О Сандлере
Такой человек есть в каждом большом городе. Ему за пятьдесят или под шестьдесят. У него довольно громкий голос, что бросается в глаза, когда соседи уже спят. Голос этот красив своей мужественностью, хотя не всегда слушается руля. Плюс гитара с неясным количеством струн: на глаз — семь-восемь, на слух — две-три. Он в совершенстве владеет всеми четырьмя аккордами вековечной тональности си-минор. И знает чертову уйму песен, ни одну из которых приличный человек петь не станет. Других же песен он не знает вовсе, а петь обожает больше всего на свете, функционируя по девять-десять часов без видимых признаков усталости и «прикуривая» одну песню от другой. По всему тому, хотя самого его любят все поголовно и безоговорочно, в гости зовут, идя на определенный риск, и в течение всего мероприятия бдительно отслеживают моменты приближения к нему гитары… В чем и вся трагедия.
В Самаре такого человека зовут Лев Сандлер. На границе 60-х и 70-х он попал в глыбу льда, именуемую службой в рядах, а когда несколько лет назад оттаял оттуда, многих поразила девственная незамутненность его песенного сознания: он жил так, будто не было на белом свете Долиной, Суханова, Митяева, Розенбаума, Ивасей и еще многих нынешних классиков. А Кукин — такой молодой, и юный Дикштейн — впереди.
На второй раз, слушая Сандлера, я не выдержал и решил, что с этим надо срочно что-то делать. Ну посудите сами: у мужика на слуху целый пласт «нормальной» туристской песни 50-х — 60-х годов, какую уже нигде не услышишь, а скоро будет и не от кого, а эти облагороженные кретины от него бегают.
Я-то вырос на этой дурной и невзрачной песне, и сам я графоман, но даже для меня очевидно, что шедевры «авторов одной песни» Наума Лисицы, Бориса Левина, Вячеслава Цветкова, Александра Генкина выросли на плантациях подобного мусора. И не мусор это, а биогенный бульончик, в котором зрело и булькало то, что потом стало Визбором, Сухаревым, Круппом…
Кусочки мяса мы регулярно вылавливаем, лапшу подъедаем, а юшкой брезгуем. И это правильно: не в ней главное.
А может, и в ней тоже?
Если вслушаться в эти слова, можно понять, откуда «растут ноги» у множества любимых наших строчек, заморочек, образов — вроде визборовского «…и, клянусь, мне большего не надо…». А дух, интонация вообще никаких существенных метаморфоз не претерпели.
Попробуйте послушать эти песни. Хотите — всмотритесь в них повнимательнее, а нет — слушайте так, как слушают туристы в полуотрубе после тяжелого дневного перехода, думая о чем-то своем или вообще ни о чем не думая, уставив слух, как взор, неподвижно в какую-то неведомую далекую точку и наполовину пропуская слова мимо сознания. Такая неандертальская функциональная музыка. Не исключено, что в какой-то момент вы почувствуете, что вам очень хорошо. Потому что эта песня — как самая лучшая мать: она ничего для себя не требует, но в ней для тебя — все.
И последнее: я постарался из всех «Лёвиных» песен оставить одни «бесхозные», но было бы хорошо, если бы нашлись их «родители» или знакомые этих «родителей». В этом случае будем рады сведениям, отправленным по адресу:
443000, Самара, пр.Ленина, д.1, кв.421, Сандлеру Льву Абрамовичу. Ему можно и позвонить домой по телефону (846-2) 37-63-10.
А мне было бы приятно, если бы кто-нибудь прислал ему несколько строчек благодарности.
Владимир ЛАНЦБЕРГ
