Интродукция

В 2001 году к нам обратилась группа товарищей бизнесменов с вопросом, а можем ли мы сделать что-то такое, чтобы реанимировать Одесский стекольный завод? Завод когда-то работал, а в какой-то момент в силу разных процессов остановился. Состояние завода на март-апрель 2001 года: закозленная стекловаренная печь, отключенные электроэнергия и газ, налоговая инспекция и прочие карательные органы, присутствующие на заводе. Речь не шла о сдаче площадей в аренду. Речь шла о том, чтобы восстановить стекольное производство. Площади, оборудование не были проданы кому-то другому. У завода были долги, но это еще ничего не означало. Мы стали работать с этой ситуацией, и уже через полгода завод задышал. Печь удалось запустить, несмотря на ее состояние, — всего через полгода от начала нашей работы, завод начал выпускать товарную конкурентоспособную продукцию — бутылку. Еще через какое-то время нам удалось полностью обновить команду на этом заводе. Вся команда завода — это все наши ученики, начиная от директора, финансового директора, коммерческого директора, и вернуть это предприятие на рынок. Это ученики в том смысле, что это люди, которые прошли через какое-то количество наших игр. Игры это один их основных инструментов. Не единственный.

Мы занимаемся четырьмя видами ситуаций:

• мы создаем компании (организации)
• мы развиваем компании
• мы иногда лечим компании
• мы иногда реанимируем компании.

— Два методолога-игротехника из любой части русскоязычного пространства, в том числе живущие в дальнем зарубежье, давно эмигрировавшие, могут говорить по-русски, общаясь друг с другом таким образом, что третий слышащий, не методолог, ничего не поймет.

— Математики тоже так могут.

— Я ведь по ключевому образованию — математик. Поэтому, с уверенность могу сказать, что если будут общаться математики, каждый из которых работает в своей специализированной области, то их да, никто не поймёт, включая тех математиков, которые работают в других областях математики. А я ведь говорю о принципиально другой ситуации — о ситуации, в которой есть люди и методологи. В такой ситуации, два методолога, могут общаться о происходящем, о вариантах развития событий, ещё о чём-то, — и если им будет это необходимо, то окружающие их не поймут.

— Как поддерживаются сейчас связи, благодаря которым ваша команда развивается в одну сторону, другие команды методологов  — в другую... или деградируют, неважно, а сохраняется общность языка?

— Я думаю, общность сохраняется за счет того фундамента, той основы, которую создал Георгий Петрович Щедровицкий и его школа, начиная с 50-х годов XX века, и с тех пор, по моей оценке, в этом фундаменте ничего не изменилось.

На методологическом языке, действительность у каждого своя, а вот реальность могла бы быть общей, но никто не знает что это такое. Реальность трактуется как то, что есть на самом-то деле, а действительность — как то, что есть в голове данного конкретного человека. Один из методологов поколения первых учеников Геогия Петровича — Александр Левинтов, написал целую книгу по этому поводу: «Реальность и действительность истории». Я вообще считаю, что методология началась в тот момент, когда несколько взрослых людей, всерьёз, стали выкладывать на общую доску свои действительности. А потом стали с этим работать.