Два полюса третьего мира
Одна директорша детского дома в Красноярском крае вдруг решила, что дети должны жить в семье, а не в учреждении, даже самом лучшем. Что ее ДД отныне станет не более чем местом транзита детей в приемные семьи. Самое удивительное, что ей и ее коллективу единомышленников это удалось! Счет детей, нашедших новую семью, идет на десятки, что в масштабах маленького городка и относительно некрупного ДД совершенно несоразмерно. (Подробные статистические данные опубликованы на сайте "Технология альтруизма").
Если бы этот опыт получил широкое распространение, проблема беспризорности и сиротства в Росси была бы решена. Несмотря на бедность, семей, желающих взять ребенка, у нас намного больше, чем беспризорных. Не утверждаю, что Красноярский опыт уникален, может просто я других не нашел. За последние два года я опубликовал несколько десятков статей о беспризорности, в том числе в достаточно солидных и читаемых российских и украинских изданиях, как бумажных, так и сетевых. Это был "негатив", но везде содержался прямой призыв откликнуться "позитиву". Откликов пришло порядка двух сотен. В тех единичных, что подавали себя как позитив, рассказывалось, как много и вкусно дети едят и обслуживаются психологами. В большинстве говорилось о том, что "у нас нет денег". На что? - спрашиваю. На еду, одежду, ремонт помещений, и, конечно, зарплату.
Между тем как официальные данные, так и мои личные наблюдения свидетельствуют, что обитатель детского дома, приюта или интерната в России и Украине обеспечен лучше, чем ребенок в обычной семье. Особенно это заметно по параметрам жилья. Законодательные и подзаконные установки на качество жизни в госучреждениях соцпомощи содраны со стандартов богатых стран. Сочиняли их еще в период "неуправляемой" демократии и взяты они с потолка не семейного жилища, а здания Госдумы, Рады или министерства. Например, по украинским законам в каждом приюте (обычно на 50 детей) должен быть отдельный стоматологический кабинет со всем оборудованием, врачом и материалами, естественно бесплатный - для неимущих же. Кабинетов таких, конечно, нет, как-то отмазываются директора от налетов санэпидемстанций. Но многие другие параметры приходится соблюдать: качество и площадь помещений на ребенка намного лучше и больше, чем в средней благополучной семье. Соотвественно - расходы на отопление, электроэнергию и прочие коммунальные услуги. Плюс зарплата персонала, у нас его примерно столько же, сколько воспитанников. ("А в Америке, - говорят персоналии, - в три раза больше".) Затраты государства на детдомовского (приютского, etc) ребенка в разы выше, чем на семейного. В семье-то родители зарплату не за воспитание ребенка получают, а сами в жизни зарабатывают, некоторые еще и налоги платят... ну, даже если не платят - хоть ребенка кормят.
В России, которая побогаче Украины, в результате масштабного приютостроительства число детей на улицах начало уменьшаться. Это означает всего-навсего, что беспризорные теперь живут не на улице. Но от этого они не перестают быть беспризорными. Нельзя отрицать некоторый позитив процесса: декриминализацию общества. Популярные в желтой прессе страшилки про издевательства над детьми в детдомах основаны на реальных, но маргинальных фактах. Народ любит развлекаться почитывая-посматривая чернуху, но большинство здравомыслящих зрителей интуитивно и прагматично понимают, что типичный детдом похож на криминальную хронику не более, чем Америка - на голливудский фильм про маньяков.
Если бы общественное мнение узнало, что происходит в здоровых, хороших, не криминальных ДД, которых большинство... Но восприятие этого знания - не развлечение, а уединенный труд души (как говорит Александр Суворов), поступок неравнодушного, акт гражданской ответственности.
ТАМ СОЗДАЮТ ПОКОЛЕНИЕ ИЖДИВЕНЦЕВ.
Выпускники детдомов, приютов, интернатов, как правило, не способны работать - социализоваться. Впрочем, и нет в ходу такого понятия "выпускники", нет статистики успешности, нет и определений параметров успеха. Социальная помощь в современном русском (и всех слаборазвитых стран) понятии - это процесс вечного призрения. Сыт, одет, обласкан психологами? Значит, все окей! Перерос указанный в "Положении об учреждении" возраст? Зачислить в штат сторожем (а то и воспитателем) с продолжением проживания в той же комнате. Штат кончился? Просить дополнительный, потрясая американскими экзамплами. Строить новые "общежития для бездомных" - фактически те же приюты, но уже для взрослых. Потом - дома престарелых. И на все это просить денег, денег, денег - у государства, спонсоров, хватая за души лапами милосердия. В то время, когда, как дипломатично говорят министры, "демографическая ситуация неблагоприятна", население уменьшается и стареет, стареет и уменьшается, а параллельно несколько миллионов (по крайним оценкам от 3 до 15 миллионов) детей и молодых людей растут и вступают в... нетрудовую жизнь. Индустрия призрения строится как по учебнику, только не педагогики, а маркетинга: производство должно рождать новый спрос, порождая новый рост производства, расширение отрасли и занятость. Занятость - персонала детдомов, приютов, общежитий для бездомных, социальных работников... Да им просто это выгодно! Им - не каждому отдельному, но всему сословию. Зарплату, увеличения которой это сословие требует, они получают за что? За создание новых иждивенцев - новой работы для себя!
В большинстве развитых стран передача детей в благополучные семьи является генеральным путем, позволяющим свести беспризорность к минимуму.
Хотя существуют и другие модели, например, в Германии достаточно эффективно действуют детские дома. Не менее половины их выпускников "соскакивают" с вэлфера - начинают зарабатывать на жизнь самостоятельно, и платить налоги, из которых можно подкармливать вторую, безнадежную половину.
Только не надо пудрить мне мозги рассуждениями, что у нас бедно и поэтому все не так. Все так же, но беднее. Кто хочет жить богаче - пускай эмигрирует. Мы живем, как живем, сегодня, а не в светлом будущем. Миллионы других детей, не беспризорных, после школы, армии переезжают из сел в города (иногда наоборот - в село из города), устраиваются на стройки, за прилавки, снимают квартиры, и пашут, пашут, пашут! Устраивают свою небогатую, но уж какую у нас есть, жизнь. Небеспризорность - это внутреннее свойство личности. И создается оно обычным семейным воспитанием. А даже если не создается. Семья - самодостаточная и экономически максимально независимая структура. Там уже внутри семейное дело, будет ли ребенок висеть на шее у родителей до 25 лет, до 30, а то и больше... все мы понимаем, что таких уже немного, но пособия на детей семьям выплачиваются только до определенного возраста - это даже у нас возражений не вызывает. Дальше - личное, недотационное.
У нас передача детей в семьи не получается, и моему собеседнику это известно. Мало ли в России энтузиастов, подвижников, пассионариев? Мало, но артефактом подвижничества не удивишь. Запишем в этот список директора детского дома Светлану Катаргину - и для массового читателя рассказ можно бы и закончить.
Но собеседник у меня необычный, он знает, что разговор только начат. Сергей Костин, председатель совета директоров благотворительного фонда "Дорога к Дому" - крупнейшей на юге Украины некоммерческой организации помощи бездомным, беспризорным, наркоманам, больным спидом и т.п., человек европейской культуры и всепланетного масштаба. По итогам 2002 и 2003 годов входит в двадцатку лучших социальных предпринимателей мира. Это такой западный термин, означающий высшую степень общественной работы. Словообразование почетного звания аналогично тому, как после "народного артиста" следует "заслуженный деятель искусств". На Всемирном экономическом форуме в Давосе от Украины было только два официальных участника: премьер министр страны и - Сергей Костин. Разговор наш происходит на импровизированном "круглом столе" по проблемам беспризорности. Уникальные подвижники Костину интересны так же, как любому из нас, но как профессионалу ему нужны "модели", как он говорит: образцы успеха для тиражирования. Финансирование перспективной модели для Костина не проблема, а будничный рабочий вопрос.
- Как Катаргина находит приемные семьи?
Ее ДД устраивает акции "Детей на лето в семью". На лето - то есть заведомо на ограниченный срок. В российском и украинском законодательствах такого понятия нет. Есть опекунство, попечительство, усыновление - через все комиссии и справки. У Катаргиной решение о выборе семей и детей из списка желающих производят сами работники детдома. Им помогает группа психологов из Красноярского университета, но ни под одну официальную схему это действие не подходит. Аналогичные попытки на общественных началах были на постсоветском пространстве в середине 90-х. Я пытался такое делать в Одессе (Костин эту историю знает) и, несмотря на попустительскую доброжелательность госвласти, наткнулся на мощное сопротивление... общественного мнения. То есть как это "временно"? Что, живых детей напрокат дают, "на попробовать"? Подойдет - не подойдет? Ну и что, что в Канаде так делают? У них психологи отбирают. Типичный пример двойных стандартов: кормить и лечить надо как в Канаде, а воспитывать...
Да, на попробовать! И после этого многие семьи берут "попробованных" насовсем, оформляя уже официальные отношения.
- Как ей удается оформлять? - точно спрашивает Костин.
Редкие семьи могут осилить такое без помощи юриста. Что означают в нашей стране "юридические услуги", надеюсь, все понимают? Даже если семья "подходит по нормативам" - жилой площади, доходу (легальному!), а нормативы эти, так же, как для учреждений, содраны с тех же потолков, оформить усыновление нелегко. Если, как у подавляющего большинства благополучных российских семей, нормативы "не тянут", то размеры взяток увеличиваются многократно. И не так ведь просто придти с улицы в кабинет и взятку всучить. Специализирующиеся на приючении юридические фирмы плотно вписаны в систему коррупционных связей. Но даже если представить себе Россию без коррупции (... не смешно) все равно существует рынок юридических услуг. Открытый, международный, мировой - как и положено в либеральном проекте, или стремящийся к таковому. Несмотря на остаточный от прежних времен протекционизм (в либеральной терминологии - торможение реформ) наши семьи обречены на поражение в этой конкуренции. У западных усыновителей и жилплощадь в порядке, и деньги на все находятся. Глас общественного мнения: "детям там будет лучше". Вывозят в основном новорожденных, которые сами за себя решить не могут. Нашей нефти там тоже лучше: она попадает в более качественные бензобаки. Людей, которым лучше на своей небогатой Родине, торговцы детьми представить не в состоянии.
- А ты рассматривай это как бизнес, - предлагает Костин.
На Западе это и есть прибыльный и легальный бизнес. Если такой совет озвучен, то у меня есть шансы просить у Костина инвестиций, дотаций. Не в коррупционный, а в легальный процесс. Одно только "но": по законам рынка я буду работать только на экспорт. А зачем мне это здесь? Если я выберу такой путь, то начну его с эмиграции.
- Очевидно, - полуспрашивает полуутверждает Костин, - у Катаргиной есть на это средства?
- Есть, - отвечаю. - Она - предприниматель, и при необходимости вкладывает в процесс свои деньги.
Зачем? По ее утверждению, не только из милосердия. Или, понятия о милосердии у нее нестандартные.
Из статьи директора ДД Светланы Катаргиной и психолога Марии Миркес "Сиротство: попытка увидеть монстра целиком":
"Дети - это будущее в самом практичном смысле. Поэтому только тот, у кого есть длинные планы на будущее, способен думать о детях, в частности о детях-сиротах. Только человек "длинной воли", отвечающий за судьбу себя и мира в своей окрестности.
Поэтому когда мы решаем проблему сиротства, мы должны обнаружить того, у кого есть длинные планы на жизнь в этой земле, на того, кто собирается "жить здесь", строить жизнь здесь, кто отвечает за происходящее на этой земле - "хозяина земли". Это не обязательно "крупный бизнесмен", "большой начальник" или глава города, государства. Хозяином может быть обыкновенный гражданин, самостоятельно и ответственно строящий свое будущее, будущее своей семьи и всего того, что рядом - в окрестности.
Если такой хозяин есть, то сирот нет, их обязательно встраивают в жизнь. По-разному и не всегда так, как нам бы понравилось, но встраивают. Если хозяин исчезает, то сироты очень скоро проявляются и врываются в нашу жизнь вопреки нашему нежеланию это замечать."
- Ну, допустим, у нее есть какие-то деньги, - рассуждает Костин. - Но не бесконечные суммы, в разумных же пределах. А этого мало. Нужна поддержка местной власти.
У Сергея Костина такая поддержка есть. Кроме постоянного притока денег с Запада, впервые на Украине и одним из первых на постсоветском пространстве "Дорога к дому" реализовала понятие "социальный заказ" не в пиаровском, а в прямом материальном смысле. Городские власти поручают некоммерческой организации часть работы по социальной помощи, финансируя эту работу из бюджета и внебюджета. На основе официального договора "Дорога к дому" распоряжается заметной частью городских средств. Сверх того - "рекомендации" чиновников "спонсорам" - кого и как облагодетельствовать.
- У Катаргиной есть самая, что ни на есть, поддержка местной власти. Она - жена мэра.
В этом месте опять, для не знакомого с тонкостями дела читателя можно ставить точку. Но для профессионала еще есть недоговоренность.
- Это же маленький городок? - уточняет Костин, - В таких шагу не могут ступить без санкции губернатора.
- Ну, да. Только к Железногорску это не относится. Это закрытый город.
Остатки российского ВПК, ядерного, или какого-то там еще. Въезд только по специальным пропускам даже для жителей Красноярского края, не говоря уж об иностранцах. Право на заказ-оформление пропусков имеет узкий круг городской номенклатуры, в который входит и директор ДД. Формально-юридически Катаргина, как Макаренко, может просто не пустить в свой ДД комиссию Наркомпросса (в книгах классика тактично не написано кому он отдавал приказы не пускать). Катаргина этим правом никогда не пользовалась, но его наличие действует психологически, как потенциал сдерживания. Для ставшей притчей во языцех российской бюрократии вокруг Железногорска выстроен барьер. А внутри - бюрократия оказалась нестандартной. С длинными планами.
На "круглом столе" наступает пауза и ответвления тем. Сотрудники "Дороги к дому", люди, каждый день видящие ту сторону жизни, не стесняются употреблять в разговоре с журналистом слово "геноцид" - современный, украинского народа. Либерал-директор это позволяет и реагирует спокойно. Ему нужны творческие, неравнодушные работники. Они рассказывают, что средний возраст бомжей снизился, теперь среди них все больше 25-летних. Учитывая, что дети обычно уходят из дому в 7-10 лет, а первый приют появился в Одессе 15 лет назад, нынешние бомжи - это уже "выпускники" приютов. Новое поколение, которое выбирает пустые бутылки из-под "Пепси" в мусоросборниках. На вопрос "Сколько процентов из тех, кому вы оказали помощь, стали жить самостоятельной трудовой жизнью?" - сотрудники благотворительной организации недоуменно переглядываются: "Мы не ведем такой статистики. И как же это отследить? Они исчезают куда-то... А просто без цифр, по опыту? Единичные случаи. Доли процента".
- Нет, - с сожалением говорит Костин, возвращаясь к теме Железногорского ДД, - это не модель. Не образец. Уникальный случай. Тиражирования не получится.
Я очень давно знаю этого незаурядного человека, обычно мы понимаем друг друга. Кажется, мы призадумались об одном и том же. Представили себе затерянный, как у Уэллса мир, мирок, городок, огражденный от нашего беспредела случайным стечением обстоятельств. Там чудом сохранились реликтовые формы жизни: власть, порядок, стабильность. Впрочем, на других, сытых континентах такие деревья и травы растут на каждой улице, а эти священные звери гуляют в полях. К ним привыкли как к само собой разумеющемуся элементу ландшафта. Их холят и лелеют, а даже если иногда топчут, то в пределах сохранения экоценоза. Разрушить это - наступит экологическая катастрофа, разрушится и сытость.
- А впрочем... Может быть... Может быть для России это и модель.
20 апреля 2004 года
