К вопросу о “братстве своих”

Здравствуйте.

Здесь мы хотим сказать несколько слов по поводу идей, прозвучавших в некоторых статьях КОНТЕКСТа и, хотя бы отчасти, лежащих в основе всей этой “издательно-общительной” деятельности. Чуть упрощая, суть околоКОНТЕКСТуального движения можно выразить так: существует некоторая (большая или не очень) группа людей, объединенных, во многом – общей историей, частично – ритуалами, но главное – интуитивно ощущаемым родством, чувством “своих”, которое ищет контактов, общения, информационного обмена и деятельностной реализации.

Дальше – больше (но вполне достойно): группа людей этих образует некий “протоэтнос”, эволюционная задача которого – превратиться в этнос, т. е. углубиться и распространиться, стать “системой более высокого уровня”, в конечном счете – сильно влиять, даже определять ситуацию в обществе в целом. Точнее – именно стать жизненной, смыслодающей основой этого общества, тем “зерном, которое принесет много плода”.

Что ж, поставленная цель высока и, что самое любопытное, она и актуальна, и реалистична. Во-первых, потому, что любая группа о чем-то думающих и что-то делающих людей рано или поздно, чтобы развивиаться дальше, должна “самоопределяться во внешнем мире”, т. е. ставить подобные глобальные и красивые задачи.

Во-вторых, потому что “жизнь требует”. По-видимому, уже слишком велик упадок, разложение и профанация ценностей, которыми живет мир, слишком велико информационное манипулирование, “предложение мертвечины”, слишком “тяжело жить”, если под жизнью понимать нечто большее, чем просто борьбу за выживние и экспансию своего потребляющего Я.

Что нужно, то и реально. Время требует героев. Т. е. людей, вопреки всему живущих по-человечески, и своей жизнью показывающих возможность и настоящую ценность человеческой (т. е. человечной) жизни. А поскольку для этого реально нужно подвижничество, практически – героизм, то естественная мысль любого порядочного, т. е. не сломавшегося, не струсившего, не продавшегося и не зомбированного хорошо упакованным, почти незаметным эгоизмом и страхом человека – “почему этим героем не буду я?” (Частично опошленное, но по сути верное: “если не я, то кто?”)

Но вот в этом месте и возникает некоторое сомнение, точнее – настороженность. На мой взгляд, вышеупомянутое чувство своих да впридачу весьма эклектичный набор историй, практик и ритуалов – этого для сколько-нибудь настоящей деятельности во всяком случае маловато, а апеллировать к этому в своем развитии – попросту опасно.

Точнее, опасностей здесь есть две: внешняя и внутренняя. Внешняя опасность – это опасность, будучи друг другу своими, стать для всех остальных чужими. Когда два человека в присутствии третьего говорят на незнакомом языке, этот третий находится в ситуации отчуждения. Когда рядом с ним двое говорят вроде и на знакомом языке, но “о чем-то своем”, когда внутри этой парочки проскакивают интонации типа “А помнишь?..”, “Нет, все-таки классно мы тогда...”, “Мы спаяны чем-то общим...”, “Тебе этого не понять...” и т. п., когда так происходит, то возможно, эта парочка и испытывает ностальгически-сентиментальный комфорт и чувство “общей романтики героизма”, и третий человек даже может поверить, что эти двоей занимались и занимаются чем-то хорошим и увлекательным, но во всяком случае он испытывает некторое унижение своей непричастностью к ним, и не факт, что он в дальнейшем захочет стать “своим”.

Говоря в целом, любое сообщество людей, чтобы развиваться, просто обязано формулировать свои ценности и цели во внешне-универсальных и всеобще-доступных (как по жизненному опыту, так и по языку) терминах.

Если этого не будет, то сообщество так и останется для остальных группой “идеалистов”, “чокнутых”, “наивных романтиков” или, хуже того, сектантов. Более того, будь даже внутренние ценности и практика группы действительно чем-то прекрасным, разумным и идеальным, как только это начнет кому-то мешать в его не вполне чистой деятельности, группа будет умышленно оболгана и дискредитирована (с помощью средств массовой информации или еще как) и не сможет по сути ничего ответить, т. к. Будучи хорошей “для своих”, группа не считала нужным формулировать свои взгляды “для остальных”.

Теперь о внутренней опасности. Это опасность внутреннего превращения сообщества в нечто “не сосвсем хорошее”. Во-первых, если мы все друг другу свои, и это главное, то весьма вероятно, что уже внутри группы в той или иной форме может проскочить мысль, что бывают совсем чужие или даже враги. В той или иной форме активное добро будет заменено борьбой со злом. По сути, это деление на своих и чужих и есть определение мафиального сознания, а в общераспространенной практике это есть политика. Подмена общих ценностей узкокорпоративными, явное или неявное сужение представлений о благе, разрешенность борьбы против вместо борьбы за – одним словом, подмена этики политикой – все это происходило и происходит в орденах и сектах, фирмах и товариществах, у революционеров и диссидентов, у чиновников и у журналистов. Наконец, если человек делит мир в своих мыслях и поступках на своих и чужих, то, как показывает опыт, он весьма часто сам становится жертвой манипуляции кого-то более умного (более богатого, более имеющего власть и т. п.), замаскированного под своего. Например, сейчас это особенно заметно со вполне свободными (как им кажется) журналистами, да и в целом, увы, с существенной частью интеллигенции.

Еще одна внутренняя опасность возникает при расширении сообщества. К нему постоянно могут примыкать люди с не вполне чистыми (пусть даже неосознанно) намерениями. Если сообщество не будет постоянно осознавать себя, оно не сможет увидеть, в чем именно данный человек не сходится с ним во взглядах, и потом, после каких-нибудь неприятностей, останется лишь разводить руками: “А ведь казался-то таким своим...” Чтобы незаметно не деградировать, не превратиться в “романтических ловцов кайфа”, либо в манипулируемую “пятую колонну” каких-либо политических сил, группе нужно постоянно самоопределяться т. е. решать для себя, что приемлемо, а что нет.

Повторим, что мы имеем в виду именно допустимость для себя тех или иных ценностей, взглядов и действий, а не право на борьбу с тем, что ощущается чужим.

Теперь поговорим о позитиве. Т. е. о том, что есть у около КОНТЕКСТуального сообщества в осознанно сформулированном виде. Пока нам удалось найти в КОНТЕКСТе следующие принципы:

искренность

ответственность

бескорыстие

Что ж, вполне достойные принципы.

Надо только хорошо понимать, что эти взгляды будет очень трудно осуществлять, и готовность следовать им независимо ни от каких соблазнов или округлых “хорошо упакованных”, и “почти похожих”, “чуть-чуть измененных” идей есть тоже некоторый принцип. Его можно сформулировать так:

бескомпромиссность по отношению к себе.

Нам кажется,что так этот принцип уточняет более общий, но именно в силу этого более размытый принцип

работы над собой.

Наконец, чтобы не происходило уже обсуждавшееся выше превращение активного добра в отягощенную последствиями борьбу со злом, принцип бескомпромиссноти к себе должен быть дополнен принципом

терпимости к другим.

Наверно, стоит четко сформулировать, что у людей из КОНТЕКСТуального сообщества не может быть врагов. К людям же, которые поступают совсем иначе, или даже враждебно духу сообщества, отношение, наверно, должно быть таким.

Либо: на данный момент мы имеем слишком разный опыт и пока не можем найти взаимо понимания.

Значит, задача: искать это взаимопонимание.

Либо (если явно видны какие-то ошибки): этот человек заблуждается.

Задача: попытаться показать ему ясно ту правду, которую мы знаем.

Либо (наиболее тяжелый, одиозно-враждебный случай): этот человек болен и несвободен. Он находится в рабстве у стереотипов, а в самой глубине – у своего эгоизма и страха, который проецирует на нас.

Задача: как минимум, сохранить терпимость к нему как к больному, а как максимум попытаться вылечить его, или хотя бы сформулировать свою терпимую позицию для тех, кто способен что-то услышать.

Далее, поскольку отсутствие взаимопонимания не может просто плюралистически констатироваться как безразличный факт, стоит сформулировать принцип

активного понимания и самоопределения

по отношению к любой общественной идее или индивидуально-мировозренческой позиции.

Наконец, поскольку “суха, мой друг, теория всегда, а древо жизни пышно зеленеет” (Гете), необходимо искать реализацию своих взглядов в конкретной содержательной практике, а значит, необходим еще один (уже формулировавшийся в КОНТЕКСТе) принцип:

ориентации на реальную, разумную, общественно-полезную деятельность.

Под общественно-полезной мы понимаем не только узко-конкретную (типа уборки мусора или сборки пылесосов) работу, но и какую-то вполне творческую (например, литературную) деятельность; хотя и в этом случае важно, чтобы эта деятельность была открыта вовне.

Наконец, стоит сказать, чуть-чуть о целях деятельности сообщества. На наш взгляд, целями сообщества по отношению ко всем его участникам являются:

Первое: Помощь человеку в выработке его нравственно-деятельностных взглядов и принципов через общение с людьми, имеющими близкие взгляды и пытающимися развиваться в общем с ним направлении.

Второе: Приобретение человеком опыта позитивной деятельности, согласующейся с его нравственными принципами, и осуществляемой как индивидуально, так и коллективно, с людьми, близкими по духу.

Третье: Научение человека активному взгляду и самоопределению, выработке своей позиции по отношению ко всем явлениям окружающего мира, самоопределению, включающему в себя верность принципам, бескомпромиссность, способность распознать неправду, с максимальной открытостью своей позиции и терпимостью по отношению к другим.

Подчеркнем, что вот это взаимодействие с внешним миром и является самым важным и самым трудным испытанием. Пройти по очень узкому пути, сочетающему в себе внутреннюю прямоту и честность с открытостью и терпимостью – это, по сути, и есть основа духовного роста человека, и именно здесь возможны наибольшие потери. “И видя творимые беззакония, во многих сердцах охладеет любовь, претерпевшие же до конца спасутся”. Две тысячи лет назад Иисус ясно видел трудность этой дороги.

Вот это сохранение и умножение любви и должно стать самой важной задачей любой достойной человеческой деятельности.

Post scriptum. Если уж говорить о превращении в этнос, т. е. о выработке нравственно-поведенческих ценностей и мировоззренческой позиции, необходимой для рождения нового общества, то никуда не деться и от политики. Точнее – от самоопределения по отношению ко всем главным политическим полюсам современного мира. Совсем кратко здесь можно сказать следующее.

О либерализме. По отношению к этому внешне доминирующему сейчас мировоззрению стоит постоянно учиться и учить различать следующее.

Где именно “общеправильные” и “хорошие” слова о свободе и человеческом достоинстве превращаются в проповедь права на эгоизм, и более того, в попытку представить такое корыстное отношение к миру как наилучшую общечеловеческую, почти нравственную позицию.

Где именно слова о приемлемой и достойной жизни превращаются в опускание человеческой личности до уровня социального животного, жалкого и несчастного потребителя, зомбированного рекламой и страхом потерять тот комфорт и материальные ценности, которые он уже успел получить. Заметим, что потребительство сейчас торжествуетне только в материальной сфере, существует и рафинированно-эстетское либо инстинктивно-разнузданное, но в любом случае внеморальное потребление “культуры”.

Наконец, стоит различать, где свобода информации превращается в очень умело построенную игру в своих и чужих, в создание “образа друга” и “образа врага”, т. е. в итоге – в манипуляцию общественным мнением ради весьма нечистых политических или финансовых целей. Стоит также понимать и разъяснять, что, несмотря на весь достигаемый “прогресс”, гонка и конкуренция есть далеко не самая лучшая форма человеческих отношений, и возникающее при этом отчуждение особо губительно в наиболее живых и творческих делах. Стремление быть первым вполне общо для человека и для животного, и то, что оно играет такую роль в современном мире, связано просто с обделенностью людей любовью, которые пытаются таким замещенным образом компенсировать ее нехватку. Кроме того, увы – слишком уж часто, побеждает далеко не лучший.

Обобщая, можно сказать, что либерализм есть успех в решении некоторых поверхностных задач ценой углубления проблем в глубине, успех в мертвом ценой деградации живого.

Диалог с либерализмом должен вестись как для собственного понимания, слишком уж его установки сейчас массовы и всепроникающи, так и из гуманизма: есть немало заслуживающих уважения и жалости людей, которые сейчас воспроизводят либеральную позицию либо по глубоко сидящему и неосознанному, привычному делению на своих и чужих (штамп “либеральное, значит хорошее”); либо по страху и незнанию (забвению) чего-то более теплого и достойного в своей жизни, чем соперничество и борьба за существование; либо просто по привычке соглашаться с тем, что наиболее часто повторяется в обществе. Все эти людей по крайней мере должны хоть немного знать о другой жизни, а не быть ограниченными полувоспоминаниями-полумифом о прошлом и пугалом коммунизма.

О коммунизме. Здесь главный момент, который стоит обсуждать, это отделение красивого и во многом верного общественного иделала (и вправду, трудно признать купле-продажное общество венцом развития) от практики политической борьбы и разрешенности насилия. Стоит подчеркивать, что чем выше общественный идеал, тем опаснее и катастрофичнее любая ошибка и нравственная нечистота, допускаемые при попытке его реализации.

В отношении к конкретным людям с коммунистическими взглядами можно и нужно пытаться отвести их от понятного ожесточения политической борьбы к более ответственной и конструктивной созидательно-человечной деятельности. Не борьба против зла, а трудное и терпеливое строительство добра – вот, по-видимому, та позиция, которую стоит особо подчеркивать в диалоге с ними.

О национализме. Сейчас он имеет весьма большой успех на землях нашей страны, да и во многих странах мира. Во-первых, стоит понимать его природу: национализм есть реакция людей на отчуждение и попытка достичь единения, чувства своих по наиболее примитивно-различаемым, родо-ритуальным, языковым и иногда религиозным признакам. Очень трудно удержать человека от такой деградации к чему-то коллективно-бессознательному. Тут, наверное, стоит пытаться говорить примерно следующее.

Деление на народы во многом приблизительно, апелляция же к темному иррациональному попросту разрушает сознание; что именно мера открытости делает тот или иной народ великим, а его развитие уникальным; народы же, впавшие в национализм, удручающе одинаковы: в лучшем случае это болезненные и заносчивые общности, вытесняющие из своего сознания все “не свое” и постепенно превращающие свою живую культуру в некоторую законсервированную этнографию. В худшем – нация становится коллективным преступником. В основе такой ситуации лежит страх перед развитием и все то же отчуждение, уже на уровне народов. Впоследствии эта омертвевшая законсервированная в своих этнических ритуалах культура успешно разрушается и почти бесплодно перемалывается той же потребительской цивилизацией.

Тем не менее, увы, деградация сознания от личностного к родовому очень соблазнительна, поскольку дает сильное ощущение своих, хотя бы и окруженное страхом и ненавистью (по крайней мере – недоверием) к враждебным чужим. Эту ограниченность, эти страх, ненависть и недоверие можно преодолеть только четким пониманием, что это ненормально, а главное, настолько глубокой нравственной позицией и соответствующей ей реализацией в практических действиях, что возникающие при этом чувства и интересы делают родовой страх и ненависть чем-то настолько далеким, мелким и скучным, что человек попросту забывает о своем национализме.

О религии. Этот вопрос слишком сложен и глубок, чтобы обсуждать его здесь, тем более, что о каждой религии нужно говорить отдельно и, строго говоря, разное. Заметим лишь, что рано или поздно диалог с религией и религиозными людьми придется начать. Надеяться же превратиться в полнокровный и созидательный этнос без какого-либо диалога с тем тысячелетним опытом духовного строительства, который накоплен в религии – это, наверное, прогрессистская иллюзия.