Католизатор
13 Февраля 2002
Замечено, что многие социальные структуры напоминают человека. Они рождаются, набираются сил, цветут и пахнут, но вполне могут стареть и умирать, коллапсировать. Если «перейти на личность», уподобить общественный институт индивиду, можно наблюдать, к примеру, нечто вроде деградации, распада этой самой личности.
Удивляться тут совершенно нечему: структурами руководят живые люди, в меру трудолюбивые, просвещенные и культурные. В силу умеренности трудолюбия они могут стараться работать поменьше там, где это возможно. А по причине ограниченности внутренней культуры не стесняются давать волю чувствам ревности, мести и многим прочим, не менее замечательным.
Особенно ярко проявляется все это в поведении систем неформальных, полунеформальных или хотя бы отчасти деформализованных, то есть таких, где хотя бы часть субъектов процесса их жизнедеятельности участвует в нем на добровольной и бескорыстной (в материальном плане) основе. А если система хоть немного признана властью, а того лучше — пригрета ею, приближена, — тут страсти разгораются вовсю.
В период благодатного брежневского застоя, когда на фоне всеобщего народного благосостояния КВН, рок, клубы самодеятельной песни, детские коммунарские отряды и другие похожие образования котировались как излишества, некоторым из них и им подобных удавалось выживать, чаще всего — на определенных условиях. В окружении отсутствия окружения они оказывались вне конкуренции, а антимонопольного законодательства тогда не было, ибо первым делом пришлось бы прикрыть КПСС. И монополисты, кто раньше, кто позже, усталые или развращенные, переставали «ловить мышей».
И представьте, что вдруг по соседству со старым, вальяжным, утратившим потенцию детским клубом появляется молодой, упругий, полный сил и рвущийся в бой. Не обросший традициями, не обрюзгший, лучше чувствующий стиль обновленного времени. И дети начинают перебегать туда, где живее и интереснее.
Что делает лидер старой структуры? Оживляет работу? Пересматривает концепцию и методы? Вам смешно. Правильно, он пишет письма в горком или прямо «стучит» в КГБ. Чаще всего ему везет, и новый клуб закрывают.
Был и у меня детский клуб, созданный неподалеку от старого. И в один прекрасный год и месяц родителей «наших» детей стали «тягать» в дом серого цвета и там рассказывать, как в клубном помещении, запершись, взрослые и дети встают в круг и занимаются онанизмом.
Родители, как правило, часто бывали в клубе и знали, чем там занимаются их дети. Дверь не запиралась никогда. Да и несподручно как-то совершать подобные действия в кругу, в котором стоят и мальчики, и девочки. Не знаю, мне так кажется. Потом оказалось, что наш «доброжелатель», лидер конкурирующей педагогической системы, «докладал» буквально следующее: они-де там, в своем кругу, занимаются словесным онанизмом.
Анекдот? Тогда это воспринималось чуть острее. Но это я так, к слову, чтоб добро не пропадало.
А дело в том, что я атеист. Говорят, это пока еще можно. И даже не в том дело, а в принципе. Мне интересно, что происходит в условно-духовной сфере нашего светского (по конституции) государства.
Кем-то тихо решено, что основных (считай, «правильных») конфессий нам положено иметь четыре — православие, мусульманство, иудаизм и буддизм. Все прочие — от лукавого. Видимо, православные священники проповедуют веру в правильного Христа, а баптисты — в неправильного. Об адвентистах, а тем паче — менонитах и мунистах всяческих говорить просто боязно. Кто и на каком основании оценивает степень легитимности того или иного бога, можно только догадываться. Заметим лишь, что в мире крайне мало богов, на которых не надо собирать денег. И все они, как назло, «не те».
Нелегитимных, конечно, давят, травят — и правильно: несолидные они какие-то, нереспектабельные. Респектабельным возвращают храмы, отнятые было под музеи и планетарии. Им вот-вот отдадут на откуп школы. Светское государство, от которого церковь отделена конституцией, готово отделить от себя школу, лишь бы служители культа воцарили в ней (а там, глядишь, и во всем обществе) духовность и нравственность. Видимо, других корней оных, окромя религиозных, не осталось. Или корни есть, а специалист по ним весь вышел.
Но пока думают, как ловчей извернуться со школой, армию уже вовсю отделяют. Правда, лам и раввинов в ее рядах пока не замечено, да и муллы — большая редкость, но батюшки уже справляют службу по полной программе. То тут, то там что-то поют солдатикам. Видимо, «не убий!».
А как президент, стоя во храме, отделяет себя — верующего от себя — государственно-светского, доступно лишь уму профессионала в области раздвоения личности. У меня просто «крыша» едет. И никто не даст ответа, почему президент всех россиян жалует не всех богов, а лишь одного. Зато самого «правильного». Или потому он и «правильный», что ему сам президент внемлет? Нету ответа.
Зато невооруженным глазом видно, что будет. Если уже сейчас отдельные расслабившиеся и уверившиеся в собственной безнаказанности батюшки подворовывают и блудят непотребно, то чем больше им будет даваться и прощаться, тем скорее они выйдут на уровень первой трети позапрошлого века. Тогда, помнится, Пушкин писал нечто малопочтенное про толоконный лоб. И был это не столько голос Поэта, сколько vox populi, почему и воспринималась сказка в социуме с неподдельным энтузиазмом: «достали» народ отдельные обнаглевшие персонажи.
Да и художники не отставали. Перечислять не буду, в Третьяковке и т.п. — все в пределах видимости.
И вот, кстати, о художниках — представим себе картину. Есть поле. Деятельности. Оно же — поле чудес: лохи зарывают на нем свои денежки. Четверо, неуловимо похожие на «детей лейтенанта Шмидта», поделили это поле по-братски: кому Татарстан, кому Калмыкию, а самому скромному — что останется.
И тут приходит пятый. Не сайентист какой-нибудь шарлатанский, не террорист аум-синрикешный, не белый брат тоталитарно-сектантский с жульническим уклоном, не масон или сатанист диавольский, а самый легитимный в цивилизованном мире — католик. С рекомендательным письмом от Папы!
Будь я патриархом — только обрадовался бы: как же, еще один проповедник нашего с ним Христа и одноименных ценностей! Причем, вроде и не конкурент. Заметьте, где епархии учреждены: в Москве, где и так хватает католиков, в православные храмы не ходящих. В Саратове, где было и куда вернулось много поволжских немцев, а института привычной им божественной вариации толком-то и нет. В Сибири, где обжились после ссылки бывшие поволжские, украинские и прочие их собратья по конфессии. Ну и на полупустынном Дальнем Востоке, где больше геополитики, чем людей, а среди тех почти уже все — буддисты.
Но патриарх заволновался, занервничал. Днем позже заворчал и заерзал муфтий. Вот уж кому, казалось бы, католики побоку!
А дело, видимо, в том, что не зажравшаяся еще на российских хлебах, не обласканная властью и не утратившая потенции католическая церковь может невыгодно оттенять прогрессирующие в своей несостоятельности старые сонные структуры. И не так много народу перебежит из православных в католики, как просто уйдет, сравнив и разочаровавшись. И унесет свои кошельки, что печально, сами понимаете.
Анекдот номер два. Мы — страна людей, скажем так, любящих подарки. Наша мечта, в отличие от американской, — не заработать миллион, а найти его утром под подушкой. Любимое место прогулок — уже упомянутое Поле чудес. И всем телепередачам, где можно на халяву получить парфюмерный набор, гарантирован самый высокий рейтинг. Нация людей, обильно чувствующих, но неохотно думающих, брошенных на произвол рынка без современных лопат и умения эффективно копать, но понявших, что вера в почетные грамоты за соцсоревнования — обман, а правды нет, — эта нация с радостным визгом разбежалась по лоткам, где торгуют надеждой. Душевное успокоение по доступным ценам у нас пока актуально и таковым будет еще довольно долго. Особенно когда в сумятице снаружи и внутри головы можно передоверить свою головную боль другому — высшему существу и положиться на него во всем. Это — для нас.
Но не для них — прагматичных, сытых, умеющих богатеть и самостоятельно решать свои проблемы европейцев. Им боги особо-то и не нужны. Так, дань традиции. А молодежь живет своим умом, свои традиции предпочитает, и боги там совсем другие. Вот и потянулась европейская церковь на новые рынки.
Трудно ей у нас придется. Но только поначалу. Она хорошо «упакована» и богата. Пальцы Папы резво бегают по клавишам ноутбука. Молиться можно по Интернету, и он скоро появится там, куда долго еще не дотянется православная Сеть.
А главное — обратите внимание: ни в Башкирии, ни в Бурятии, ни на Рязанщине синагога не смотрится столь органично, сколь мечеть или часовенка. А раввины чувствуют себя довольно комфортно. Интересы дружбы с цивилизованными державами против менее цивилизованных диктуют государству политику послаблений в области общечеловеческих ценностей и разнообразия религиозных услуг, особенно тех, что практикуются в ситуативно-дружественных странах. И в этом плане католицизм нынче — самое «то».
Так что, может, и хорошо, что будут новые епархии? Может, старые взбодрятся...