музыкальные фестивали его имени и т. п. Так вот: для тех подростков, которым посвящена статья, Римский-Корсаков - "это такой музыкант, вроде нашего Полянского" (Полянский - тихвинский диск-жокей, проводящий дискотеки в Доме культуры, - человек очень известный в местных подростковых кругах). Да что там Римский-Корсаков! Их представления об Интернете (уж, казалось бы - какой современный тинэйджер не знает, что это такое) ограничиваются сведениями о том, что "бывает секс по Интернету", а специальный "аппарат" для секса по Интернету "стоит четыре тысячи баксов".
Несколько слов о том, что представляло собой наше общение с тихвинскими подростками. Работа с ними началась в экспедиции осенью 1999 года: нас интересовал городской фольклор. Один из членов нашей группы, десятиклассник Илья, завел знакомства в этой среде и, оправдывая диктофон и блокнот легендой о "кружке журналистики", целые дни проводил с компанией тинэджеров, шатаясь с ними по городу, забираясь в заброшенные дома, посещая дискотеки, в то время как остальные собиратели общались преимущественно с пожилыми тихвинскими старожилами. Через полтора года экспедиция снова выехала в Тихвин, и обстоятельства сложились так, что нам удалось пригласить в свое временное жилище одного из лидеров микрорайонной шпаны семнадцатилетнего Антона по прозвищу Картофан, (произошедшему из дразнилки "Антошка-картошка"). Картофан явился не один, а со своей свитой, состоящей примерно из десяти человек. Состоялся разговор, в ходе которого наши собеседники, по-видимому, чувствовали себя довольно комфортно и естественно - по крайней мере, судя по обилию ненормативной лексики в их речи. Говорил преимущественно Картофан, изредка предоставляя слово кому-нибудь из своих товарищей.
В результате всей этой собирательской работы, в которой участвовали люди, близкие тихвинцам по возрасту, - студенты и старшеклассники - было записано множество рассказов подростков об их жизни, нравах и представлениях о мире. Фрагменты этих текстов, из которых для публикации изъята вся нецензурная лексика (что уменьшило их объем чуть ли не вдвое), я и хочу с некоторыми комментариями представить читателям журнала: никто не расскажет о людях лучше, чем они сами.
Героический эпос и мифология шпаны
В Тихвине, как и во многих других городах, уличные компании формируются по районам, в основном - по микрорайонам новостроек. Группировки ("тусы") подростков, живущих в том или ином микрорайоне, - своеобразные мужские сообщества, зачастую находящиеся в весьма конфликтных отношениях друг с другом. (Кстати, девушки, как правило, не относят себя к микрорайонным сообществам.)
Как это характерно для мужского фольклора вообще, отдельные рассказы о столкновениях - драках один на один, стычкой между "тусами" из разных микрорайонов - составляют вместе своего рода воинский эпос.
В этих рассказах, на первый взгляд бессвязных, изобилующих словами-паразитами, на самом деле достаточно четко озвучиваются этические принципы. Такие, например, как неписаный кодекс рыцарской чести: один за всех - все за одного, сильный защищает слабого и т.п.: Ну, мы стоим, короче. Ну, со мной, короче, пацан с моего дома. Фигак, значит, это - подходит мужик. Вот. "Ты мне, мелкий, мол, не понравился". Тот взял его ударил, этот мужик, вот. Мы взяли, короче, этого мужика за шкирку, слышь, раскрутили сперва, потом, короче, подбегаем: "Что, мол, за фигня?" По лицу пару раз треснули в общем. Короче, он получил по лицу, такой, знаешь, ко мне подошел, в ребро дал - ну, так более-менее ничего, обошлось всё ребро. У нас, понимаешь, если кого-то меньше меня, например, трогают, - я просто за него, как можно сказать, в защиту иду.
Рыцарский кодекс не только заставляет защищать слабых, но и запрещает доносить, прибегать к помощи властей, давать показания на своих собратьев по "тусе": А если этот человек вообще г...о, то он сразу же: оп - тот, тот - он скажет. Например, меня полгорода знает, больше полгорода. Он скажет: вот меня там такой-то, такой-то отпинал. Или друг такого-то, такого-то. Там, меня вызовут - я скажу: я его не знаю, я не видел его.
Драка для тихвинской шпаны - это не развлечение и не игра, это серьезное мужское дело - своего рода турнир, у которого есть свои правила, свои жестокие законы и ритуалы: У нас нету до крови драки. У нас последняя драка есть, которая на голове прыгается. Прыгается на голове: вот я тебя срубил, и я добиваю тебя, на голове прыгая. Прыгая на голове двумя ногами, я топчу твою голову.
В таких столкновениях физическая сила - не главное: всегда найдется кто-то другой, кто сильнее, так что самое важное - иметь крепкий тыл среди "своих": Я, например, один на один его не выхлестну, да? Но я, например, могу друга позвать, который его схлестнет с одного удара, правильно? И он может позвать друга, который его схлестнет с одного удара.
Вообще, в данной системе ценностей декларируется большая значимость моральных качеств, причем одна из таких деклараций носила весьма убедительный и, сказать по правде, несколько пугающий характер: друзья есть друзья. Ну, среди нас есть такие, что придут пять взрослых, два маленьких. А если эти маленькие бывают посильнее взрослых. Например, вот этот Пура - я ему на голове прыгал, а он просто вставал и вставал в стойку обратно. И не мог - как сказать, он вообще не может такого предотвратить (имеется в виду - допустить - Е. К.), что его кто-то, это, испинал. Он не может предотвратить, что он проиграл, просто-напросто, вот у нас такие чуваки. Они не жалеют себя. Добавлю, что мальчик по прозвищу Пура, на два года моложе Антона (Картофана), сидел в этот момент в комнате, и упоминание о его бойцовском мужестве, проявленном, когда рассказчик "прыгал ему на голове", придавало ситуации особую остроту.
Существует и свой этикет в выяснении отношений между враждующими группировками. Так, "забить стрелку" - значит определить место и время для кулачного выяснения отношений. Пришедшие на "стрелку" вступают в переговоры: договариваются о том, как именно будет происходить разбирательство: или друг на друга, или, знаешь, чтобы разобрались по-честному, без всяких этих, - один на один. Поводом для "забивания стрелок" выступает исключительно обида, нанесенная представителю той или иной "тусы".
Если рассказы об индивидуальных столкновениях насыщены высказываниями этического характера, демонстрирующими стереотипы мужественности, то легендарные повествования о коллективных побоищах, в отличие от историй про драки "один на один", подчеркивают масштабность, поистине эпический размах происходящего. Происходящее столкновение описывается в явно гиперболизированных масштабах: люди, пришедшие на "стрелку", собираются со всего города, заполняют огромное пространство, подробно описывается оружие, сообщается точное количество бойцов с обеих сторон, сражение непременно оборачивается серьезным кровопролитием. Эпичность таких повествований отражается и на манере речи, приобретающей некоторую сказовую напевность: а было такое года, наверное, полтора назад, года, наверное, полтора назад было. Пятый микрорайон на восьмой, короче. Избили в восьмом, забили стрелку. Ну, короче, на первый день пришло девять человек с пятого, потом восьмой вышел - в общем-то, шугнули оттуда, побежали, палки кинули. Они приходили с палками, с газовым пистолетом кто-то стрелял. В общем, на второй день пришло человек, наверное, около, если не соврать, триста. Ну, короче, полностью, представляешь, вот там вот такое вот расстояние между домами, полностью все забитое. Ну, и в восьмом собралось человек, наверное, триста. Ну, короче, там не только восьмой микрорайон: старый город, знаешь, такие постарше кто, еще кто учился, сейчас уже в армии служат. Кончилось тем, что там один в больницу попал. У нас такой один был тут - в общем, ну, насчет того, что по горлу пацану дал бабочкой, и, короче, в больнице отлежал пацан. И получилось так, что мол еще немного - и перерезал бы, в общем где-то там ровно сантиметр не хватило.
А еще был случай...
Для всех рассказов подростков характерен спокойный и даже слегка пренебрежительный тон по отношению к опасностям, которыми наполнен их мир. В "мирное время" подростки превращаются из воинов в добытчиков. Много рассказов связано с заводом "Трансмаш", который служит для них источником обогащения: юные тихвинцы воруют там проволоку из цветных металлов. Эти авантюры напоминают хождение сталкеров в Зону. Они чрезвычайно опасны и позволяют герою рассказа проявить мужество и находчивость, в особенности при спасении от бдительных снайперов-охранников: а там стреляют без предупреждения. Раньше предупреждение, ну, выстрел первый в воздух, потом по тебе. А теперь стреляют сразу по тебе. И не по ногам, а сразу... Раньше стреляли такими резинами, там, вот этими, как "муха". А теперь стреляют боевыми.
Герою таких рассказов (здесь тоже повествуют преимущественно о самих себе) обычно противопоставляются его спутники, неправильное поведение которых в экстремальной ситуации ставит под угрозу всю операцию. Короче, мы пошли на "Трансмаш": я, Гашик, Пискарь. Зашли, короче, мы к Гашику: "Гашик, ну чё, по трубам пойдем? Кто запалит - ты не беги, не вздумай бежать, потому что там могут запалить сразу же". Он: "Ладно, я не побегу". А там, короче, трубы идут и кусты - если по кустам побежишь, там деревья будут шелестеть. Там никогда почему-то ветра нет, на "Трансмаше". Ну вот, короче, мы это, идем по трубам. Я иду первый, Пискарь потом и Гашик последним. Идем, я смотрю там, короче, цех, потом там очистные всякие. Иду, короче, - из цеха баба выходит, пальцем в мужика: "Посмотрите, кто там". Я - Гашику: "Шуба!" Они чё - запалили. Мы с Пискарем - оп, в кусты и засели, короче, под трубы спрятались. Потом, знаешь, как слышим только такие крики всякие. Мы давай, ну, Гашику орем: "Гашик, не шуми". Он по этим кустам, как медведь какой-то, пробирался.
Наряду с героическими в фольклоре тихвинских подростков широко представлены и анекдотические рассказы. Характерно, что даже их герои представляют - в гротескном и комическом виде - традиционные стереотипы мужской удали, например питейное богатырство: В Цвилеве, короче, мужик пил всю свою жизнь, с пятнадцати лет пил. Ему сейчас лет сорок семь. Он пил-пил. Потом дочке свадьбу надо было сыграть, он, короче, литр выпил - трезвый. Жена: чё случилось? Она ему еще литр - он опять трезвый. Только в туалет ходил с...л. Она ему еще литр - опять трезвый. Короче, съездила в Питер в больницу - там ничё не сказали, почему. Она, короче, приехала - она ему этого, спирта этого купила, медицинского литра четыре. И вот, она его поила, поила - он трезвый все равно. Она ему ящик водки купила. Он этот ящик водки всю высосал, он где-то за день, - трезвый. Теперь, когда он, это, пьет, ему надо не такую, градусов по тридцать, по сорок, - ему надо градуса два чтоб было - и он будет пьяным.
Вот это для мужчин...
Интересно, что в число мужских доблестей в сознании тихвинских подростков не включаются любовные похождения. По крайней мере, об этой сфере жизни говорится мало и неохотно, а ответы на более или менее прямые вопросы ("С девушками-то вы тусуетесь?") обычно сводились к коротким и емким формулам: Я вон с одной пообщался: на полночи - и домой, правильно?; С нами, с алкоголиками не хотят никто тусоваться. Просто мы пьем напропалую; У нас с бабами, знаешь, какие проблемы. Раз-два и обчелся. Бабу трахнуть и кинуть, а потом полгода новую искать. Вот у нас принцип. Причем фраза "полгода новую искать" вовсе не указывает на обделенность женским вниманием, а странным образом утверждает независимое положение мужчины, как, в общем, и остальные приведенные реплики. Как бы там ни было "на самом деле", данная подростковая субкультура стремится представить себя стороннему наблюдателю исключительно как мужское сообщество.
Естественно, что, хотя все мы хорошо знаем о существовании уличной шпаны подросткового возраста, близкое знакомство с этой субкультурой оказывает несколько шокирующее действие. Мой опыт фольклориста и школьного учителя свидетельствует о том, что подобная среда существует и в Санкт-Петербурге, и в других городах.