Иногда, чтобы разобраться в частном, нужно увидеть общее - целостный образ: или проследить историю возникновения (расцвета, умирания) того явления, которое пытаешься понять; или уловить нечто главное, важное, стержень проблемы, попробовать отыскать корни проблемы; или выслушать того, кто стал неоспоримым авторитетом по данному вопросу. А порой наоборот - нужно ухватиться за деталь, артефакт, набор парадоксальных суждений, чтобы определить свое собственное отношение.

Игорь Леонидович АНДРЕЕВ

доктор философских наук, главный научный сотрудник Института Человека РАН. Постоянный автор журнала "Человек".

Детство и "дедство" в африканском контексте

С древнейших времен специфическим свойством африканского общества был принцип возрастной связи "через поколение". Может быть, этот феномен более широко распространен, но пока он выявлен и изучается, прежде всего, на материалах Тропической Африки.

Внимание на близость и особого рода взаимодополняемость социальных функций периодов детства и "дедства" несет гораздо более глубокий концептуальный и прагматический смысл, нежели может показаться на первый взгляд. В психофизиологическом плане генеалогически противоположные возрастные когорты, знаменующие собой своего рода "полюса" жизнедеятельности биологического вида Homo sapiens, имеют особую фундаментальную внутреннюю схожесть. Наряду с психологическим "сходством", которое заключено в неспособности и тех, и других к самостоятельному активному участию в трудовой деятельности общины и воспроизводству рода, их "сближает" также то обстоятельство, что к пяти-шести годам завершается процесс гармонизации функций правого и левого, чувственно-эмоционального и абстрактно-речевого полушарий головного мозга, а после 50 лет начинается постепенное стирание различия между ними.

Возрастная пирамида

В общении с африканцами на их родине для меня было принципиально важным уловить два диалектически связанных момента. Во-первых, возрастная вертикальная многоукладность (удачный термин, предложенный В. А. Поповым) по времени предшествовала иным видам социально-экономического неравенства. К тому же традиция эта бережно сохраняется и тщательно культивируется.

Во-вторых, командный "деспотизм" старших возрастных групп по отношению к младшим в традиционных обществах - исходная форма социальной дискриминации и экономической эксплуатации. Беспрекословное подчинение старшим и отцу - ключевая норма поведения, несмотря на сильные реликты матрилинейного счета родства. В романе нигерийского писателя Чинуа Ачебе аргументация жизненности данного обычая сводится к тому, что отец раньше станет предком и "оттуда" сможет эффективно помогать сыновьям в их временной земной жизни. В свою очередь, должным образом воспитанный им сын будет тщательно соблюдать все необходимые погребальные и иные поминальные ритуалы, включая современные и достаточные для "той" жизни жертвоприношения, что поможет вхождению отца в сонм почитаемых и благоденствующих "там" предков.

На страже обычая непременного почитания возраста в африканском менталитете стоит концепция психологической инфекции, тесно связанной с физическим здоровьем (вернее, нездоровьем) разрушителей обычая предков. Съевший за общим столом какое-то (обычно - ритуальное) блюдо раньше, чем к нему прикоснется вождь, старейшина, отец, дядя, старший брат или другой родственник, рискует подвергнуться заразной порче. Вызванные ею лихорадку, астению, депрессию, боли в брюшной полости могут снять лишь специально изготовленные местным колдуном мази либо омовение целебной водой. Отсутствие такого рода "противоядия" может привести к гибели даже невольного нарушителя.

Другим стимулом поддержания возрастной иерархии выступают власть, знания, монополия старших на жизненный опыт. Рассматривая "культурный код" как относительно автономное образование и опираясь на созданную ею теорию трех типов культур, Маргарет Мид выделила специфический постфигуративный тип, в рамках которого прошлое взрослых оказывается будущим каждого нового поколения, прожитое ими - это схема будущего для их детей, ибо взрослые не могут вообразить себе никаких перемен и поэтому передают своим потомкам лишь чувство неизменной преемственности жизни. Российский ученый А. И. Субетто в близком смысле использует понятие пост-системы как антитезы ориентированной на изменение футур-системы.

Именно возрастная пирамидальность, сохранившая свое значение и влияние во многих периферийных африканских сообществах, сегодня зачастую играет роль своего рода "лестницы", по которой внешние хозяйственные, имущественные, политические, идеологические воздействия проникают вовнутрь автохтонных систем социально-экологического гомеостаза, затягивая в "воронку" новых рыночных и представительных отношений все более глубинные элементы и слои родоплеменных традиций власти, общинных структур общей собственности, привычных видов деятельности и иных психологических стереотипов обыденного сознания африканской деревни. Участники полевой экспедиции (1996-1997) в сельскую глубинку Республики Мали В. Р. Арсеньев и А. А. Маслов обратили внимание на то, что наиболее ловкие и предприимчивые из числа "новых малийцев" спекулятивно подчеркивают свою якобы искреннюю приверженность обычаям и заветам предков, используя привычный населению авторитет, а также родственные и сверстнические связи в собственных узко корыстных целях, для проникновения во властные структуры, а чаще - непосредственно для личного обогащения.

Ступени жизни

Карл Юнг, опираясь на фундаментальные открытия Эрнста Геккеля и Грегора Менделя, выдвинул после полевых экспедиций к папуасам, индейцам и африканцам гипотезу о том, что сама возможность понимания традиционного сознания, нередко называемого в западной литературе "примитивным" (дологическим), и адекватного контакта с ним как бы запрограммирована предшествующей эволюцией биологической и социальной жизни на Земле.

"Архаическая психология является психологией не только первобытного, но и современного, цивилизованного человека, однако под этим понимаются не те отдельные проявления атавизма в современном обществе, а скорее психология каждого цивилизованного человека, который, несмотря на свой высокий уровень сознания, в более глубоких слоях своей психики все еще остается человеком архаичным. Так же как наше тело по-прежнему представляет собой тело млекопитающих, в свою очередь обнаруживающее в себе целый ряд реликтов еще более ранних состояний, сходных с состоянием холоднокровных животных, так и наша душа является продуктом, который, если проследить за истоками его развития, все еще обнаруживает бесчисленные архаизмы", - отмечал он в своем реферате "Архаичный человек" (1930), добавив далее догадку о связи данного феномена с генетикой, поскольку "наше тело складывается из множества наследственных единиц, открытых Менделем, поэтому представляется вполне возможным, что и психика наша имеет похожую судьбу".

Лишь в середине 80-х годов после увенчания Р. С. Сперри Нобелевской премией за теоретическую аргументацию давно замеченной врачами функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга человека (скорее всего, именно здесь прошел главный физиологический Рубикон, отделивший его от зоологического мира) встал вопрос о генезисе и эволюции самого соотношения полушарий в цивилизационном развитии человечества и отдельных индивидов.

До двух лет оба полушария головного мозга развиваются параллельно и автономно. Правое формирует ориентацию в предметном мире и координацию движений младенца, левое обеспечивает его приспособление к сфере коммуникации и символов, опираясь на усвоение звуков, жестов, мимики и иных телодвижений. Первый перелом обычно наступает в возрастном интервале, гениально угаданном и провозглашенном в названии книги "От двух до пяти" К. И. Чуковским.

Именно тогда происходит бурная конвергенция обоих полушарий, процесс координации, подгонки, активного взаимодействия до того действовавших разрозненно эмоционально-чувственного и вербально-рационального механизмов отражения окружающего мира, мысленного проектирования и психологического воплощения моделей своего поведения по отношению к внешней природе и себе подобным. "Тянущееся" из недр животного мира виртуально-образное, эмоционально-чувственное, ориентированное на прошлое и настоящее, преимущественно пространственное восприятие действительности дополняется вербально-рациональным, сигнально-знаковым, казуально-логическим, развертываемым во времени по мере овладения индивидом речью и иными средствами коммуникации со своим социумом.

Иначе говоря, функционирование правого, эволюционно "старшего" полушария, регистрирующего и регулирующего прежде всего витально-значимые движения, предметы, манипулирование ими, дополняется пробуждением активности левого полушария мозга, ориентированного преимущественно на коммуникативно-знаковую вербально виртуальную деятельность познания и общения.

К шести-семи годам механизм взаимосвязи полушарий обычно уже отлажен, но вплоть до наступления половой зрелости в этом тандеме совершенно явно доминирует правый мозг - эмоции движения "переполняют" подростков, а потому процедура инициации и особенно длительная мучительная подготовка к ней призваны как бы "приглушить" их, систематизировать и ввести в русло привычных, веками проверенных традиций, что считается абсолютно необходимым условием официального перехода молодых людей в разряд взрослых, полноправных членов коллектива.

Кстати, устная речь, превалирующая во всех архаических обществах, связана с жестикуляцией, мимикой, вокализацией, интонацией, движением 114 мышц, ее регулирующих, в значительно большей степени, чем речь письменная. Данное обстоятельство со своей стороны подкрепляет повышенную роль правого полушария в деятельности людей, ведущих традиционный образ жизни. С этим связано, в частности, столь явное преобладание в их сознании роли и значения пространственных представлений и ориентации над временными, а в рамках последних - прошлого над будущим.

Пожилые люди (обычно после наступления климакса) переживают обратный процесс. Инволюция головного мозга в процессе старения имеет своей основой разбалансировку сложившейся прежде структуры функционирования обоих полушарий, их обратную дифференциацию с преимущественным изнашиванием правого мозга, регулирующего, наряду с прочим, физиологические потребности. Интенсивность данного процесса во многом зависит от достигнутого при жизни интеллектуального уровня индивида.

Словом, помимо явных признаков сходства детства и "дедства" в виде неспособности к самостоятельному активному участию в трудовой деятельности общины и воспроизводству рода (физиологический и сексуальный критерии), пребывание в рамках единой поливозрастной структуры опирается на фундаментальный психофизиологический, точнее, церебральный, рубеж (признак) - завершение обусловленной спецификой цивилизационного процесса конвергенции и известной гармонизации функционирования правого и левого мозга у детей и начала процесса инволюционного стирания функциональной асимметрии полушарий (вплоть до старческого маразма) у пожилой части социума.

Весьма интересный аспект взаимного психологического притяжения дедов и внуков вытекает из детально разработанной выдающимся психоаналитиком XX века Эриком Эриксоном концепции восьми стадий человеческой жизни. В латентный период, охватывающий, по Эриксону, возраст от шести до одиннадцати лет, развивается способность к дедукции, к организованным играм и регламентированным занятиям, требующим соблюдения очередности. Психологическая "вилка" индивидуального развития на данной стадии заключена между умелостью, с одной стороны, и чувством неполноценности, с другой. Интерес обитателей африканских детских хижин сосредоточен на выявлении устройства вещей и умения пользоваться ими.

Пубертатный период (пятый в классификации Эриксона), охватывающий возраст примерно от 12 до 18 лет, характерен переносом внимания к мыслям других людей, к самооценке, к взгляду на себя и окружающих как бы со стороны, к попыткам связать инерцию прошлого и проецирование будущего под углом зрения психологической антитезы идентификации личности с социумом либо путаницы в сознании своих социальных ролей, положительно решить которую в духе заветов предков призваны в традиционном обществе специальные лагеря подготовки молодежи к весьма ответственной процедуре инициации.

Заключительная стадия жизни (у Э.Эриксона от 50 лет и далее) означает время размышлений и общения в основном с внуками. Вектор психоаналитического параметра данного периода движется между цельностью, включающей в себя удовлетворенность прожитой жизнью, и безнадежностью что-либо изменить в прошедшем.

Умелость действий в мире вещей (для отроков) и адекватная идентификация индивида среди себе подобных (для подростков и юности) очень созвучны ориентации на осознание цельности социума как вереницы сменяющих друг друга поколений, передающих друг другу бесценный опыт успехов и ошибок, радостей и разочарований, помогающих спокойной мудрости гармонично уравновешивать сверхсамокритичность и неадекватность самооценки, свойственной поре отрочества и юности.

Опыт обращения при анализе архаического материала к классическим схемам возрастной психологии показывает ее принципиальную применимость к африканским сюжетам (естественно, с необходимой корректировкой) и в то же время позволяет обогатить новыми, подчас весьма ценными нюансами концепции, рожденные в недрах европейской науки, культуры, и, как правило, высокомерно игнорирующие исторический опыт периферии классических цивилизаций или сообществ, провозгласивших себя таковыми.

Адаптация к будущему

Старики передают эстафету информационно-интеллектуального и нравственно-чувственного потенциала своего и ряда предшествующих поколений тем, кто только вступает в самостоятельную жизнь, в ком сконцентрированы "духи" их крови и спермы, кто сменит их в этой жизни и "догонит" в той, теневой. А дети впитывают мудрые заветы уважаемых предков, стараясь во всем быть похожими на них, либо уходят из традиционных поселений, от могил прародителей туда, куда их манят огни больших городов и заразительный "дурной" пример рисковых братьев и сверстников. В этой, относительно новой и в принципе разрушительной для прежнего образа жизни тенденции явственно проглядывают контуры культуры, которую М. Мид "окрестила" кофигуративной, поскольку в ее рамках дети, а также взрослые учатся у сверстников, хотя старшие по возрасту по-прежнему господствуют.

Таким образом складывается двойственная ситуация. С одной стороны, кажется, что время не властно над традиционным племенем. Прошли столетия и тысячелетия, минули страшные эпохи работорговли и колониализма. Но сохранились та же самая структура общения и связи поколений, тот же набор имен и ритуалов, практически неизменный уклад жизни, относительный баланс отношений с кормилицей природой, с соседями, друг с другом и каждого с самим собой. Эту первобытную "идиллию" взламывают и подчас вырывают с корнем провоцируемые извне этнические конфликты, войны, массовое беженство, голод, геноцид. Будущее притягивает, но гораздо чаще отпугивает африканца своей непредсказуемостью. Ей он зачастую предпочитает традиционную "этику покоя", смысл которой заключается в парадоксе "лучшая новость - отсутствие новостей". Поэтому на выборах, организованных в африканских странах по европейским стандартам, кандидаты, предлагающие новации, как правило, с треском проигрывают замшелым консерваторам - строгим блюстителям традиций.

Как бы то ни было, "Третья Волна" постиндустриального развития докатывается до самых дремучих уголков планеты. Изменения среды и искусственных средств "общения" с нею все больше обгоняют естественные возможности человеческого организма. К тому же сегодняшние дети вырастают в мире, которого не знали старшие. Им предстоит вступление в предсказанную М. Мид префигуративную культуру "неизвестности и риска". "Сегодняшние дети, - прозорливо писала она в знаменитой работе "Культура и мир детства", - вырастают в мире, которого не знали старшие, но некоторые из взрослых предвидели, что так будет. Те, кто предвидели, оказались предвестниками префигуративной культуры будущего, в которой предстоящее неизвестно". Как традиционная жизнедеятельность "встретится" с грядущей информационно-биотехнологической и компьютерно-креативной цивилизацией будущего - один из ключевых вопросов, стоящих перед современным человечеством и Африкой, в первую очередь.

В таких условиях главным средством полноценной адаптации становится смена поколений. Пластичный, не "замусоренный" прошлым мозг легко и непринужденно воспринимает как естественно данное то, чему должны мучительно переучиваться представители старших возрастных групп. Применительно к Африке южнее Сахары это означает, что растет число молодых людей, которые входят в глубокий гносеологический конфликт со старейшинами, начинающийся обычно с различия в объяснениях одних и тех же природных, а затем и социальных явлений. Например, старики убеждены в том, что болезни несут красные облака, в то время как молодые люди, следуя школьным учителям, настаивают на существовании крохотных невидимых врагов, называемых бактериями.

Кстати истина, как это часто бывает, лежит посредине: старики правы по-своему ибо харнаттан - "красный ветер из Сахары" несущий, среди прочего, коварные бактерии менингококка-А, передаваемые затем воздушно-капельным путем от человека к человеку, вот уже несколько лет подряд вызывает в странах Сахеля трудно излечимые, подчас летальные инфекции вирусного менингита. Зато при необходимости профилактики и особенно лечения получившая современное образование молодежь гораздо больше полагается на открытую совсем недавно вакцину против страшной "болезни серого вещества", нежели на чудодейственные отвары и магические заговоры местных колдунов (далеко не всегда безоговорочно бесполезные).

Кроме того, посещающие школу молодые люди в период таких инфекций категорически отказываются пить воду и ритуальное пальмовое вино из общего калебаса (выдолбленной и затем высушенной тыквы, используемой в качестве традиционного сосуда), ссылаясь на гигиенические соображения. Однако, по мнению стариков, такая никому не нужная щепетильность лишь подспудно подтачивает родственные узы и племенную солидарность. "В стране, где все танцуют на одной ноге, даже случайный прохожий должен следовать этому обычаю", - парируют они, намекая, что смерть "уведет" даже самого умного и осторожного, если за него будет некому заступиться из сонма предков и их духов.

"Как ты ни старайся, головой ни верти,
Бога на пальме тебе не найти.
Как ты ни дерзок, как ни силен,
Духа не поборешь, сильнее он".

Так напевают в ритуальном обряде наставления на "путь" предков дерзкой и падкой на все новое молодежи мудрые старейшины крупнейшего в Африке племени йоруба.

Ситуации, когда подросток по отношению к младшим братьям и сестрам вынужден брать на себя роль погибших родителей, а собравшиеся было на покой дед и бабка при крайнем напряжении сил содержать пять-шесть, а то и поболее внучат мал мала меньше, все чаще встречаются в Тропической Африке, особенно в странах, погрязших в междоусобных войнах (Руанда, Бурунди, оба Конго, Ангола, Мозамбик, Эфиопия), либо серьезно пораженных эпидемией СПИДа (Уганда, Кения, Танзания).

И внук, и дед при таком раскладе становятся, по сути своих социальных функций, отцами.

Эти сюжеты заставили меня другими глазами посмотреть на родственные отношения между представителями "отдаленных" друг от друга поколений. Ведь именно их мы прежде всего рискуем свести на нет, а затем бездарно утратить в бестолковой сутолоке сумбурных перемен и в изматывающих "крысиных" гонках за призрачной "птицей счастья завтрашнего дня", характерных для нашего смутного времени. Сбитые с толку новой реальностью и становящиеся порой беспомощнее своих детей дедушки и бабушки чаще всего "застревают" в привычном им "вчерашнем" психологическом микромире. В свою очередь, слишком рано перегруженные бесконечным потоком самой разнообразной информации их внуки сильно рискуют стать "юными старичками", если отрекутся или окажутся иным образом изолированными от непреходящих моральных ценностей человеческого бытия. И те, и другие на переломе истории особенно нуждаются в душевном тепле, в уважительном общении и в терпеливом стремлении к взаимопониманию, чтобы тем самым помочь друг другу пережить трудные времена, не принося им в жертву самобытной духовности многих поколений предков.

Список использованной литературы