Александр Иванов
— Знаешь, кто самый лучший писатель в СССР? — спросил меня мой друг. И сам же ответил: — Конецкий!
Дело было лет сорок назад. С тех пор я прочел всего Конецкого и — лучший он там или не лучший — безумно его люблю.
А двадцать лет тому, оказавшись в Калининграде, услышал эти странные, немного старомодные по ритму и саунду песни молодого светлорусого парня, которого в местном КСП держали за экзотическое, но интуитивно необходимое качество говорить в глаза не только приятные вещи… Как автор он там, среди шустрых окрестных грифолазов, не котировался, но именно на его песенки я «запал» — и до сих пор не «выпал». А был это Александр Иванов.
Почему Конецкий? Дело даже не в том, что никто из наших прозаиков так не пишет о море, как этот — знающий, о чем говорит, и умеющий излагать. Так и Иванов, исходивший на судах науки все мыслимые просторы, совмещающий в своем мозгу сведения по электронике и компьютерной технике с недюжинной техникой поэтической, тонким пониманием джаза, фолка и многих прочих музыкальных стилей. Плюс ирония, что для меня суть признак ума. Плюс самоирония — свидетельство зрелости, данное избранным.
Плюс особые свойства души. Я, как инженер-механик, взращенный кафедрой марксистско-ленинской философии технического вуза, в душах не смыслю абсолютно, но, что касается Саши Иванова, повторяю: да, особые свойства души.
Смотрите тексты. Слушайте его пение. Если вам повезет, то — вживую, это особое нечто. На третьей песне вы перестанете ощущать дискомфорт от непривычно высокого, открытого на звуке «а» голоса — притретесь. Вам будет интересно. Вам будет хорошо.
С ним просто уютно. Когда наука испустила последний вздох и Саша поехал сопровождать в Сочи трейлер с калининградскими консервами, то, пока их сгружали, а кузов набивали ящиками с вином, он заскочил к нам домой, под Туапсе. Я собрал всех друзей, уже несколько лет живших его песнями, а он, полусонный и полудохлый, сбиваясь от усталости и едва держа голову, пел и пел — и я у себя дома чувствовал себя, как дома.
Однажды я понял. Что это ловушка. На комфорт песен Иванова, то убаюкивающих, то заставляющих притопывать или свинговать, покупаться не след, если ты не лох. Почему? Смотрите тексты — там все о жизни. Песенку про тополь, самую неброскую и самую любимую, я пою себе и другим хорошим людям десятки раз в году — и каждый раз продумываю заново. И не про тополь — тоже.
А тот, кто отличает хороший стих от просто стиха, согласится, что такая длинная строчка, как «логику противоречий», состоящая всего из двух слов, — просто высший пилотаж, ибо, помимо отсутствия зазоров, она идеально вписана и в логику повествования, и в музыкальную ткань, а кроме того, своей наукообразностью вносит искорку стеба в сугубо философско-лирический опус, который при отсутствии столкновения «штилей» был бы обречен на занудство. Это — уровень, класс. То, что делает Александра Иванова одним из самых чтимых мною русских поэтов.
И все-таки, почему Конецкий?
Владимир ЛАНЦБЕРГ
