2.4.1.3. Краткий очерк истории общественно-педагогического движения
Субдвижение организаторов детских клубов и площадок 1900-х годов
Наиболее активно проявилось в Москве, Петрограде, Томске и в других городах. В Москве оно ярко проявилось, как попытка включиться в международное движение сетлементов в 1905 г. В 1906 г. было институциализировано в качестве официально зарегистрированного общества "Сетлемент" (переименованного позже в общество "Детский труд и отдых"). Общество объединяло группу представителей московской интеллигенции (архитектура А. У. Зеленко, студента С. Т. Шацкого, пианистку В. Н. Демьянову, учительниц Л. К. Шлегер, Н. О. Массалитинову, М. В. Полетаеву, Л. Д, Азаревич и др.)
Общество занималось организацией детских клубов (объединений), первых детских площадок, загородной летней колонии труда и отдыха, мастерских, "дополнительной школы", педагогических курсов.
Особое внимание уделялось созданию условий для самореализации детей в труде, социальном, художественном и техническом творчестве. Общество вело широкую пропаганду своей деятельности, издавая брошюры. Материально Общество поддерживалось московским купечеством (Морозова и др.). Общество сотрудничало с Московской Думой, но отношения с властями были сложными.
В 1907 г. Общество временно было закрыто. Однако возродилось через год под названием "Детский труд и отдых". А в 1915 году даже получило дотацию от Министерства народного просвещения.
Участники Общества считали необходимым вести работу углубленно, качественно и лишь с посильным количеством детей (около 300 детей), в то время как их оппоненты из фребелевского педагогического общества Петрограда считали необходимым "охватить" как можно больше детей. Этим было положено начало непрекращающейся и до настоящего времени дискуссии об "интенсивном" и "экстенсивном" внешкольном воспитании.
Поиск средств наиболее интенсивного воспитания привел к созданию на базе летней колонии "Бодрая жизнь" круглогодичного воспитательно-учебного заведения "Школы-колонии" (своеобразного лицея), а с 1919 г. к созданию на его базе Первой опытной станции по народному образованию. В итоге течение породило весьма оригинальную "субкультуру" . Во второй половине века идеи и опыты этой "субкультуры" осваивались лидерами движения юных коммунаров 60-х гг. и движения педотрядов 70-х гг. Специально углубленным изучением и освоением опыта общества "Сетлемент", общества "Детский труд и отдых", колонии "Бодрая жизнь" и Первой опытной станции по народному образованию с 1971 года занимался Форпост культуры им. С. Т. Шацкого, с 1986 г. детский клуб "Ровесник" и созданная на его базе (в 1990 г.) Первая опытная станция по внешкольному воспитанию (о деятельности, которых подробнее будет рассказано ниже).
Субдвижение организаторов русского скаутизма 10-х годов
К концу первого десятилетия XX века Россия оказалась благодатной почвой для идей англичанина Бадэн Пауэлла и его сподвижников, положивших начало международному движению скаутов (юных разведчиков).
И. Н. Жуков, один из идеологов и организаторов "скаутского движения" в России, в книге "Русский скаутизм" писал, что "у нас в России ... организация юных разведчиков не есть организация военная ... а организация рыцарская. Привить юношам рыцарское отношение к окружающим, любовь и преданность Родине, заботливое и благожелательное отношение ко всем людям - вот задачи, которые объединяют" скаутов. Там же он пишет, что "пионерами, зачинателями скаутского движения в России были почти одновременно, но совершенно независимо один от другого - в Царском Селе полковник ...Олег Иванович Пантюхов, а в Москве - штаб-ротмистр Захарченко. Как тот, так и другой, заинтересовавшись своеобразной Организацией скаутов, в 1910 году посетили Англию... Возвратившись оттуда, они ...принялись за организацию отрядов в Москве и в Царском Селе. В следующем году... в Петрограде при одной из гимназий, возникает "легион юных разведчиков", организованный Янчевецким и команда юных разведчиков, организованная О. И Пантюховым и О. Д. Петровым" которая "реорганизуется в первый Петроградский отряд юных разведчиков при "Обществе содействия мальчикам-разведчикам" - "Русский скаут". Во главе этого общества, возникшего в августе 1914 года, становится вице-адмирал И. Ф. Востром, как председатель общества, и О.-И. Пантюхов, как его вице-председатель". В Москве начальником отряда скаутов стал редактор журнала "Вокруг света" В. А. Попов. "В 1917 году в 143 городах России насчитывалось 50 тыс. скаутов и герлскаутов"
Объединения скаутов создавались в Саратове, Астрахани, Батуми, Перми, Ставрополе, Одессе, Киеве и др. местах , главным образом, при учебных заведениях. В декабре 1915 года в Петрограде состоялся "Первый Всероссийский съезд инструкторов и лиц, интересующихся скаутизмом". Издавалась литература по вопросам скаутизма .
По идеологии лидеры русского скаутизма могут быть разделены на два "крыла": монархическое и демократическое. Идеологом демократического крыла был скульптор И. Н. Жуков, который утверждал, что скаут "не военный разведчик, а ... "пионер культуры", "разведчик всего хорошего", маленький друг всего мира..."
После революции 1917 г. И. Н. Жуков с группой "скаут-мастеров", (понимавших, что революция "серьезно и надолго"), принял участие в создании пионерской организации и вошел в ее Центральное бюро, был организатором первого пионерского отряда Бауманского района Москвы и имел титул "старший пионер Российской федерации". Жуков пытался строить пионерию на методике "длительной игры", но 3-5-й съезды РКСМ (1930-1922) выразили отрицательное отношение к скаутским организациям, и они прекратили свое существование. Отвергли и "длительную игру".
Возрождение скаутизма в России началось в последние годы. В ноябре 1990 г. в Институте молодежи "закончился учредительный съезд Ассоциации возрождения российского скаутинга. 65 делегатов из разных городов России, а также Украины и Молдовы" приняли в нем участие.
Движение организаторов первых пионерских сообществ
"Пионердвижение" самых первых лет (периода НЭПа) сильно отличалось от того, чем оно стало в 30-х годах. В момент своего зарождения оно оказалось как бы продолжением "русского скаутизма". Лидерами его были известные "скаутмастера", в том числе И. Н. Жуков. В качестве содержания деятельности пионерии Жуков пытался (первое время с успехом) утвердить "длительную игру". Считалось что "проигрывание" пионерами важных исторических событии от глубокой древности до современности будет способствовать подготовке к жизни. В качестве методической системы первое время в пионерии использовалась система "скаутинг". Первыми формированиями были клубы и отряды, создававшиеся по месту жительства и при предприятиях по инициативе самих подростков.
Руководство пионерией со стороны комсомола привело к политизации этой организации, к изживанию "скаутинга", "длительной игры", романтики походно-палаточного стиля жизни, а главное - "самодеятельных начал".
В 30-е годы после перевода пионерской организации в школы и подчинения ее школьной администрации (а особенно после Постановления 1934 г. "о перегрузке" школьников общественной работой), "пионерработа" стала все больше и больше напоминать "дополнительные уроки" ("предметные сборы"). Стали "исчезать" вожатые-парни. В пионерском "активе" стали преобладать девочки. Утратили интерес к организации подростки. Палаточные лагеря труда и отдыха стали преобразовываться в "пионерские здравницы", идеалом устроителей которых был детский комфортабельный санаторий с утепленными строениями и асфальтом.
Ряд постановлений, принятых после XX съезда КПСС на некоторое время привели к "оживлению" в пионерской организации, но лишь "местами" и на короткий срок.
Тимуровское движение 40-х годов
Весьма заметным явлением в сфере детского досуга конца 30-х и начала 40-х годов стало "тимуровское движение", о котором некоторые сведения можно найти даже в "Советском энциклопедическом словаре": "Тимуровское движение развернулось в СССР Среди пионеров и школьников в нач. 1940-х гг. под влиянием повести А. П. Гайдара "Тимур и его команда". Содержание Т. д.: оказание помощи семьям военнослужащих в годы Вел. Отеч, войны, престарелым, колхозам и совхозам в с.-х. работах, детсадам, благоустройство насел, пунктов, уход за могилами погибших воинов и др."
Среди молодых историков детского движения высказывалось мнение, что "прототипом" тимуровской команды для А. Гайдара послужила группа скаутов, действовавшая еще в 10-х годах в дачном пригороде Санкт-Петербурга. Эту версию еще предстоит проверить, но сравнительный анализ "тимуровцев" со "скаутами" действительно показывает много общего, (особенно идеология и практика милосердной "рыцарской" заботы детей об окружающих людях, идея совершения добрых поступков "по секрету").
По утверждению исследователя тимуровского движения В. П. Татаровой, тимуровская команда была задумана А. П. Гайдаром в качестве "альтернативы пионерской организации, тогда, в 30-е годы, уже намертво пристегнутой к школе, обюрокраченной, унылой. Он, по собственному признанию, готовил - и приготовил! - под нее "бомбу" .
Предложенная А. П. Гайдаром детям (в форме повести) методика организации самодеятельного инициативного (да еще и "законспирированного") объединения "самих детей", осуществляющих заботу о старших, для конца 30-х годов выглядела подозрительно. Однако повесть удалось напечатать благодаря взявшему на себя ответственность секретарю ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайлову.
Как отмечают современные криминологи В. В. Грибанов и Э. П. Теплов, "рассказанная Гайдаром история оказалась удивительно созвучной настроению целого поколения ребят; борьба за справедливость, подпольный штаб, специфическая сигнализация, умение стремительно собираться "по цепочке" и т. д. Как следствие начинается бурный процесс стихийного развития "тимуровского движения" .
На годы войны приходится "массовый размах движения. Форм не счесть- сама обстановка неисчерпаема на подсказки, и ребята действуют не по чьим-то кабинетным директивам, а именно по обстановке! Не только летом и не только в дачном поселке. И не обязательно с "конспирацией". И создавали их не только старшие подростки, но и взрослые. Так, Центральную киевскую команду, в которой в 1941 г. насчитывалось около 250 ребят, возглавляла М. Т. Боярская, а тимуровскую команду г. Пласт Челябинской области, в которой участвовало 200 подростков - семидесятитрехлетняя А. П. Рычкова.
В 1942 г. газета "Московский большевик" писала, что в Москве пионерская организация расформировалась, а ее роль фактически подменена тимуровскими командами. Комсомол был напуган этой ситуацией. Как вспоминал Н. А. Михайлов, "движение приобрело настолько широкий характер, что комсомольским организациям приходилось задумываться, как сделать, чтобы это движение органически вливалось в работу пионерской организации?" .
Сами тимуровцы особого желания "вливаться" в пионерскую организацию не испытывали, но это движение "попытался использовать как "форму работы" комсомол, что во многом и предопределило его конец" . Как пишет Татарова, "комсомольские, пионерские органы поспешили прибрать их к рукам. Вогнать в пионерские формирования, приковать к школе; отдать во власть спускаемым сверху циркуляров и "научных рекомендаций". И, увы, получилось. Движение тихо угасает, тлеют лишь отдельные очаги. Надежды на возрождение затеплились при "оттепели" 50-60-х годов, когда тимуровцы вырвались было из школ во дворы...".
Когда же окончательно тимуровское движение стало тимуровской "формой работы" пионерской организации "ребенку, приписанному как крепостному к отряду-классу, навязывают, помимо прочего, и тимуровский оброк".
И опять "поле самореализации" исчезло. Остались лишь "очаги, островки в океане формализма. И только вокруг взрослого, с которым интересно. Вокруг личности. В последние годы на этих "островах" тимуровцы помогают "афганцам", жертвам катастроф, стихийных бедствий, межнациональных конфликтов... "В средненянской школе Винницкой области - конный тимуровский отряд. Колхоз передал ребятам полуживых лошадей, они их откормили, и теперь ездят к старикам и инвалидам... В московских клубах собаководства школьники выращивают собак-поводырей для слепых" .
Но можно сказать и иначе: тимуровское движение не погибло в конце 50-х гг., а "передало эстафету" "коммунарскому движению", к рассказу, о котором мы и переходим.
"Коммунарское движение" 60-х годов
Термин "коммунарское движение" появился в прессе примерно в 1963 году, когда в стране появились сотни "секций клуба Юных коммунаров" (клуба ЮК, КЮКа). "Инкубационный период" этого движения начался значительно раньше - в середине 50-х годов. По инициативе ленинградского философа и педагога-исследователя И. П. Иванова (ставшего позже профессором ЛГПИ им. А. И. Герцена и даже действительным членом АПН СССР) в 1956 г. в Ленинграде было создано небольшое молодежное ицициативное субкультурное объединение педагогов "Союз энтузиастов" ("СЭН"). Первоначально это был кружок преимущественно пионерских вожатых (Л. Г. Борисова и другие), которые были крайне не удовлетворен современной им отечественной педагогикой, господствовавшей в пионерской организации системой воспитательной работы, "Сэновцы" разыскивали, где могли материалы о предшественниках, серьезно изучали опыт С. Т.Шацкого, А. С. Макаренко, опыт скаутов, "пионерского движения" 20-х годов, идеи А. П. Гайдара и "тимуровского движения", знакомились с "харцерским движением" в Польше.
Изучение "предшественников" позволило сформулировать ряд альтернативных идей, принципов, вычленить ряд приемов и методов, которые постепенно (в процессе многолетней творческой опытно-экспериментальной и теоретической работы) превратились в стройную, цельную концепцию, в то, что позже стали называть "коммунарской методикой", "теорией и методикой коллективною творческого воспитания".
"Инкубационный период" или период локальных экспериментов, (во время которого шло опробование отдельных идей, приемов, методов "на базе" разных школ и их пионерских организаций) продолжался до марта 1959 г., т. е. до того времени, когда "сэновцы" создали при Доме пионеров Фрунзенского района Ленинграда сводную районную пионерскую дружину, названную "Коммуной юных фрунзенцев" (КЮФ).
Для обозначения нового типа внешкольного воспитательного коллектива был взят термин "коммуна" (из-за которого с самого начали и до сих пор участники движения подвергались разного рода подозрениям, нападкам и даже, порой, преследованиям). Термин "коммуна" для самих "сэновцев" представлялся целесообразным, т. к. по их мнению должен был указывать на идейно-методическую приверженность опыту макаренковской коммуны. Противники же "коммуны" пытались увидеть в ней то "трудовые коммуны" 20-30 годов, то китайские коммуны, то следование идеям абстрактного коммунизма. Есть основания полагать что на самом деле "сэновцам" был ближе даже не опыт А. С. Макаренко, а опыт С. Т. Шацкого (который в последующем, более чем 30-летнем опыте "коммунарского движения", был "воплощен" более полно, нежели опыт А. С. Макаренко), но называть свою организацию "клубом" или "колонией" "сэновцы" не стали, т. к. эти термины в те годы ассоциировались совсем с другими явлениями.
Использованные в КЮФе добровольность участия, коллективное планирование, коллективное исполнение и коллективная оценка сделанного, чередование творческих поручений (ЧТП), ротация выборных руководителей (институт "дежкомов", т. е. "дежурных командиров"), институт временных "советов дела" при высшей власти "общего сбора", "откровенные разговоры" (когда каждый говорит откровенно о каждом, в том числе и о взрослых "старших друзьях"), "сетка традиций", включающая многодневные "сборы" и летние палаточные лагеря труда и отдыха и другие "компоненты" методики позволили "возродить" многое из того, что было свойственно стилю и образу жизни клубов С. Т. Шацкого, скаутских и пионерских отрядов И. Н. Жукова, тимуровских команд. Все это (на фоне царившего в пионерской организации страны формализма и авторитаризма) делало КЮФ чрезвычайно привлекательной не только для детей, но и для взрослых.
Тех, кто оказывался рядом с "кюфовцами" во время их "коллективных творческих дел" (КТД), во время различных "операций" ("Радость детям", "Радость селу" и др.) во время проведения "трудовых десантов", в лагере труда и отдыха и т.д. удивляла, поражала, а зачастую и "захватывала" непривычная атмосфера .всеобщего эмоционального подъема, дружеского общения, взаимопомощи, энтузиазма, стремления сделать "всякое дело творчески" (того, что стало называться "коммунарский дух"). Наверное, именно такую атмосферу в коллективе А.С. Макаренко называл словом "мажор". Некоторые воспитанники КЮФа и объединений-последователей (которые, став взрослыми, сами стали организаторами подобных объединений) считают, что в "коммунарстве" главное не идеи и даже не дела, а именно "дух", т. е, атмосфера, свойственная для "коммунарского" общения. Так считают не все участники движения, но очень многие и для этого есть основания. Некоторых, особенно взрослых, привлекали в большей степени именно идеи, но те, кто утверждает, что "коммунарское движение" привлекало в большей мере людей "чувственного типа" (эмоционального), нежели "умственного типа" (по типологии предложенной физиологом И. П. Павловым) в общем и целом, видимо, правы.
В КЮФ вступали сугубо добровольно (те, кому что-то в ней не нравилось "проходили мимо") и только те, кто сразу признавал "правила игры" (цели, ценности, обычаи, традиции, стиль и образ жизни). Это давало основание И. П. Иванову утверждать, что КЮФ с первых же дней становилась коллективом "третьей стадии развития" (по шкале А. С. Макаренко, когда "требования" предъявляют не только руководитель и "актив", но и каждый член коллектива).
С самого начала КЮФ стала самодеятельным инициативным самоуправляемым субкультурным объединением детей и их "старших друзей". По существу - объединением неформальным, хотя и считавшимся официально "районной школой пионерского актива". Такая "форма", полагавшаяся для Домов пионеров, стала "экологической нишей" КЮФа.
Но по сути своей КЮФ стала антиподом "школ пионерского актива", которые "натаскивали" "выборный пионерский актив" обычными для общеобразовательных школ методами "учебной практики". КЮФ, прежде всего обеспечивала условия "жизненной практики", условия для самореализации. Недаром, "кюфовцы" любили подчеркнуть, что "в коммуне никто никогда не учит, в коммуне живут".
Объективно в КЮФе происходило и воспитание и обучение, но это осуществлялось в соответствии с принципом "скрытой педагогической позиции" и делалось не средствами "открытого воспитательного воздействия", а косвенно через организацию "воспитывающих ситуаций", через воспитывающую "коллективную творческую деятельность". Некоторые из идеологов и пропагандистов "коммунарской методики" вообще утверждали, что ребенок воспитывается лишь в процессе преобразования окружающей действительности, а "коммунарскую методику" называют "педагогикой жизни".
Члены КЮФ (дети и взрослые) чувствовали себя свободными хозяевами своей организации. Но объективно у этой свободы были некоторые ограничения. Во-первых, имея статус школы пионерского актива района, КЮФ рано или поздно должна была ответить, как она выполняет свою функцию (т. е. кого она обучила, и что это дало школам). Ситуация постепенно заострялась, т. к. в КЮФ большинство ребят вовсе не были "выборным" школьным активом (и не собирались в своих школах "функционировать" в качестве "актива"). Среди "старших друзей" тоже было много "добровольцев", которые с большим удовольствием приходили в КЮФ общаться с детьми, но не собирались "работать на школы" (к которым, как правило, имели очень неприязненное отношение). С точки зрения административно-командной системы КЮФ вместо обучения пионерского актива школ, "отобрала его из школ и стала "работать на себя".
Во вторых, объективным ограничением полной свободы КЮФ был и ее руководитель И. П. Иванов и руководимый им "СЭН", для которых КЮФ была не самоцелью, а средством (лабораторией) решения теоретических, методических и практических проблем (например, формирования юных общественников и организаторов).
Осознание коллективом себя, с одной стороны, как свободного и самоценного субъекта своей жизнедеятельности, а с другой ощущение (все усиливающееся), что он на самом деле функциональный орган (школа пионерского актива) и "инструмент" научного поиска (экспериментальная лаборатория) было, конечно же, объективным противоречием. Оно стало приводить к конфликтам прежде всего среди "старших друзей" (педагогов-"сэновцев" и остальных "старших друзей"). И. П. Ивановым была предложена программа создания в школах "спутников коммуны" (как своеобразных ее филиалов), которые позволили бы и формально и по существу "оправдать" КЮФ в качестве "школы пионерского актива". Возможно, если бы административно-командная система не "подстегивала", если бы И. П. Иванов и его коллеги ("сэновцы") не боялись ликвидации КЮФ администрацией, если бы процесс "вызревания" КЮФ (по направлению к созданию "спутников" в школах) не "форсировался", а развивался эволюционно, то удалось бы избежать многих драматических ситуаций. Во всяком случае, самому И. П. Иванову не пришлось бы покинуть КЮФ. Л. Г. Борисовой и И. П. Иванову пришлось уйти.
Но КЮФ не избежала перехода к этапу создания в школах "спутников". Это было неизбежной и естественной перспективой развития. С момента создания первых "спутников" стало возможным говорить о возникновении "коммунарского движения". Пока, правда, - в рамках Фрунзенского района Ленинграда. Забегая вперед, можно сказать, что постепенно "спутники" были созданы в большей части школ Фрунзенского района, после чего, кстати, многие перестали участвовать в жизни КЮФ, т. к. считали, что "научились всему, что она давала и могла дать". Считается, что КЮФ перестала существовать, выполнив за 12 лет свою роль районной школы пионерского актива. Позже Ф. Я. Шапиро и ее сподвижники по КЮФ в течение нескольких лет пытались "завоевать" одну из школ (заявив: "А. С. Макаренко остановился перед порогом школы, а мы его переступили"), но школа тех лет не могла не отторгнуть "коммунарскую методику".
После ряда публикаций 1959-1962 гг. ЦК ВЛКСМ заинтересовался опытом КЮФ. Это было время "оттепели" и комсомол пытался "оживить" пионерию. Летом 1962 г. "Комсомольская правда" и ЦК ВЛКСМ в лагере ЦК ВЛКСМ "Орленок" (на берегу Черного моря в районе Туапсе) собрали 50 старшеклассников из различных городов. В этот отряд пригласили вожатыми трех "старших друзей" из КЮФ и несколько ребят - "кюфовцев". За 40 дней "коммунарам" удалось "обратить в коммунарскую веру" ("окоммунарить") весь отряд. Так появился полуофициальный "Всесоюзный клуб юных коммунаров" институциированный как бы при "Комсомольской правде". Ребята разъехались по своим городам и там многим из этих "апостолов" удалось создать подобные подростковые сообщества, которые стали называть себя "секциями" клуба юных коммунаров. Секции проводили "коллективные творческие дела", - воспроизводили стиль и образ жизни КЮФ (в той мере, в какой они могли их освоить за 40 дней в "Орленке").
Летом 1963 г. в "Орленке" были собраны уже 500 старшеклассников н среди них 50 коммунаров. И на этот раз "эксперимент" удался. Теперь уже 500 юных "апостолов" "коммунарской веры" разъехались по стране и у Клуба ЮК появились сотни "секций" в разных ее концах. Вот с этого-то времени и появился в прессе термин "коммунарское движение".
В осенние, зимние, весенние и летние каникулы в разных городах стали проводиться (иногда даже одновременно в нескольких городах сразу) "Всесоюзные коммунарские сборы", на которые собиралось одновременно по 100, 200, 300 человек из 10-20 "секций" клуба ЮК разных городов страны,
С осени 1963 г. в "Комсомольской правде" стала выходить тематическая страница для старшеклассников "Алый парус", которая была задумана как печатный орган "коммунарского движения". (И первое время была таковым). Аналогичные "страницы" появились в газетах других городов (Петрозаводске, Перми, Новороссийске, Щелково и других).
"Секции" клуба ЮК стали создаваться при редакциях молодежных газет, в школах, при Домах культуры, при Дворцах пионеров. Некоторые из "секций" официально числились как городские штабы комсомольцев-старшеклассников. В Архангельске "секцией" клуба ЮК стал городской штаб пионеров и старшеклассников (АГШШ).
Руководящие комсомольские функционеры все больше и больше склонялись к тому, чтобы рассматривать Клуб ЮК как "форму работы школьного комсомола", как "школу комсомольского актива". Стали предприниматься попытки объявить весь "школьный комсомол" коммунарами. Лидеры движения стали сопротивляться попыткам комсомола подчинить его и формализовать. Руководители отдела учащейся молодежи ЦК ВЛКСМ настаивали на унифицировании форм жизнедеятельности коммунарских объединений (по образцу КЮФ или Клуба ЮК Горловки, опыт которых ЦК ВЛКСМ "одобрил"). Большинство лидеров движения на унификацию не соглашались),о было на совещании в ЦК ВЛКСМ в декабре 1965 г.) и им было объявлено, что в таком случае дальнейшая судьба коммунарских объединений будет зависеть от их взаимоотношений с комсомольскими органами "на местах". Официально "коммунарское движение" не запрещалось, но с тех пор во многих городах отношение к "секциям" клуба ЮК стало крайне неблагоприятным. Кое-где (за попытки "коммунаров" организовать коммунарское объединение, провести коммунарский сбор) исключали из институтов, из комсомола, отстраняли от работы пионервожатых. В этих условиях многие "Секции" прекратили существование, некоторые поменяли название. Были случаи и самороспуска. "Оттепель" заканчивалась и к концу 60-х желания быть "гвардией комсомола" в среде юных коммунаров оставалось все меньше. Для некоторых объединений это оказалось чем-то вроде "кризиса жанра". Старые цели и ценности, "КТД" уже не вдохновляли. Петь "Мы все уверены за радостный успех" стало все труднее. В коммунарском движении ощущался глубокий кризис.
Из коммунарских объединений - "шестидесятников" в последующее десятилетие сохранились лишь те, кто нашел достаточно надежную "экологическую нишу" и имел чрезвычайно стойких (и в то же время дипломатичных) лидеров. Например, создания в 1963 г. при ЛГПИ И. П. Ивановым (теперь уже студенческая) "Коммуна им. А. С. Макаренко" (Ким), официально считавшаяся чем-то вроде студенческого научного общества при педфаке института. Сохранился и созданный в 1964 г. в Мотовилихинском районе Перми клуб ЮК, вынужденный был сменить в качестве "экологической ниши" РК ВЛКСМ, детскую комнату милиции. Детский дом культуры и обосноваться, в конце концов, в дворовом клубе при конторе жилищного хозяйства.
Важным событием не только для "коммунарского движения", но для всего "общественно-педагогического движения" оказался январский сбор 1968 г. клуба ЮК Свердловска "Алый парус", на котором с участием делегаций из Москвы и Перми была проведена своего рода научно-практическая конференция по проблемам коммунарского движения. Опыт движения подвергался своеобразной "переоценке" с позиций необходимости преодоления отчуждения (докладе котором делал аспирант из Москвы В. С. Лененко) и с позиций концепции А. В. Луначарского о воспитании всесторонне развитой личности. Участники сбора пришли к выводу, что опыт "коммунарского движения" (в его наиболее ярких проявлениях) способствует профилактике отчуждения и разностороннему воспитанию. Однако для большей эффективности освоения культуры было признано целесообразным внести в, ставшую традиционной "коммунарскую методику", ряд изменений. В итоговом документе сбора - программе "Вернер" предлагалось создавать кроме временных "Советов дела" постоянные "штабы по направлениям освоения культуры" (что-то вроде "кафедр"). Предлагалась и ступенчатая (на несколько лет) программа подготовки из старшеклассников организаторов освоения культуры (что оказалось полезным для выживания движения в эпоху, которую позже стали называть "периодом застоя").
Это должны были быть своего рода подобные гайдаровскому Тимуру командиры, ребячьи вожаки, которые в сфере досуга организуют детские объединения и через них создают условия для "жизненной практики", для "коллективного освоения культуры", для самовоспитания детворы неравнодушной, разносторонне развитой, стремящейся к улучшению окружающей жизни и обладающей для этого необходимым опытом и уровнем культуры.
Можно сказать, что происходил процесс педагогизации. Если первое десятилетие "коммунарского движения" ознаменовалось резким противопоставлением "жизненной практики" "учебной практике", воспитания опосредованного воспитанию "открытому", то его новое десятилетие предполагалось, прогнозировалось и проектировалось как сочетание "жизненной практики" с "практикой учебной", сочетание педагогики "скрытых педагогических воздействий" с педагогикой "открытой педагогической позиции". И действительно, 70-е годы ознаменовались "движением педагогических отрядов", к которому позже примкнули и те, кто сперва выступал против "открытой педагогической позиции". Переход от коммунарского движения" к "движению подотрядов" был не простым, болезненным, но в условиях "эпохи застоя" необходимым. С момента принятия программы "Вернер" до создания первого экспериментального педагогического отряда прошло три года, а до создания Творческого содружества педотрядов - 8 лет. Этот "переходный период" был по отношению к "движению педотрядов" и своего рода "инкубационным периодом", во время которого шла своего рода "лабораторная" (опытно-экспериментальная) работа по преобразованию "модели" "коммунарского объединения" в "модель" "педагогического отряда".
Такой "лабораторией" стал клуб "Орион" созданный нами сразу же после сбора в Свердловске (и по разработанной нами программе "Вернер") в подмосковном г Щелково при детском секторе Районного дома культуры.
Движение педагогических отрядов 70-х годов
Это движение заявило о себе в прессе (именно как движение) сперва как движение студенческих педагогических отрядов. Первыми были Экспериментальный студенческий педагогический отряд (ЭСПО) московского пединститута и педотряд "Луч" челябинского пединститута. ЭСПО "вырос" из клуба "ОРИОН" и был субкультурным объединением инициативного типа. "Луч" объединял студентов, проходивших обязательную практику в пионерлагере. До 1976 г. (когда секретариатом ЦК ВЛКСМ было утверждено "Положение о комсомольском педагогическом отряде") движение развивалось как самодеятельное. Первоначально оно представляло собой Коммунарское Макаренковское содружество (КМС), объединившее под эгидой Макаренковской секции Педагогического общества РСФСР несколько молодежных педагогических объединений (кроме лидеров - московского ЭСПО и ленинградского КиМа - коммунарские объединения Перми, Петрозаводска, Тюмени, Гродно, Калуги, Владивостока и др. городов). КМС проводило ежегодные слеты продолжительностью до 10 дней. (А в 1975 г. XI слет КМС на борту теплохода, совершавшего "агитпроплыв" по Волге, проходил 20 дней)
На слетах по традиции 1-я половина дня проходила в форме научной конференции, а 2-я - по традициям коммунарских сборов (с "коллективными творческими делами", работой отрядов, "Общими сборами"). Совместными усилиями участников XI слета был подготовлен музей А. С. Макаренко для школьного завода "Чайка", (который за это бесплатно предоставил на 20 дней свой теплоход с командой и горючим).
На XII слете КМС в Перми оно было переименовано в Творческое содружество макаренковских комсомольских педагогических отрядов (ТС МКПО).
Участники ТС МКПО вели разнообразную работу по организации досуга детей и подростков, которая нашла отражение в книге, изданной по материалам слета, проходившего в Калуге в 1977 г.
Ежегодные слеты педотрядов были не только формой общения и обмена опытом. Став весьма сложной организацией, работающей на 2, 3.4 "уровня", слет превращался в своего рода общественный институт повышения квалификации участников ОПД, где находили для себя интересное и "новички" (старшеклассники, рабочие, студенты, перешедшие на 2-й курс), и старшекурсники, и преподаватели институтов. Работа "по уровням" позволяла работать каждому на том "уровне", который ему интересен. Кроме того, слеты стали походить и на НИИ. Стали организовываться своего рода лаборатории по вопросам теории и методики воспитания, авторские "мастерские". (Для появления на слете "лаборатории" или "мастерской" было достаточно изъявить желание на ее ведение и наличие группы желающих слушать, обсуждать, участвовать). В середине 70-х годов за право участия в слетах большего числа участников боролись многие отряды разных городов страны.
Однако, руководителей Педагогического общества стала смущать активность ОПД и Центральный совет ПО взял курс на "свертывание" движения. Под разными предлогами увеличивал время между слетами. Если в первые годы слеты проводились дважды в год, то потом по одному разу в год, раз в два года, раз в три года...
После того, как в 1976 г. было принято Постановление ЦК ВЛКСМ о создании педагогических отрядов, они стали создаваться в обязательном порядке повсеместно. Взялся комсомол руководить и организацией слетов педотрядов. Скоро самодеятельное движение было "заформализовано" и скомпрометировано. Через несколько лет от организованных по команде комсомола педотрядов ничего не осталось. Некоторые отряды (возникшие еще до Постановления) продолжали работать.
Движение семейно-педагогических клубов конца 80-х - начало 90-х г.г.
В конце 70-х - начало 80-х гг. в стране громко заявили о себе семейно-педагогические клубы. Сперва в Москве и Ленинграде, Пущино, потом и в других городах.
В Москве первые такие клубы появились при ДК строителей ("Созидатель") и при районном ДК Бабушкинского р-на ("Содружество").
Семейно-педагогический клуб "Созидатель" начался со встречи родителей со знаменитыми педагогами-новаторами, родителями семерых детей Л. А. и Б. П. Никитиными. Постепенно на эти встречи стали приглашать специалистов по "здоровью", "по питанию", "по дыханию" и всяких других интересных родителям специалистов. На время заседаний, которые все чаще и чаще стали проводиться днем в выходные дни, стали проводить для детей различные игры и развивающие занятия. Делали это (преимущественно) сами родители, в порядке очередности "по желанию". Иногда устраивали выезды в другие города. Выезжали целыми семьями в Пущино, Загорск.
Летом стали выезжать в заброшенные деревни и "обживать" их. Днем трудились на огородах, ходили в лес, на речку, а вечерами собирались у, костра.
Один из таких клубов, созданный по инициативе милиционера Л. Б. Кононенко (клуб "Надежда" при московском МЖК "Атом"), договорившись с лесхозом в районе Звенигорода, взялся помогать в охране и уходе за участком леса. За это клуб получил возможность бесплатно использовать под коллективный огород поляну в четыре гектара. Клуб построил на поляне несколько домиков-времянок для жилья, навес для кухни и общей столовой, сооружения для душа и туалета, В этом полустационарном лагере с весны до осени во время отпусков и выходных дней несколько семей решали для себя четыре программы: продовольственную, педагогическую, оздоровительную и экологическую.
Некоторые семейно-педагогические клубы стали проводить "Утренники труда и отдыха" , праздники двора, "цирковые представления" .
Современное общественно-педагогическое движение
Это, пожалуй, самый бурный период в ОПД 20-го века. И самый многообразный по своим проявлениям. Едва ли не все общественно-педагогические течения, даже такие, которые, казалось, исчезли (как, например, субдвижения скаутов. тимуровцев, коммунаров) вновь стали заявлять о себе. Наиболее активными оказались скауты, которые сперва учредили Ассоциацию, с целью возрождения в России скаутизма, а затем и Союз скаутских организаций. Коммунары весной 1990 г. проводили под Москвой большую конференцию, в которой приняли участие двести с лишним педагогов со всей страны. Образуются различные педагогические и родительские Ассоциации. Заявили о себе движения "Образование без границ", "свободное воспитание" и другие.
Таким образом, для ОПД настоящего времени главной отличительной чертой можно считать "многослойность". Появилась возможность (и проблема) взаимодействия различных "субдвижений". В Москве была проведена встреча представителей различных "субдвижений" и отдельных "субкультурных объединений", которая показала заинтересованность в контактах и их возможность.
Второй важной отличительной чертой современного ОПД можно отметить преобладание течений, направленных на реформу школы. Начавшись как "Эвриканское движение" (т. е. движение по созданию "клубов творческой педагогики" "Эврика"), вдохновителем и организатором которого была (возглавляемая тогда В.Ф. Матвеевым) "Учительская газета", оно превратилось в широкое движение за обновление школы. Несколько "эвриканских" сборов, конкурс авторских проектов школы и в итоге создание Творческого Союза Учителей (учредительный съезд которого состоялся в мае 1989 г. в Сочи, второй в сентябре 1991 г. в Одессе).
Благодаря созданию ТСУ получили поддержку "авторские школы". Больше стало "лицеев", "гимназий". Стали появляться и "частные школы" . Благодаря ТСУ появились "научно-практические центры" (НПЦ) педагогов-новаторов. Теперь известные педагоги-новаторы получили возможность заниматься пропагандой своего опыта не только "на общественных началах" (как это было раньше), а и на "коммерческой основе" (т. е. осуществлять платное обучение тех, кто хочет освоить их опыт). Те, кто прошел обучение у педагога-новатора и сдал экзамен, имеют возможность получить специальное удостоверение на право преподавать в школе по методике педагога-новатора.
Стали появляться различные центры педагогических инноваций. Так, например, Б. М. Бим-Бад одним из первых создал своего рода альтернативное высшее учебное заведение "Открытый университет". Под этим же названием стала издаваться и газета ТСУ. Потом появилась и исчезла газета "Перемена". Позже появилась газета "1 сентября" (редактором которой стал писатель С. Л. Соловейчик).
Ходатайство председателя Центрального совета Творческого союза учителей академика Ш. А. Амонашвили помогло в 1990 г. в регистрации Первой опытной станции по внешкольному воспитанию (в московском микрорайоне Марьина роща, где в начале века С. Т. Шацкий и его коллеги занимались организацией детского досуга). Опыту этой (созданной нами) общественно-педагогической организации посвящена последняя глава этой книги.
