 |  |
Иногда, чтобы разобраться в частном, нужно увидеть общее - целостный образ: или проследить историю возникновения (расцвета, умирания) того явления, которое пытаешься понять; или уловить нечто главное, важное, стержень проблемы, попробовать отыскать корни проблемы; или выслушать того, кто стал неоспоримым авторитетом по данному вопросу. А порой наоборот - нужно ухватиться за деталь, артефакт, набор парадоксальных суждений, чтобы определить свое собственное отношение. |
В этом году исполнилось 80 лет со дня рождения Игоря Петровича Иванова. Думаем, нет необходимости подробно представлять Игоря Петровича нашим читателям. Но не отметить этот юбилей мы не вправе.
Память об ушедшем человеке хранится в сердцах еще живущих его современников, в его текстах, в продолжении дела, которое он начал.
Мы посчитали, что правильно будет в этом номере журнала поговорить об истории и перспективах движения, у истоков которого стоял И.П.Иванов.
Мы предоставляем слово людям разных поколений, каждый из них по-своему причастен к делу, начатому Игорем Петровичем.
Судьба коммунарства
Прежде всего надо уточнить, о каком предмете идёт речь. В обиходе практической социальной педагогики нередко используются такие слова и их сочетания: "коммунарская методика", "методика И.П.Иванова", "методика коллективной организаторской деятельности И.П.Иванова", "коммунарская методика И.П.Иванова", просто "коммунарская методика" (без упоминания имени академика И.П.Иванова), "педагогика социального творчества", "педагогика жизни", "методика коммунарского коллектива", "методика коммунарского движения", "коммунарство".
Все они имеют некий "общий знаменатель", но "числитель" разный.
Под "знаменателем" мы имеем в виду некие феномены действительности, которые были "на самом деле" и которые каким-то образом продолжаются из прошлого, через настоящее в будущее.
А под "числителем" мы имеем в виду то, как эти феномены реальной действительности понимались (разными людьми, употреблявшими перечисленные выше слова) раньше и теперь.
При этом следует заметить, что и то, что в "знаменателе" и то, что в "числителе" было всегда очень разным и всегда развивалось во времени.
Все эти феномены в основном относятся к известному периоду "оттепели" 60-х гг., но имеют свою дальнюю и ближнюю предысторию, ближнее и дальнее "последействие" (термин И.П.Иванова).
К дальней предыстории можно отнести то, что в дореволюционной России назвалось "общинножитием" и "детским сообществом" (С.Т.Шацкий), а в более поздний период опыт А.С. Макаренко.
К ближней предыстории можно и нужно отнести опыт И.П. Иванова и его коллег (ленинградских учителей и вожатых), объединившихся в 1956 г. в "Союз энтузиастов" (СЭН) и создавших в 1959 г. сводную пионерскую дружину Фрунзенского района Ленинграда, вошедшую в историю детского движения под названием "Коммуна юных фрунзенцев" (КЮФ).
К собственной истории рассматриваемого феномена следует отнести деятельность КЮФа в 60-е годы, деятельность многочисленных клубов юных коммунаров (КЮК), возникших по примеру КЮФ в разных городах страны и получивших название "коммунарское движение", деятельность созданной в 1963 г. И.П. Ивановым при ЛГПИ им. А.И.Герцена студенческой Коммуны им. А.С. Макаренко и то, что из этой деятельности "проявилось" в качестве текстов, названных в совокупности "коммунарской методикой".
К ближнему последействию следует отнести последовавшие за "коммунарским движением" "движение педагогических отрядов" 70-х гг. и "движение семейно-педагогических клубов" 80-х гг.
К дальнему последействию можно отнести некоторые проявления в "эвриканском движении" конца 80-х гг. (движение организаторов клубов творческой педагогики "Эврика" и Творческого союза учителей (ТСУ) и некоторые явления 90-х гг., в том числе (и прежде всего) тех, кто говорит о применении наследия И.П. Иванова, об использовании коммунарской методики.
Таким образом, говорить о "феноменологии" того, что имеет отношение (и почти всегда очень важное отношение) к перечисленным в начале статьи словам и словосочетаниям - дело очень не простое. Уже написаны тысячи публицистических статей, имеются сотни научных публикаций, защищено несколько диссертаций. И будет написано ещё очень много. Автор этих строк тоже говорит об этом и пишет уже тридцать пять лет, а всё кажется, что выразить "как следует" (как "обязывает" само явление его социальной значимостью) не удаётся. И вот ещё одна попытка.
По моим наблюдениям, разные "числители" (те, кто толкуют о рассматриваемом нами феномене), говоря о "коммунарском" (это я для краткости, чтобы не перечислять), исходят из разных "субъективных установок", которые сложились при знакомстве и "постижении" ими "коммунарского" (и я в данном случае не исключение).
Одни побывали детьми на "коммунарском сборе", в "коммунарском лагере" или участвовали в работе "коммунарского клуба".
Другие побывали там же, но уже будучи взрослыми людьми увидели во всём этом не только педагогическую технологию (методическую систему), но и средство для изменения окружающей жизни (я себя отношу к их числу).
Третьи в поисках "эффективных педагогических технологий" (обычно уже будучи студентами педагогического училища или института, учителями) "наталкивались" на "коммунарское", услышав о нём от кого-то или прочитав где-то, пытались (а иногда и поныне пытаются) использовать его в своей педагогической деятельности.
В прежние годы было сравнительно легко побывать в коммунарском коллективе, на коммунарском сборе и подкрепить, скорректировать свои ожидания с увиденным в жизни. Теперь, увы, многие знают и толкуют о "коммунарском" как о некоей "виртуальной реальности". Ибо побывать в "настоящем коммунарском коллективе", в "настоящем коммунарском лагере", на "настоящем коммунарском сборе" очень трудно. Есть, конечно, коллективы, которые называют себя коммунарскими, но, как говорится, "Федот, да не тот".
Раньше (в середине 60-х и где-то до середины 70-х) мне (как руководителю подростковых клубов и педагогических отрядов) было "проще простого" поехать на "настоящий коммунарский сбор" (или в лагерь) с новичками и можно было быть уверенным, что они там "загорятся", что, вернувшись, захотят "жить такой же жизнью" (создавать такой же клуб, проводить такие же сборы, лагеря). Трудно было другое - выбрать из множества приглашений самое-самое.
А вот последние лет десять неоднократные попытки повезти ребят, чтобы "заразить" их "коммунарской жизнью", желаемого эффекта не производят. (Не будем называть города и коллективы - зачем обижать гостеприимных хозяев, но скажем, что в "прежние годы" они славились своим "коммунарством".)
Ребята возвращаются довольные, в хорошем настроении (как после удачной экскурсии или похода), но не более того. На следующий сбор не "рвутся". И у себя подобную жизнь организовывать не торопятся. В чём же дело?
"Хозяева" (я имею в виду организаторов, лидеров, руководителей) вроде бы всё знают и про Иванова, и про его методику, имеют его книги, читают и цитируют их, в их коллективах вроде бы "живут по коммунарским законам", поют "коммунарские песни", проводят "огоньки" и "общие сборы", "коллективные творческие дела" (КТД), устраивают чередование творческих поручений (ЧТП), поют в "орлятском кругу". Есть у них и "дежурные командиры", и "комиссары", и "старшие друзья", и "советы дела"...
А вот чего-то не хватает. Чего? Эмоционального накала? Пафоса? Энтузиазма? И того, и другого и третьего.
Почему? Всё вроде бы "по правилам", по "методике", а вместо "кипятка" "подогретая водица".
В поисках причин легче всего сослаться на то, что "время сейчас не то", что "дети теперь другие". А про старших друзей сказать: "богатыри не вы". Конечно, это так, но действительно ли в этом "корень"?
Думается, дело не только и не столько в этом.
Во-первых, "прежние коммунары" (конца 50-х и начала 60-х) были уверены, что они опередили своим образом жизни современников (что они живут как бы в будущем). При мне (это было в начале 1970 г.) И.П. Иванов размышлял вслух - нужно ли в официальные документы Коммуны имени Макаренко включать текст, что коммунарский коллектив - авангард. В том, что это так И.П. Иванов не сомневался, но из тактических соображений он воздержался от того, чтобы заявить об "авангардизме" открытым текстом.
Во-вторых, они были уверены, что это будущее своей активной жизнью они приближают, улучшая окружающую действительность. "Забота об улучшении окружающей жизни" - едва ли не самое интересное в "феномене коммунарства". (Как это понималось, как пытались реализовывать эту заботу, что получалось в итоге).
В-третьих, они видели, что коммунарских коллективов становится всё больше и больше, что "окоммунарить" можно кого угодно (даже "отпетых" хулиганов и "зачерствевших чиновников") и что угодно (коммунарские коллективы создавались при районных штабах актива, редакциях газет, радио и телевидения, в домах пионеров, домах культуры, кинотеатрах, больницах, ПТУ и даже... школах), что коммунарское движение есть, что оно растёт, ширится, становится всё более массовым.
Последние факторы можно назвать проявлением не только "активной жизненной позиции", но проявлением "коллективной самореализации". Помните классическое определение самореализации: "Мир не устраивает человека и человек принимает решение своим действием изменить окружающий мир, реализовать себя в этом мире"?
Нельзя сказать, что "коллективной самореализации" совсем нет в современных "коммунарских коллективах" (или в коллективах, которые считают, что они "работают по коммунарской методике"). Но можно сказать, что там, где этой "коллективной самореализации" больше, там и "накала" больше...
Как было сформулировано в "наивных" строках "Коммунарского марша" начала 60-х: "И к коммунизму путь, проложим мы маршрут, мы все уверены за радостный успех"?! Это мы сейчас поняли, что строки были наивными, но тогда ребята действительно были уверены в том, что прокладывают путь в коммунистическое будущее, были действительно уверены в "радостном успехе".
И, прежде всего, были уверены их старшие друзья. Это не домысел. Вот несколько строк из первой публикации в центральной прессе (это был журнал "Комсомольская жизнь" N5 за 1963г.), в которой появились словосочетания "движение коммунаров", "коммунарское движение", "энтузиасты коммунарского движения". Авторы статьи - старшие друзья коммунаров, вожатые "Орлёнка" В.Малов и Л.Балашкова. Название статьи весьма многозначительно: "Мы живём не помаленьку". Итак, цитирую:
"ДВИЖЕНИЕ коммунаров возникло недавно, ему всего год. ... Цель - учиться жить по-коммунистически. ... Девиз клуба "Наша цель - счастье людей". До тех пор, пока вожатый политически не развит, идейное воспитание будет хромать. Не может отсталый человек воспитать передового, какие методы ему ни дай. Ведь мы воспитываем себе подобных, хотим мы того или нет. ..."
Нынешняя "коллективная самореализация" "скромнее". Она не "нацеливает" на "проложение путей к коммунизму", не требует "дряни любой давать бой". Она не мечтает о воспитании борцов. Она предлагает совсем иное - своего рода "тихое, мирное житие-поживе"...
Организаторы современной коллективной самореализации детей и подростков стремятся "уйти от политики" и при этом использовать коммунарскую методику. Но в какой мере это возможно, если коммунарские коллективы зарождались именно как политические детские коллективы? Вспомним формулировки И.П.Иванова: "...штурмуя небо не пищать!", "...дряни любой - давай бой!", "...завтрашняя радость - не покой, а бой!". Завтра наступило, а какую радость несут нынешние старшие друзья ребятам?
Я никого не осуждаю. Я сам уже почти тридцать лет не подписываю свои газетные публикации как "политрук клуба "Орион", а последние лет десять вообще сознательно стараюсь избегать в воспитательной работе с детьми всякой "политизации". (Считаю, что детей надо держать подальше от баррикад.) Но при этом я понимаю, что эффективное использование коммунарской методики при такой "аполитичной установке" весьма проблематично. Во всяком случае, рассчитывать на "радостный успех", который сопутствовал старшим друзьям "коммунаров-шестидесятников", не приходится.
Вот в этом-то разном отношении к политике и политизации и видится та "большая разница", которая не позволяет современным последователям И.П. Иванова достаточно полно "реализовать потенциальные возможности коммунарской методики".
Надо сказать, что процесс "деполитизации" коммунарской методики начался почти сразу же после того, как В.Малов и Л.Балашкова сообщили в прессе о начавшемся коммунарском движении.
Уже где-то в 1964 г. методисты "Орлёнка" (чётко следящие за "ветром", дувшем из ЦК ВЛКСМ ) начинали говорить, что "коммунарство" это не организация и не движение, а методика, т.е. формы, методы и приёмы воспитательной работы. Те, кто с этим был не согласен (например, тот же В. Малов), вынуждены были "добровольно" покинуть "Орлёнок". Это было начало "гонений" на коммунаров. А через два года в Харькове пионервожатую В. Бойцун сняли с работы и исключили из комсомола только за то, что она пришла в обком комсомола с предложением провести в Харькове большой коммунарский сбор с приглашением гостей из коммунарских коллективов других городов. Через несколько лет её восстановили в комсомоле (когда в Харкове уже не осталось коммунарских объединений)...
Работать по "коммунарской методике" (КТД, КТП, ЧТП и т.д.) не запрещалось, но всё, что было хоть чем-то похоже на "политику", уже пресекалось. Вот на это "стекло" и наткнулось и не могло (при той молодёжной политике государства) не наткнуться коммунарское движение. Именно тогда начался процесс не только "закрытия сверху", но и "самороспуска" коммунарских коллективов.
Кто выжил?
Во-первых, выжили те, кто довольствовался "малым накалом" коммунарской методики (без участия в движении, в политике), те, кто сознательно до минимума "прикрутил фитиль" "коллективной коммунарской самореализации".
Но что такое "коммунарство" и "коммунарская методика" без участия в серьёзном преобразовании окружающей жизни? С точки зрения воспитанников А.С.Макаренко коммуна без производственной базы, без завода и производительного труда - не дело, а забава. А без политики и без массового движения?
Ну, коллектив друзей. Ну, несколько технологий (технология организации общения, технология коллективной психотерапии, технология воспитания организатора, технология повышения эффективности некоторых "направлений" воспитательной работы). Можно сказать, что и это не мало. Да, но...
Эти технологии можно назвать общечеловеческими, поскольку их можно применять в любых странах и, кстати, в разных странах встречается нечто подобное.
Но когда вместо идеала "счастье людей" предлагается благополучие группы, когда название "коллектив" заменяют названием "семья", когда бывшего "комиссара" начинают называть "отцом" ("папой"), то где та грань, после которой коммунарский коллектив перерождается в мафиозную структуру? И что интересно: при этом все "атрибуты" коммунарской технологии как бы присутствуют. Разве И.П. Иванов и его сподвижники к этому стремились?
К сожалению, среди современных лидеров детских организаций, имевших "коммунарское прошлое", встречаются преуспевающие мафиози, скрывающие свои истинные свойства за внешней "коммунарской технологией". И они очень опасны, поскольку их не сразу разглядишь "невооружённым глазом". Но это тема особая.
Во-вторых, в 70-е и последующие годы выжили те, кто сумел этот "фитиль" всё-таки "раскрутить", найдя коллективной самореализации своего рода "экологическую нишу", такое её "наполнение", которое могло быть признано нашим государством того времени в качестве полезного и достойного для воплощения (в том числе и в форме массового молодёжного движения).
Например, это были инициаторы создания педагогических отрядов (сперва это были педотряды студентов педагогических институтов Москвы и Челябинска, работавшие во дворах и в загородных пионерских лагерях), которые стали родоначальниками массового движения педагогических отрядов 70-х гг.
Лидеры этого движения имели "коммунарское прошлое", но они понимали следующее:
1. "коммунарская методика" "в чистом виде" "не проходит политически";
2. в "очищенном от движения и политики виде" она не очень эффективна и нужно начинать новое движение;
3. применительно к "контингенту дворовой шпаны" она неприменима без "нулевого цикла".
Дело в том, что до этого "коммунарская методика" не заботилась о "приохочивании" тех, кто не хочет в неё "играть". Тех, кто хотел "играть" (изначально принимал "правила игры"), всегда можно было найти даже в маленьком городе. Иное дело во дворе. Надо было начинать работу, как правило, с теми, кто вообще не хотел никаких воспитательных воздействий, кому не нужны были никакие организации, создаваемые взрослыми.
Задача была не из лёгких. Коммунарскую методику нужно было сделать ядром нового движения. При этом нужно было "впрягаться" в очень трудное дело - работу с безнадзорными детьми во дворах. В-третьих, нужно было дополнить методику неким "нулевым циклом" (как говорят строители о рытье котлована), "предварительным усилителем" (в лексиконе электронщиков это устройство для первоначального усиления поступающего сигнала), который бы позволял "приохочивать" тех подростков, которые предпочитали уже со взрослыми педагогами вообще дела не иметь.
На "методическое обеспечение нулевого цикла", создание экспериментального педагогического отряда и "раскручивание" нового движения потребовалось несколько лет. И здесь надо отдать дань памяти научному руководителю московского Экспериментального студенческого педагогического отряда - доценту кафедры педагогики МГПИ им. В.И.Ленина, председателю Макаренковской секции при Центральном совете Педагогического общества РСФСР Э.С.Кузнецовой, которая помогла "прикрыть своим крылом" экспериментальную работу и "спрятать в троянском коне дворовой педагогики" (это выражение Э.С. Кузнецовой) "ядро коммунарской методики", взяла личную ответственность за проведение слётов педагогических отрядов. Таким образом, у нового движения была своя "крыша" - Макаренковская секция Педагогического общества.
И в семидесятые годы по стране действительно "прокатилась новая волна" (теперь уже "посткоммунарского движения") под названием "движение педагогических отрядов". Достаточно сказать, что только крупных (республиканских) слётов (продолжительностью от 10 до 20 дней!) было проведено в разных городах России и Украины 16.
Многие коммунарские коллективы 60-х гг., например, Клуб юных коммунаров Перми, Коммуна им. А.С. Макаренко Ленинграда (созданная и возглавляемая в то время И.П. Ивановым) влились в это движение. И по этой причине движение педагогических отрядов иногда считают продолжением коммунарского движения.
Так можно считать только с очень серьёзной оговоркой. Преобладающая часть коллективов (особенно "зачинщики" движения) руководствовались идеологией, в значительной степени отличавшейся от идеологии И.П.Иванова. Во-первых, не разделяли его исторического оптимизма относительно наступления коммунизма в ближайшем обозримом будущем, во-вторых, считали, что в условиях "обычной социальной среды" коммунарская методика (как её трактовал И.П. Иванов) должна использоваться как важный, но не единственный компонент. Она представлялась (и использовалась) в предложенной нами в начале 70-х гг. "шкале педагогических позиций" как "средний этаж". Предлагалась "динамическая позиция педагогического воздействия", предполагавшая постепенное (в зависимости от "развития" коллектива изменение позиции от "авторитарной", через "творческое содружество поколений" (И.П. Иванов) к "свободной". Это было своего рода приложение взглядов А.С. Макаренко о динамике развития требований педагога к "дворовой педагогике", но И.П. Иванов в начале 70-х гг. очень резко против этого выступал (утверждая, что и А.С. Макаренко ошибался в его понимании относительно необходимости первых двух стадий в развитии требований педагога и коллектива).
Большинство коллективов-участников движения педотрядов в этом с И.П. Ивановым "молча не согласились" и продолжали "действовать по-своему". Вот почему движение педагогических отрядов лучше не называть коммунарским. Движение педотрядов своей идеологией и практикой по отношению к идеологии и практике коммунарского движения 60-х гг. осуществило то, что в философии называется "диалектическим отрицанием". "Зерно" "коммунарства", включая "коммунарскую методику" было включено в более широкую (и более адекватную социокультурной ситуации 70-х гг.) систему. И сводить эту систему к тому, что И.П. Иванов и его единомышленники 60-х годов называл "коммунарской методикой" так же нелепо, как называть город страной, а компьютером его процессор.
Жизнь показала, что "коммунарское зёрнышко" в "дворовой педагогике" (сейчас мы её называем "социальной педагогикой детско-подросткового клуба по месту жительства" хотя и очень важный компонент, но не самый важный и не самый трудный (для понимания и освоения педагогами). Можно сказать, что это как десерт после обеда, который подают "на сладкое". Впрочем, им не заканчивается настоящий "социально-педагогический пир". Дело в том, что "творческое содружество поколений", на "шкале педагогических позиций" это не только более высокая стадия развития коллектива (которую А.С. Макаренко называл третьей стадией), но предшествующая по отношению к тем стадиям, которые выше по этой шкале.
Несколько огрубляя можно сказать, что в развивающемся коллективе кроме отношений творческого содружества, могут быть отношения творческого сотрудничества, творческого сотворчества и творческого соратничества.
Это всё разные отношения. Они, конечно, могут "сосуществовать" все одновременно, если коллектив прошёл их все. (Или хотя бы в коллективе есть те, кто в своём развитии прошёл эти стадии.)
Наконец, может быть и такая стадия в развитии личности, когда для её дальнейшего роста становится просто необходимым выйти из коллектива и приступить к созданию "своего собственного". В жизни такое случается. Но благодаря ли "воспитательной системе", в которой он находился, или вопреки ей?
Если коммунары И.П.Иванова громко скандировали: "В коммуне начальства нет, хозяин - коллектив, а кто начальство корчит, тот жалкий, мерзкий тип!", то неудивительно, что услышавшие эти слова некоторые последователи КЮФа иногда провозглашали тезис о том, что желающий стать педагогом - жалкий и мерзкий тип, стремящийся стать начальником над детьми. Это, конечно, "издержки", но то, что воспитание лидеров многими коммунарскими коллективами 60-х гг. считалось принципиально недопустимым - факт.
Движение педагогических отрядов "переступило" через это "коммунарское табу" и открыто поставило задачу воспитывать лидеров. Насколько это получилось, вопрос другой. Теперь возможность и необходимость воспитания лидеров, менеджеров мало у кого вызывает сомнения, но было время, когда для такого понимания были серьёзные объективные трудности.
Дальнейшее развитие "посткоммунарской идеологии и технологии" видится в направлении дальнейшего развития "динамической педагогической позиции", которую И.П. Иванов назвал насмешливо в начале 70-х "педагогическим релятивизмом". Кто-то тогда в шутку заметил, что теория относительности (релятивизм) педагогике не помешала бы. Прошло почти тридцать лет и с каждым годом становится всё более понятным, что нашей педагогической науке и практике как раз и не хватает своей собственной теории относительности. Недаром А. С. Макаренко мечтал о том, что педагогика станет самой диалектической из всех наук. Педагогические требования должны быть не "едиными" (одинаковыми) для любых учащихся (с первого по одиннадцатый класс) и для любых воспитанников (от злостного хулигана до помощника воспитателя), а максимально дифференцированными. Это многократно осложняет работу педагога, но и создаёт предпосылки для того, чтобы его труд отличался от труда пастуха...
Разговор о "коммунарстве" и судьбе коммунарской методики неизбежно вызывает несколько "болезненных" вопросов, связанных с проблемой сочетания традиции и новаторства.
Вопрос первый. Можно ли считать коммунарство И. П. Иванова и других "подвижников" коммунарского движения 60-х гг. продолжением и развитием "коммунарства" С. Т. Шацкого и А. С. Макаренко?
С одной стороны, С. Т. Шацкий и А. С. Макаренко ставили в основу коллективной самореализации воспитанников их производительный труд в собственном развивающемся сельскохозяйственном или промышленном "детхозе", а у И. П. Иванова никогда "детхоза" не было. И задачи создания таких детхозов И. П. Иванов не ставил. Из этого можно было бы заключить, что "коммунарство" И. П. Иванова (и других коммунаров-шестидесятников) не может считаться продолжением и развитием "коммунарства" Шацкого и Макаренко, а лишь упрощённой, адаптированной к условиям 50-х и 60-х годов "версией".
Но, с другой стороны, И. П. Иванов не только взял у Шацкого и Макаренко некоторые "элементы системы" ("откровенный разговор", "общий сбор", институт "дежурных командиров" и др.), но и в условиях, когда в педагогике начал господствовать тезис о том, что главный труд школьника - учёба, что учебная деятельность в "школьные годы" готовит к последующей трудовой деятельности во "взрослой жизни", смог придумать "по мотивам" произведений Шацкого и Макаренко такую методическую систему, которая оказалась настолько "играбельной", что её смогли осваивать и внедрять сами подростки (подобно тому, как они осваивают игры в простом общении). Разве можно себе представить, что колонией Шацкого или коммуной Макаренко заведуют школьники без взрослых? А вот из истории коммунарского движения мы знаем много случаев, когда клубами юных коммунаров руководили старшеклассники "совершенно без взрослых" (например, Э. Герасимович в Минске, М.Гусаковский в Гродно).
Второй вопрос аналогичен первому. Можно ли считать продолжением и развитием идей (и опыта) И.П.Иванова (и других коммунаров-шестидесятников) деятельность энтузиастов движения педагогических отрядов, движения семейно-педагогических клубов и, тем более, современных педагогов, которые используют лишь отдельные элементы "коммунарской методики"?
То, что включение коммунарской методики (относительно целостно) в более широкую методическую систему (систему идей, дел и отношений) или использование отдельных элементов, взятых из коммунарской методики, может в тех или иных конкретных случаях и условиях давать положительные результаты - факт. Но можно ли считать, что в таком виде они эффективнее, нежели в том виде, как они применялись раньше? И можно ли считать подобные варианты модернизации продолжением и развитием?
Если да, то опыт "предшественников" имеет лишь "историческое значение". В таком случае о нём достаточно знать "в общих чертах" и его "освоение" не требует ни "повторения", ни "проигрывания" (другими словами - адекватного воспроизведения). Если нет, то будьте любезны (если вы себя хотите причислять к последователям) сперва воспроизведите всё "необходимое и достаточное". А если претендуете на роль "развивателя", то (воспроизведя опыт и "повторив его результаты") приступайте к модернизации (вносите свои дополнения или изменения).
Это не праздные вопросы. И они не только для исследователя детского движения. Но и для практика. Ведь если мы не хотим быть "Иванами, не помнящими родства", если мы хотим "по-хозяйски отнестись к своему наследию", если мы хотим нашу педагогическую работу сделать максимально эффективной, то мы должны найти ответ на поставленные вопросы (и ответ правильный).
Это вопросы, имеющие философские, культурологические, социологические, психологические и педагогические аспекты.
Я не берусь давать своего однозначного ответа на них. И даже, если предположить, что оба ответа "по-своему верны", что в жизни может быть "и так, и так", то всё равно мы должны чётко понимать, почему мы предпочли то или иное решение. Что при таком нашем решении мы получаем, а что теряем. Здесь мы переходим к вопросу "о стихийности и сознательности в детском движении", но это уже другой вопрос, который, надеюсь, мы обсудим в ближайшем будущем. Приглашаем к дискуссии.
Научно-методическим центром по проблемам социальной педагогики (руководитель - Соколов Р.В.) подготовлена серия материалов по истории, теории и практике социальной педагогики в России (на CD-дисках):
- Коммунарская энциклопедия (последователи А.С.Макаренко в России второй половины ХХ века и на рубеже веков),
- Пионерии Салют! (80-летию Пионерии посвящается),
- Московская игротека (Сборник материалов по городской научно-практической конференции "Игра и праздник: современные проблемы", 4-5 ноября 2002 года),
- С.Т.Шацкий и современность (к 125-летию С.Т.Шацкого) и пр.
Желающие познакомиться с этими материалами и получить их для собственного пользования могут обращаться к Ричарду Валентиновичу Соколову по адресу:
129594, Москва, 2-й проезд Марьиной рощи, д.21/23, клуб "Ровесник".
Тел. (095) 971-11-93.
