| Евгений Балакирев (Крот). Сага о Системе. |
Системный образ жизни полностью реализовывался лишь в коммунах, на флэтах, в процессе вписки. Высшим его проявлением, апогеем пассионарной активности, было создание коммун - а без флэтов и вписок вообще не могло быть Системы. Можно разделить системные традиции на четыре пары соответствий: коммуна - сейшн, флэт - квартирник, вписка - стрит, тусовка - автостоп1 (в порядке убывания их сложности: при этом более сложная традиция включала в себя, как элемент, менее сложную). Первый член диады соответствует осёдлой жизни в городе, второй связан с практикой путешествий (системный образ жизни заключался в чередовании этих периодов). Две первых диады отражают уровень творческой реализации: деятельность пассионариев, ядра движения. Две последних диады отражают уровень поиска: их осуществлял актив движения. При этом то, что делал актив, делало и ядро движения: так, вписывали абсолютно все пиплы.2
Коммуной было добровольное, идейное3 объединение людей: с целью катализации творчества4 в процессе совместного проживания. Движение выработало общие принципы организации коммун, знание которых помогало уменьшать количество конфликтов:
1) Коллективное творчество (являвшееся основой для объединения, его причиной и конечным смыслом) должно было начаться до формирования коммуны. Люди знали, чем они хотели вместе заниматься: выступать на сейшенах, записываться (типичные коммуны создавались рок-группами), проводить спектакли, снимать фильмы (коммуны театральных трупп), организовывать выставки, акции (объединения художников), устраивать чтения, издаваться (поэты и прозаики).5 Основатели коммуны должны были уже что-то делать, и на этой почве знать друг друга. Совместная жизнь не могла сделать чуда, вызвать творческий процесс как таковой: она была способна лишь катализировать уже идущий.6 Первый шаг в искусстве каждый человек должен был сделать самостоятельно: коммуна подразумевала уже некий результат духовных поисков её участников - их творческий выбор. Целью их объединения был единый порыв, взаимовдохновление, усиливание "горения": чтоб быть услышанными (и, в пределе, посодействовать гуманизации культуры своим творчеством). Деятельность коммуны была направлена вовне, на окружающее общество.
2) Должна была соблюдаться одинаковая степень участия и распределения обязанностей (власти). Каждый активно участвовал в общем деле, делал всё, что только мог: и в том, что делал лучше остальных, был лидером (при возникновении соответствующей ситуации). Постоянного, универсального лидера не было. Обязанности и права распределялись равномерно: каждый специализировался на чём-то своём, а неприятные, рутинные работы (точно так же, как координирующие функции) выполнялись пиплами по очереди. Каждый должен был уметь работать и уметь руководить: в коммуне все были равны, и каждый был хозяин.7
3) В коммуне еда была общей, и существовала общая касса8 (для поддержки творческой деятельности; для оплаты жилья, коммунальных услуг; на "чёрный день"). Совместно покупались вещи, необходимые для творческой деятельности коммуны9 - если же они принадлежали одному из участников, то свободно использовались в целях этой деятельности.10
Частная собственность сохранялась: общими могли быть только те предметы, которые были необходимы для совместной деятельности - они приобретались совместно.11
4) Коммуна устанавливала ту или иную форму сексуальной дисциплины. Если участники обходили этот вопрос стороной, то впоследствии он становился источником постоянных конфликтов и внутреннего напряжения. В идеале, коммуна строилась из стабильных моногамных пар12 (при этом каждый занимался творчеством, а не был "приложением" к супругу).
Или же все пары образовывали групповой брак13 свингерского типа.14 Или же участники между собой договаривались заниматься сексом только вне коммуны: так, чтоб эта сфера жизни не пересекалась с творчеством, не мешала делу.
5) В коммуне исключалось потребление наркотиков, и резко ограничивалось потребление спиртного. Творческий процесс страдает от интоксикаций, и там, где люди вовлекались в наркотизм или уходили в запой, неизбежно возникали проблемы с окружением, неизбежно появлялся криминал. Благодаря наркотикам и алкоголю в орбиту общения попадали различные тёмные личности, которые несли с собой серьёзные проблемы для пиплов; наркотики также давали властям лишний повод, "зацепку" для борьбы с инакомыслием.15
6) Человек нёс личную ответственность за тех людей, которых он привёл в коммуну в гости - и, тем более, на вписку.16 Вписка конкретного человека на территории коммуны осуществлялась после соответствующей просьбы: при отсутствии возражений со стороны хозяев.17 Спорные вопросы, касающиеся людей, решались участниками коммуны коллективно, за закрытыми дверями (чтоб не умножать обид). "Выписка" осуществлялась большинством голосов. Приём новых участников - единогласно.
7) Коммуна избегала привлекать к себе внимание; держалась на дистанции от общегородской (не системной) тусовки. Общим достоянием становились результаты творчества пиплов, а не их личная жизнь. Влиять на общество своим примером не означало выставлять себя напоказ: скорее, это понималось как открытость и готовность к диалогу, как готовность рассказать о принципах в ответ на искреннюю просьбу.18 Пиплы всегда были где-то рядом, но не мозолили глаза своим присутствием. Организаторы коммун были сосредоточены на творчестве; общались преимущественно с теми, кто уже нашёл свой путь. Между тусовкой и коммуной был особый "фильтр" из доверенных людей (посредников): у неё была сильная аура, группа поддержки. Как правило, путь к той или иной коммуне открывался на флэтах, а не на уличной тусовке.19
8) Коммуна мыслилась как городской феномен. Для её существования был жизненно необходим поток свежей информации, связь с культурной жизнью, связь с Системой в целом: это было возможно только в городских условиях. Если коммуна организовывалась в сельской местности, в её состав всегда входила городская часть в ближайшем центре ("представительство") - иначе творчество было обречено на затухание.
9) В коммуне апробировались новые формы социального взаимодействия (она всегда шла дальше системной традиции, обогащая её). Шёл алхимический процесс взаимопревращений мифа и реальности. Как правило, он отражался в самиздате: в декларациях и манифестах.
10) Коммуна всегда была временным образованием. При достижении творческой цели она передавала эстафету новым коллективам (часто отпочковывающимся от неё) и самораспускалась. Ведь в коммуне получал своё развитие порыв, а он не мог быть вечен! Негативный опыт не достигших ничего коммун был для Системы так же ценен: это помогало корректировать идеологию движения, не повторять ошибок.
Коммуны организовывались ядром движения: творческими пассионариями. С их деятельностью связывались такие явления, как сейшн, выпуск магнитоальбома (или самиздата).20 Эти акции проводились по определённому сценарию, имели под собой традицию.21 Например, структура сейшена, как правило, была трёхчастная: сначала шла акустика, потом "электричество", и, наконец - тяжёлый рок (по возрастанию "давления").22 В этом проявлялось желание организаторов построить действо так, чтоб каждый был услышан и воспринят (прямая противоположность тактике "разогрева", применяемой в шоу-бизнесе).23 Средства шли лишь на аренду зала и витальные потребности исполнителей (чтоб не умерли с голоду) - это не было бизнесом.24 Часто проводились и вовсе бесплатные (даже убыточные для организаторов!) мероприятия. Функцией сейшена было - воздействовать на широкую аудиторию.
Рок-культура была экспансивной. Её создатели стремились вовлекать в свою орбиту как можно более широкий круг людей, и в то же время (парадоксальным образом) сохранять неангажированный,25 некоммерческий характер творчества. Этот импульс проявлялся в выпуске магнитоальбомов: записи рок-групп в восьмидесятые годы доходили до самых глухих уголков СССР. При этом исполнители не думали ни о какой защите прав по части тиражирования: чем большее количество людей могло их услышать, тем лучше было для общего дела.
В самиздате же фиксировалась, осаждалась идеология Системы, выносились на обсуждение её насущные проблемы. Главное же - концентрировались новые идеи: без самиздата движение не могло развиваться. Точно так же, как и магнитоальбом, самиздат имел свою традиционную структуру:26 кроме русского рока27 существовала ещё одна сходная разновидность искусства: рок-эссеистика (в отличие от рок-журналистики, непосредственно не связанная с освещением музыкальной жизни). Точно так же, как рок-музыка, самиздат не был исключительно прерогативой Системы (он существовал в литературно-поэтических кругах всегда, и как явление оформился ещё в пятидесятые: задолго до возникновения Системы). Но именно движение придало этому явлению самодостаточную форму. Системный самиздат шёл дальше аннотации концертов или публикации непризнанных в литературном мире авторов. Он освещал определённый образ жизни: "склеивал" воедино культурный миф, придавал ему целостность и законченность. Если рок был душой творческого андеграунда, то самиздат был его рупором. Копирование отдельных материалов номера читателями никогда не ограничивалось: приветствовалась и перепечатка их без всякого согласования с редакцией и автором (только с их указанием) в других изданиях. Самиздат был экспансивен - точно так же, как и русский рок. Именно направленность на максимальное распространение информации без связи с личной выгодой (а часто и в ущерб ей) отличает самиздат от прочей периодики - где вопрос вознаграждения принципиален для автора, а редакцией ценится эксклюзивность. Форма же выпуска номера - несущественна (это может быть и "типографский самиздат", и сайт - всё, что угодно). Попытка определения самиздата с точки зрения машинописно - ксероксного антуража классических номеров настолько же непродуктивна, как определение русского рока с чисто жанровых позиций.
Итак, творческая жизнь коммуны имела внешнюю направленность: её влияние выходило за пределы андеграунда и ощущалось в городе, где она находилась.28 Если этого не наблюдалось - значит, коммуна была неудачным проектом: в идеале же, её участники должны были оставить и какой-то след в культуре.
Подобная деятельность могла осуществляться также на флэтах, но не была для них настолько же необходимой: если все коммуны представляли собой творческие центры, то флэта были (в первую очередь) центрами поиска.29 Его направленность зависела от интересов хозяина (три возможных акцента описаны выше). Невидимая паутина связей между системными флэтами опутывала всю страну: в любом районном центре был как минимум один подобный дом, а в крупных городах - десятки. На флэта активно приглашались свои люди: те, кто мог о чём-то рассказать, прочитать импровизированную лекцию, одним словом - те, кто помогал осуществляться поиску. Здесь устраивались чтения, дискуссии, формировались (если позволяли средства) библиотеки, аудиотеки.30 Если влияние коммун распространялось за пределы андеграунда, на "большое общество" - то флэта работали на мир Системы. Их активность была направлена внутрь движения (если сейшн был открыт для всех желающих, то квартирник - только для узкого круга ценителей).31
Квартирники работали на субкультуру. Подобные мероприятия устраивались преимущественно в сквотах, на флэтах - что было показателем уровня их развития.32 На квартирниках "обкатывались", совершенствовались новые программы: песни, что на них звучали, становились позже общим достоянием на сейшенах. Коммуны так же проводили подобные мероприятия на своей территории, но для них была важней уже организация сейшенов (часто этому соответствовал переход из "акустики" в "электричество"). При этом и коммуны, и флэта активно занимались впиской.
"Флэт" был, по определению, таким местом, где возможна длительная вписка, и были открыты двери как для системных пиплов, пришедших с трассы (даже не разделяющих интересов хозяина) так и для своих людей, имеющих сходные интересы. "Вписка"33 же была лишь временным приютом, и устраивалась в домах тех пиплов, которые жили с "цивильными" семьями (если это не было насилием над родственниками), в студенческих общежитиях (с мягким режимом), или осуществлялась своими людьми (при общности интересов со вписчиком).
Нарушение этих принципов было явлением нежелательным.
Исключения были возможны (и необходимы) только при знании общего правила, которое способствовало интересам выживания. Вписка без оценки личности пришедшего всегда была опасна.34 Вписка без наличия каких-то общих интересов означала риск возникновения бессмысленных конфликтов.
Если пренебрегали критериями оценки человека, и хозяина подводило чутьё, флэт неизбежно превращался в притон: где, кроме пьяниц и "торчков", вскоре начинали появляться уголовники.35 В лучшем случае это заканчивалось серьёзным конфликтом с соседями, "мордобоем". В худшем - проливалась кровь при столкновениях с блатными; или же хозяина флэта судили в связи с найденными в ходе обыска наркотиками в чьей-то сумке (или даже краденым!)36, по обвинению в "совращении малолетних" (благодаря стараниям родителей какой-нибудь блудной дочери)37, или по обвинению в организации притона.38
Если в городе была действительно налажена система (оперативная связь между флэтами и местами вписок ("цепочки")39, компетентное посредничество между ними и тусовкой,40 связь с пиплами из соседних городов41) возмож- ность ошибок и сбоя была минимальной. Духовно ищущий мог сразу же попасть в необходимую среду.
Традиции системной вписки заключались в следующем.
Во-первых, вписка была проявлением взаимопомощи в деле духовного поиска или творчества: она была расчитана на представителей движения и на своих людей.
Как свои люди вписывали пиплов, сохраняя дистанцию от движения (предпочитая иметь дело только с имеющими сходные интересы) - так и пиплы вписывали своих людей, предпочитая иметь дело лишь с людьми своей направленности. Что это значит? Не оставить своего собрата на улице было делом долга (пипл был обязан позаботиться о вписке другого системного человека: если это было невозможно сделать самому, то он просил кого-то из своих друзей). Забота же об искреннем духовно ищущем42 (не успевшим познакомиться с Системой), или вписка своего человека - были естественным проявлением альтруизма. В принципе, пипл мог бы этого не делать (обвинять никто не торопился бы), но в его душе остался бы плохой осадок, это было против совести - и, в целом, заботиться о родственных душах в Системе считалось необходимым делом (для развития своей же собственной духовности).
На практике, вписывали и системных пиплов, и своих людей: первых, разве что, дольше. Предполагалось, что свой человек вскоре найдёт себе подобных (художник - свяжется с богемой, писатель - с интеллигенцией, верующий - со своей деноминацией) и люди его круга о нём позаботятся.
Свои люди из вышеописанных трёх сфер заботились подобным образом и о пиплах: пока те не выходили на контакт с движением.
Вписка остальных, не подпадающих под определение пипла и своего43, была вопросом личной мудрости. Кто мог о ком-либо реально позаботиться - заботился. Но бестолковой мизантропией движение не занималось.44
Если встречался человек, наделённый любовью, духовно активный - но несамостоятельный, моральная помощь была важней материальной (старались "не кормить человека постоянно рыбой, а учить ловить её самому"). Его не вписывали на длительный срок (предполагалось, что такие люди не должны куда-то ездить) - но с ним общались, старались помочь определиться: стать реально более свободным, независимым.
Если же встречался добрый, работящий человек - но ничем серьёзно не интересующийсяся, ему считалось целесообразней помогать материально, но не тратить на общение с ним много времени: таких людей, опять таки, не вписывали слишком долго (просто жить, работать можно было там, где ты родился - если человек куда-то ехал, он должен был что-то из себя представлять, или что-то серьёзно искать).
Одним словом, вписка человека, отвечающего, кроме главного критерия оценки (любви) лишь одному из двух других, считалась делом совести. Никто не мог кому-то посоветовать, как нужно поступать в конкретном случае: всё делалось интуитивно (правила служили только общим ориентиром).
Во-вторых, вписка была для системного пипла важнее автостопа: сначала нужно было помогать другим, а уж потом и самому расчитывать на чью-то помощь (путешествовать).
Как уже упоминалось, существовало правило "вписывать больше, чем вписываться". Это позволяло вовлекать в движение тех, кто реально нуждался в помощи: выходцев из социальных низов, беглецов из деревни и депрессивных регионов - тех людей, для которых оно было едва ли не единственным шансом приобщения к культурной жизни. Открытость по отношению к выходцам из народа, самородкам, было отличительной чертой Системы: коммуны, флэта, вписки не должны были перегружаться, чтоб для подобных - родственных - людей осталось место.45
К тому же только тот, кто сам (и длительное время) вписывал, мог осознать, насколько тяжело и сложно быть хозяином флэта - он становился в результате ответственным, "беспроблемным" вписчиком.
Вписка была фундаментальной системной традицией: в этом процессе отражалась вся идеология движения. Любой её отдельный пункт можно проиллюстрировать конкретным примером из области вписки, и связанных с этим процессом проблем. Вписка была наглядным выражением любви и гуманизма: человек, сознательно её практиковавший,46 был человеком серьёзным во всех отношениях - и полностью заслуживающим доверия. Такие люди были костяком движения, его основой.
Вписка (в чём состоит её уникальность) была открыта для незнакомых людей, а не просто для личных друзей. Именно это и требовало существования чётких критериев оценки, так как времени на долгие размышления не было: дилемму "вписать - не вписать" приходилось решать безотлагательно. Заслуживающий заботы, достойный человек не должен был остаться на улице. Чужак (агрессивный, эгоистичный, недалёкий человек) не должен был проникнуть внутрь движения. Всё было очень серьёзно.47
Перед тем, как кого-то вписать, пипл встречался с ним на нейтральной территории (на тусовке), или же с этим человеком предварительно беседовал его друг (дававший, соответственно, рекомендацию), или приезжий, появляясь на пороге флэта, говорил, каких системных знает в своём городе (по крайней мере, чем конкретно он интересуется). Вписка "наобум", любого появлявшегося на пороге человека, не практиковалась.
Итак, живя осёдло и работая, пипл вписывал у себя приехавших собратьев по Системе, и (при возникновении необходимости) своих людей.48 Он предоставлял им возможность отдохнуть с дороги (на два первых дня гости освобождались от работы по хозяйству). После этого вставал вопрос о продолжении вписки - или поиске альтернативного места ночлега. Хозяин сам предлагал гостю остаться: если же этого не происходило, тому нужно было искать другое пристанище, или продолжать своё странствие дальше. В том случае, если прибывший вызывал доверие, но местный пипл не мог его по внешним обстоятельствам вписать (или не мог продолжать дальше вписывать) - он рекомендовал приезжего своим друзьям. Если человек в дороге49 заболел, если на дворе была зима, если это была совсем юная девушка50 (или же герла с ребёнком)51: о приезжем заботились, разумеется, всеми возможными средствами. В этих ситуациях всегда делились пищей52, даже спустя два-три дня после прихода на вписку (в остальных случаях она добывалась совместно).
Совместное ведение хозяйства и совместное добывание пищи были общей практикой в Системе. Постоянный, неиссякающий поток гостей делал невозможным обычное гостеприимство, при котором с пришедшего в дом "сдувают пыль" и всячески ублажают: да и гости, порой, были самыми неожиданными для хозяина.
Так как никто человека не звал в другой город, он брал на себя часть ответственности за общее благополучие, заботился об общем котле: этой цели служил, в частности, стрит: заработок уличного музыканта.53 Навыки "стритования" были тем минимумом, обладая которым, человек имел право куда-либо ехать (или он должен был знать другие способы честного заработка). Если приезжий пипл оставался в городе, спустя какое-то время он искал себе работу (в чём ему активно помогали местные жители) и, наконец, с такими же, как он, приезжими пиплами, вскладчину снимал отдельный флэт. Цикл повторялся: возникало ещё одно место для вписки.
Но пока приезжий оставался жить в гостях, он никого с собой не приводил54 (других приезжих он знакомил с местными пиплами, и решение о вписке принимали они). Пока им не были установлены близкие дружеские отношения с хозяевами, он должен был утром, вместе с ними, покидать помещение55 (если от них не поступало предложения остаться) и забирать свои вещи - вечером же приходить не слишком поздно, и, разумеется трезвым. Гость должен был не создавать проблем, не быть обузой. Впоследствии он должен был готовиться к ответному гостеприимству (точно так же: тот, кто посылал к кому-либо на вписку гостя, должен был готов принять гостей и от него).
Существовало правило "тебе помогли один раз - а ты помоги другим два" (моральный долг при этом возвращали не конкретным людям, а Системе в целом). В результате движение самовоспроизводилось и ширилось: шла передача традиций взаимопомощи (идеология же генерировалась творческим ядром).
Итак, вписка (со стороны месных жителей) уравновешивалась стритом (со стороны приезжих). Осталось рассмотреть последнюю диаду традиций: тусовку и автостоп. Они находились на самом внешнем уровне системной жизни, будучи "верхушкой айсберга".56 Если традиции организации коммун (проведения сейшенов, выпуска самиздата) и создания флэтов (проведения квартирников) ассоциировались с духовной активностью (творчеством, духовным поиском); если фундаментальная традиция вписки (и связанного с ней стрита) были проявлением любви (взаимопомощи), без которой нельзя говорить о духовности - то традиции тусовки, автостопа были зримым проявлением свободы.
Свобода понималась как создание условий для взаимопомощи и творческого развития (она определялась через утверждение, а не через отрицание). Поэтому конкретная забота о других (вписка) была важнее личностной свободы для абстрактного духовного поиска (автостоп чаще служил целям поиска) - так как, не опираясь на любовь, нельзя было достичь духовности. Свобода без любви считалась ложной: сначала создавали предпосылки для духовности (практиковали помощь), а уж потом условия для этих предпосылок (избавлялись от социальных ограничений). Именно поэтому человек, в первую очередь, оценивался с точки зрения проявлений любви, а не духовной активности (поиска, творчества - главных ориентиров движения) - и, только в последнюю очередь, с точки зрения личностной свободы.
Нужно так же отметить, что системный образ жизни - как добровольная дистанция от социума - максимальным образом способствовал осуществлению конкретных проявлений любви, а не любви вообще (человек просто не мог проявлять её одновременно во всех мыслимых формах: он выбирал какой-то путь служения, в котором достигал высот). Каких же проявлений? Тех видов помощи, которые предоставляли другим максимальные возможности для осуществления духовного поиска или творческого подвижничества.
Именно в них заключалась "специализация" движения: для помощи в чём-то другом (например, в духовной или профессиональной реализации - за исключением творческого подвижничества) был более адекватен другой образ жизни. Постоянный поиск возможностей предоставления вписки для приезжих (что вменялось в обязанность каждому пиплу, живущему осёдло - устраняющиеся от постоянной вписки ради творчества были уже не пиплами, а своими людьми) сам по себе означал значительное "выпадение из общества"д, невольную маргинализацию. Если такое выпадение не было глубоко обоснованным, не было вызвано порывом поиска или творческой пассионарностью - оно приводило человека к внутреннему разрушению, опустошеню и деградации.
Системный образ жизни без порыва и горения приводил просто к люмпенскому состоянию: бытие в данном случае полностью определяло сознание ("до тридцати лет хиппи, после тридцати - бомжи"). Система же означала активное воздействие сознания на бытие, воздействие мифа на реальность: это давалось сверхнапряжением сил. Постоянно жить в таком интенсивном режиме было бы по плечу только "сверчеловеку" - поэтому после того, как рывок был осуществлён, исчерпывалось вдохновение, движение необходимо было покидать.
Если человек успешно завершил свой поиск - это было естесственным продолжением взятого курса. Если же пипл ничего не достиг - было честным, достойным поступком.
Итак, традиции тусовки и автостопа служили целям духовного поиска (творческого подвижничества) и помощи в осуществлении оного.
Тусовкой было место (как правило, в центре города или на набережной - иногда в каком-нибудь кафе) куда каждый человек, имеющий какие-либо интересы в гуманитарной области, мог свободно прийти. На тусовках можно было получить культурно значимую информацию: это были входные врата андеграунда. В крупных городах они были ежедневными, а в городах поменьше собирались раз в неделю (в некоторых же местах тусовки вовсе не было: системные пиплы встречались на каких-либо мероприятиях, и на флэтах).
Главной функцией тусовки был обмен информацией о текущих событиях культурной жизни (в самом широком диапазоне) и новых интеллектуальных веяниях. Общение осуществлялось на основе уже сформированных, конкретных интересов. Здесь можно было найти выходы на ту или иную среду (в зависимости от направленности поиска), или найти творческих единомышленников. И, наконец, сюда приходили приезжие в поисках вписки. На тусовке всегда присутствовали посредники, знакомящие тех или иных людей друг с другом (в этом проявлялась их забота о других). Каждый флэт, коммуна стремились иметь таких доверенных лиц.
Без наличия тусовки процесс вписки становился затруднительным, а новые люди вообще не могли получить необходимую помощь (одной из целей "тусования" всегда была - дать обделённым судьбой шанс на приобщение к культурной жизни). Автостоп без тусовки мог не найти своего завершения: в "пустынных" городах нельзя было продолжить свой духовный поиск, и трудно было поделиться творческими результатами (если только пипл не ехал по конкретным адресам - или же не находил своих людей). Если внутренней целью тусовки была помощь другим, то автостоп был на неё расчитан.57 Он всегда поэтому был чем-то мотивирован. Можно выделить следующие цели и возможные причины путешествия:
1) Гастроли андеграундной рок-группы или исполнителей: поездки с целью выступления на фестивалях, сейшенах, квартирниках (сюда же можно отнести другие характерные для коммуны (перечисленные в 1-м пункте) виды пассионарной активности). Такая деятельность должна была быть некоммерческой, осуществляемой "ради идеи", и при этом - общезначимой.
2) Стремление к реализации своих способностей в этическом, духовном творчестве (что почему-то невозможно в местах проживания). Желание объединится с единомышленниками для совмесной работы в области искусства.
3) Духовный поиск (с культурно-творческим, мировоззренческо-этическим, религиозно-мистическим акцентом). Желание чему-то научиться.
4) Обмен опытом между коммунами, флэтами в разных городах. Формирование новых творческих связей в Системе, и установление контактов со своими людьми в богеме, интеллигенции, религиозных кругах.
5) Кратковременная общезначимая цель: посещение фестиваля. Установление знакомств с пиплами в другом городе для последующего обмена информацией (в области общих гуманитарных интересов).58
6) Экстремальная жизненная ситуация (проблемы с блатными, "развод на квартиру", военный конфликт, безработица и голод в крае, необходимость "слезть с иглы").
7) Удушающая, агрессивная атмосфера в местах проживания: нетерпимое и ограниченное окружение, отсутствие культурной жизни.
8) Полное отчаяние на фоне разочарования в окружающем обществе ("срыв крыши").59
Просто так, без цели и причины, никто никуда не ехал. И подобной целью никогда не мог быть "оттяг", просто отдых: в Системе всё служило интересам творчества и личного развития - а то и целям выживания.
1 Путешествия в Системе выполняли вспомогательные функции: во время странствий пипл осуществлял свой поиск, или делился творческими результатами с другими. Автостоп был неразрывно связан с впиской. Существовал моральный принцип: "вписывать больше, чем вписываться самому": пипл мог вообще не путешествовать - но не вписывать он не мог (это было обязанностью каждого участника движения). Традиция собираться на улице (что, в частности, позволяло встречать приезжих и сразу же предоставлять им ночлег) тоже была вспомогательной - поэтому автостоп и тусовка упоминаются в тексте в последнюю очередь.
Итак, хотя эти две взаимосвязанные традиции были разработаны Системой, они не являлись (и, тем более, не являются ныне) исключительно её прерогативой. Когда они связаны с остальными традициями, продиктованы мировоззрением движения - тогда это часть системного образа жизни (вспомогательная часть). Если же тусовка и автостоп вырваны из контекста движения, то ничего системного в них нет.
2 Тот, кто не был свободен осуществлять вписку, не реализовывал системный образ жизни как таковой. В этой ситуации пиплу нужно было что-то менять: снимать вместе с другими (вскладчину) дом, где он мог беспрепятственно вписывать, например. Если же человек принципиально не хотел вписывать - он не был системным пиплом вообще.
3 То есть продиктованное внутренними, а не внешними причинами (не всякий сквот мог считаться коммуной: обжитые пиплами "расселёнки" и подвалы в столицах часто предоставляли вписку - но не всегда способствовали творчеству своих организаторов).
4 Системная (в полном смысле слова) коммуна могла преследовать лишь творческие цели. Поставив во главу угла духовность в чистом виде, она становилась религиозным сообществом, а её создатели переходили из движения в разряд "своих людей" (в случае же синкретических спекуляций возникал тоталитарный культ, ещё один "мистический" пустоцвет). Если же коммуна декларировала самодостаточный, универсальный образ жизни; претендовала на неограниченно долгое существование - это приводило к экстремизму. Система не была ни церковью, ни партией: религиозной проповедью, политической борьбой она не занималась. Это были не её задачи: отдельные пиплы могли входить в религиозные общины или вовлекаться в акции протеста - это было их личным делом - в целом же движение служило только целям поиска и творчества. Размывание целей движения, подмена их другими, отменяют Систему как таковую (пусть даже при сохранениии сленга и атрибутики).
5 Прежде всего описываются квртирники и сейшена, посколку эти формы деятельности были наиболее разработан- ными (доросли до уровня традициии): но это не значит, что не было остальных.
6 Коммуны, созданные в расчёте на будущее "откровение", без чёткой цели, вскорости захлёбывались в бытовых проблемах и мелочных дрязгах. У них не было собственной "атмосферы": участников охватывала скука и апатия.
7 В этом состоит ещё одно отличие коммуны от флэта, у которого был один хозяин (или супружеская пара). Сквот ("расселёнку") или место, снятое вскладчину - для проведения квартирников (сейшенов) и вписки приезжих - пиплами какого-то города (где сами организаторы постоянно не жили), можно рассматривать как переходное образование между флэтом и коммуной.
8 Практика показала, что группа людей с примерно одинаковыми доходами оказывалась менее конфликтной.
9 Например, усилители, микшерский пульт для рок-группы.
10 Использование чьих-либо ресурсов в личных целях требовало согласования с хозяином.
11 Немотивированное обобществление лишь усложняло жизнь коммуны. Дело не в привязанностях: это просто требовало создания органов управления - по крайней мере, выдвижения "председателя колхоза" (что плохо гармонировало с задачами движения). В результате мог возникнуть квази-собственник, формально равный с остальными по правам, но реально владеющий основными ресурсами, обладающий властью.
В коммуне каждый индивидуально вёл свои дела - и при этом работал на общее дело.
12 При наличии детей это условие становилось обязательным, ведь моногамная семья подходит для заботы о ребёнке идеальным образом. Родителей клан заменить не мог. Общение с другими семьями было полезно для детей, но собственной семьи не отменяло. Воспитание детей в условиях группового брака ставило перед ними множество культуральных проблем, впоследствии осложняя жизнь в обществе. Поэтому, как только появлялись дети, сексуальные эксперименты прекращались.
13 Половые отношения допускались только среди участников коммуны, в её внутреннем кругу. Никто не имел сексуальных связей вне этого круга (это был именно брак), и никто не вовлекался в секс со стороны. Подобные отношения никак не афишировались, и на них не ставилось акцента - главным было творчество. Этот вариант был расчитан на взрослых и личностно зрелых людей (конечно, старше 18). По сравнению с обычным браком, эта форма отношений была более сложна и кратковременна.
14 Практика показала, что при допущении сексуальных связей внутри коллектива, групповой брак между стабильными парами был предпочтительней free love: он реже приводил к конфликтам. Free love была возможна на тусовке или в "расселёнке", но вряд ли эта форма отношений подходила для коммуны (если же "свободная любовь" осуществлялась, то не выходила за пределы её круга). О проблеме СПИДа говорить, наверное, излишне.
15 Так, в 1980 году был всплеск арестов по обвинениям, связанным с наркотиками. Существовало мнение, что их распространение в околосистемном андеграунде инспирируется КГБ с целью дискредитации рок-движения, что при задержании "с травой на кармане" пиплу часто предлагают выбор: стать "стукачом" или попасть в заключение. Поэтому системные держались на расстоянии от пушеров - и с подозрением относились к наркоманам.
16 Решение о вписке было за коммуной. Иногда потенциальных вписчиков (и даже гостей) могли приводить с собой только сами хозяева: это было вынужденной мерой в криминальных, агрессивных городах.
17 Вписать могли только хозяева: если не было ни одного из них, то территория коммуны закрывалась для гостей (на ней могли остаться лишь доверенные люди - и, при разрешении хозяев, вписанные ранее).
18 Чтобы это делать адекватно, нужно было ими жить: слова пиплов об идеалах гуманизма не расходились с их конкретными делами (пусть даже самыми скромными).
19 Чем крупней был город, тем важнее становился "фильтр" для выживания коммуны.
20 Без подобных результатов коллективное проживание становилось вообще бессмысленным: для коммуны проявляться в культурной жизни города было насущной необходимостью. Поэтому в состав успешных (состоявшихся на ниве творчества) коммун входили именно подвижники, а не просто искатели. Часто такая коммуна лежала в основе рок-клуба (что отличало его от богемного творческого объединения) - и располагалась в его помещении. Рок-движение было шире Системы как таковой, но именно она его поддерживала в лучших проявлениях: поэтому на фоне кризиса движения почти угас и русский рок.
21 Другие формы творческого самовыражения были меньше разработаны, или носили принципиально экспериментальный характер - они осуществлялись, но не были настолько же традиционными, как сейшн, самиздат, квартирник.
22 Но были и чисто акустические сейшена, и выступления одной какой-то группы (в частности, участников какой-либо коммуны). Однако, чаще словом "сейшн" называли совместное выступление представителей движения и околосистемного андеграунда (нацистские рок-группы не прошли бы, несмотря на маргинальность): выступление людей, как правило, "варившихся в одном котле", и знающих друг друга по тусовке. Концерт рок-исполнителей из разных городов чаще называли словом "фест" - это были редкие и более глобальные события.
Если сейшена формировали творческую атмосферу одного определённого города, то фестивали способствовали установлению контактов между людьми "живого, настоящего искусства" в крупном регионе. Суммируясь, активность их участников становилась серьёзным фактором культурного процесса: выходила за пределы андеграунда.
23 Главная задача сейшена была не в том, чтобы собравшиеся потанцевали - а в том, чтобы аудитория могла воспринять текст.
24 Никто не видел ничего плохого в честном профессионализме, но такая деятельность уже не являлась прерогативой Системы. Профессиональные рок-музыканты уходили из движения в иные сферы - но само рок-движение, как таковое (Система представляла его часть) так и не смогло сформировать единого самосознания и как-либо оформиться. Система же была устойчивым движением.
Когда русский рок "разорвал пуповину", связывавшую его с Системой - он подрезал себе корни. Эта форма творчества носила принципиально коммунитарный характер: не случайно говорили именно о группах, не случайно выступающие соло (исполнители акустики) стремились к сотрудничеству с каким-либо составом. Сам сейшн, опять-таки, был коллективным действом: одна из причин, почему именно русский рок стал символом Системы, заключалась в способности песен создавать основу для установления контактов. В ходе сейшена аудитория вовлекалась в активное восприятие произведения, соучастие с исполнителем (коллективный танец был формой невербальной коммуникации людей друг с другом; а также обратной связи аудитории с автором) разговоры же в перерывах (да и на фоне музыки) служили ещё большему сплочению собравшихся людей. Текстуальный характер русского рока, его содержательность, давали основу для последующего общения, совместных действий: текст давал толчок.
Одним словом, этот жанр искусства был связан с социально-психологическим измерением не меньше, чем с измерением эстетическим.
25 В первую очередь, независимый от государства.
26 Полностью удачный номер обязательно включал в себя теоретическую статью (концептуальное ядро), некое эссе (создающее общую атмосферу), статьи о конкретных культурно значимых событиях (например, фестивалях) и рецензии (статьи о группах), интервью с участниками. Формула "концепция-атмосфера-события-творчество-люди" являлась классической для самиздата.
27 В том, что сегодня может обозначаться этим словосочетанием, условно можно выделить пять вариантов: текстуальный, эстетизированный, клубный, коммерческий, дворовый рок. Первоначальному значению соответствует лишь первый: текстуальный (сегодня роком в полном смысле слова остаётся только "акустический андеграунд", или рок-акустика). Но дух рока жив, и проявляется в новых, экспериментальных жанрах электронной музыки (там, где тексту уделяется больше внимания, чем экстази и моде) и в постмодернистском кинематографе. Можно предположить, что на смену рок-группам с их альбомами могут прийти андеграундные труппы, самостоятельно снимающие фильмы и совмещающие их показы в зале с театральными представлениями (хеппенингами). Такие акции способны занять место классических сейшенов (видеоаппаратурой может коллективно обладать коммуна, или театр, киноклуб). В качестве же самиздата давно успешно выступают сайты (компьютер тоже может выступать объектом коллективной собственности).
28 Это справедливо для эпохи "перестройки". В семидесятые ни о каком ощутимом влиянии в городе не могло быть и речи: вся культурная жизнь проходила как раз в андеграунде. Но это были внешие обстоятельства, внутренняя установка же коммун всегда была экспансивной. В семидесятые они были сжатой пружиной, в восьмидесятые - смогли проявить свой творческий потенциал.
29 Творчество, осуществлявшееся на флэтах хозяевами, или презентируемое их гостями, чаще было интересно лишь самим духовно ищущим. Создавалась почва для последующего прорыва и экспансии, формировалась креативная среда, пробовались те или иные творческие методы. Впоследствии системное искусство могло стать общезначимым: так, группа, начинающая как "флэтовая", и выступающая только на квартирниках, впоследствии участвовала в сейшенах, записывалась - и могла стать более известной.
30 Здесь тоже были сформированы определённые традиции. Альбомы переписывали всем желающим - кассеты же давали в руки только хорошо знакомым людям (иначе аудиотека быстро "таяла"). Книги давались только тем, кто серьёзно интересовался данной областью (не тем, кто праздно интересовался "что бы почитать"): при этом оговаривался срок, и хозяином делалась запись. Книги и кассеты не передавались: они были только у того, кому хозяин лично их давал (за исключением тесного дружеского коллектива). При их утрате было принято дарить хозяину какой-либо эквивалент.
31 Платные квартирники являлись "свёрнутыми" сейшенами: они были открыты для всех. Но оплата выступления не означала то, что это был коммерческий проект: разбогатеть на квартирниках было абсолютно невозможно. Просто аудитория поддерживала творческих людей, и ради общезначимого творчества им позволялось сделать эти выступления своей работой (источником средств существования).
Если же квартирник проводился только для своих (это и есть "квартирник" в традиционном понимании), пиплы осуществляли добровольные пожертвования (часто - пищей): совесть им не позволяла допустить, чтоб творческие люди голодали.
32 На таких флэтах формировались коллективы, впоследствии организовывавшие коммуны. Если же квартирники устраивал какой-то сквот (выступали организаторы), то это было признаком формирования творческого коллектива, признаком образования коммуны в полном смысле слова.
И коммуны, и флэта организовывались творческими подвижниками. Деятельность коммун была направлена на окружающее общество (культуру в целом) - деятельность же флэтов влияла на само движение, на андеграунд (распространялась на системную субкультуру).
33 В данном контексте - как определённое место, а не сам процесс предоставления ночлега.
34 Иногда, руководимые любовью, люди рисковали (не вписать человека зимой, или ночью в опасном районе могло означать его гибель). И, конечно же, расплачивались в случае ошибки.
35 Чем крупней был город, тем быстрее всё это происходило.
36 Поэтому существовало правило не оставлять вещей малознакомых гостей в доме (ответственный системный пипл не приносил с собой наркотиков на вписку: иначе его "свобода поступать со своим здоровьем, как хочется", ставила под угрозу свободу ближнего (в самом прямом смысле слова) - а заниматься воровством, пипл, по определению, не мог).
37 Традиционно, "пионерок" отправляли на вписку к системным герлам.
38 В наше время это часто завершается не судом, а попросту "разводом на квартиру".
39 Пиплы договаривались друг с другом о вписке того или иного человека, направляя его с одного места на другое до тех пор, пока не находилась подходящая среда (флэт, коммуна). Если же в городе не жили люди с соответствующими интересами, то, отдохнув после дороги, приезжий отправлялся дальше - продолжать свой поиск. Бессмысленное "зависание" на вписке не приветствовалось.
40 На уличной тусовке (если специфически системной не было) всегда присутствовал какой-то пипл: человек, который наблюдал за приезжающими в город, оценивал их соответствие критериям идеологии (и просто человеческие качества). Он, будучи доверенным лицом, впоследствии и приводил гостей на подходящий флэт, устраивал на вписку (в первую очередь, конечно же - к себе). Это позволяло приезжим не теряться в незнакомом городе.
41 Наугад, как правило, не ехали: было заранее известно, какие в том или ином городе есть творческие коллективы. Люди переписывались: обменивались самиздатом, делились новостями и предупреждали, кто идёт по трассе. Получив известие о том или ином посланнике (представителе системы какого-то города) пиплы посменно дежурили на том флэту, куда он был направлен их друзьями - ждали гостя.
42 То есть о добром и альтруистичном человеке, а не просто "умнике".
43 Особенно тех, кто не имел в своей душе любви. Таких не вписывали: они считались чужаками ("волк сам о себе позаботится").
44 Так, вписка спившихся бомжей являлась бессмысленным занятием, как и вписка озлобленных (считающих, что все им "должны") недавних зеков. Эти люди просто не ценили помощь: в лучшем случае начинали паразитировать, а в худшем - предавали своих же благодетелей. Следует особо подчеркнуть, что испорченные уголовной субкультурой люди воспринимали подобную помощь только как "лоховство" - не испытывая к альтруистам ни малейшего уважения. Они всегда уважали только собственные интересы, и интересы своего корпоративного клана.
Помочь этим людям может лишь святой, или человек сходной судьбы (бывший бомж, бывший зек). Остальным лучше не пробовать!
45 Такой человек должен был иметь какой-то "стержень", во что-то верить, к чему-то стремиться: и, опираясь на внутреннее нравственное начало, испытывать глубокое и искреннее разочарование (нечто более серьёзное, чем истерический "протест") в окружающем обществе. Тогда "вхождение в Систему" (при стремлении развить в себе три идеальных качества) было для него необходимым и естественным. Но первый шаг в своём развитии он должен был сделать самостоятельно.
46 Не по причине безразличия, как может "вписывать" в своём притоне деградирующий наркоман.
47 Это эскапистские течения и модные тусовки занимались играми. Система же имела - и имеет дело - с реальной жизнью и реальной смертью (в отличие от "рейв-культуры" и "ролевого движения").
48 Именно это ставит вписку выше обычных проявлений корпоративной сплочённости, встречающихся в обществе буквально на каждом шагу.
49 Хронически больной не должен был отправляться в путь без крайней необходимости, так как его состояние становилось проблемой для других людей.
50 Как уже упоминалось, их старались напрвалять на вписку к женщинам. Вообще же следует отметить, что хозяин не начинал флиртовать с постояльцами: если это был мужчина, то он относился к женщинам как к сёстрам. Если же хозяйкой была женщина, то в ней видели сперва соратника, а уже потом возможного партнёра.
51 Этим обстоятельством нельзя было злоупотреблять (использовать ребёнка как средство манипуляции чьими-то добрыми чувствами). Мать должна была заботиться о своём ребёнке, а не подвергать его опасности во время путешест- вий (что могло быть только самой крайней, вынужденной мерой).
52 Если хозяин сам не голодал, то он делился пищей: гость должен был помыть за собой посуду.
53 Не путать с "аском" (попрошайничеством)! Системные пиплы работали, а не нищенствовали, как бомжи (пусть даже называющие себя словом "хиппи"). Традиция стрита, при внешней простоте, включала в себя целый комплекс навыков: общения с урлой, нейтрализации агрессии, взаимодействия с милицией. Существовала масса тонкостей, которые следовало учитывать. Так, уголовнику нужно было смотреть при разговоре в место чуть выше переносицы, в лицо (иначе это было бы "съезжанием", предосудительной увёрткой), но не прямо в глаза (что воспринималось бы как вызов). Или ещё один нюанс: выходец из южных районов прямой взгляд женщины в глаза мог ошибочно принять за приглашение к интимному знакомству. Всё это должен был прекрасно знать стритующий. Он так же должен был освоить некий ходовой репертуар, знать несколько "умиротворяющих" (тот или иной контингент) песен - равно как и иметь нераздражающий окружающих облик.
54 Если он не становился их доверенным лицом - о чём ему сообщали сами же хозяева.
55 К тому же, в другой город ехали знакомиться с его культурной жизнью, осуществлять свой поиск, выступать, знакомиться с людьми, обмениваться опытом: не отдыхать, не праздно "зависать" у кого-то на вписке - а интенсивно работать над своим развитием; делиться творческими результатами с другими.
56 Сегодня же их считают чуть ли не синонимами!
57 Как способ передвижения, он был продиктован безденежьем: человек же со средствами мог и сам о себе позаботиться. При наличии денег путешествовать автостопом и расчитывать на вписку - эстетство и паразитизм.
58 Приезд к друзьям и поддержание знакомств здесь не имеются в виду, так как в этом случае человек миновал бы тусовку. Тот, кто приезжал к конкретным друзьям - у них и жил.
59 С этого часто начинался путь пипла. Если человек имел богатый внутренний мир, во что-то верил (разделял гуманистические идеалы), и это приводило его к личностному кризису, конфликту с окружением - он попадал в Систему: и движение его охотно принимало.
