Д.С.

Да, знаешь - переплет пусть будет картонный. Не надо коленкора, не надо искусственной кожи, пусть будет естественная.

На обложке, хихикнув выведем: "Джазовое мышление в педагогике", поставим год, день и час, поставим пару непонятных значков на тему запрещенного когда- то джаза, нарисуем три ключа - скрипичный, гаечный и басовый от замочной скважины.

И будем писать текст. Писать его все труднее, буквы пляшут и расплываются, но почерк оставим графологам, себе - текст.

Что у нас там по тексту?

Две сексты и одна сикстинская балалайка.

Знаешь, что можно делать с балалайкой в джазе?

Ее можно показывать зрителям, пока слушатели слушают. Зрители падут на первую долю и затоскуют: "барыня-барыня, сударыня-барыня", а слушатели привычно, как через "глушилку" побалдеют от местами, частно, дискретно пробивающихся фрагментов.

Можно еще проще: сказать, что в буфете на предъявителя дают пачку сарделек и по две банки зеленого горошка мозговых сортов.

Меня всегда честно пленяли мозговые сорта.

В зале останется человек семь, почти столько же на сцене, всего - девять.

Начнем?

я знаю, что давно начали, и что еще никто не кончал. Наш басист Витя Маркевич кончал прямо на контрабасе, максимум на двенадцатом квадрате, а впереди еще было соло

вот, давай, начну соло: "ах, я бедный, ах, я несчастный, все болит, ах, сны предсмертные, ах, (что там еще?) - холодно внутри, тепло с небес, листья распускаются, скользко на камнях в ручье, ночью страшно - кто-то по крыше ходит "...

Чего молчишь? Давай, подъеферивай, это же полное ха-ха - трагическое соло под сардельки с балалайкой. Вот-вот, веди вниз, но не шути с кундалини, не время тут и не место, и в третий глаз аккорд не разрешай; бери его, но не разрешай, пусть сами додумывают, у них тоже для этого есть, ни у кого не меньше, мозговые сорта тут ни при чем, педагогика не ума требует, а предназначенности, праздника самоотречения и обреченности, вот и опять затылок свинцом, боль скулы сводит, глаза вылазят

"ах, я - богатый, ах, я - счастливый, ах - здоровый я, сны мои продуктивны как у Менделеева, внутри жуть как тепло, холод с небес, листья опадают, ни камней, ни ночей не знаю "...

Блаженно незнание, ибо есть оно нелюбовь.

Любишь - значит знаешь.

Лучше - не знать, это дешевле обходится, хватит даже на сардельки (вот дались!) и кусок хлеба с маслом. А если ХОРОШО НЕ ЗНАТЬ - хватит на личный кабинет с личным шофером, а самая крупная (самая крутая) ненависть приносит полный достаток. Ненависть не требует жертв, она их имеет, жертв требуют любовь, искусство, наука и др.

вот это "и др." никак не скажешь в джазе, нет такого звука, аккорда, значка, слишком личностна эта музыка, когда одну и ту же мелодию на одном и том же инструменте каждый играет по-своему.

Даю ключ: по-своему. Можно играть под Брубека или Паркера, петь под Эллу, но все это "под", а "над" - только свое.

Правда-правда, свое - над. Над собой.

над тонким апрелем берез, над проседью горного леса, над пролесками и примулами, но не будем об этом, все-таки у нас текст, а не стишок какой- нибудь. Продолжим.

практикум по педагогическому джазовому мышлению, хи-хи. На пальцах буковками, почти не придуриваясь объяснять свинг. Что ты ржешь?

Конечно, играть надо. Познавательные игры. Как будто есть опыт, а остальное - стишки, переливы, гусиный крик.

Есть опыт, куда ставить палец, когда берешь ноту, но этот опыт пальца, а не души. Играет душа, палец только исполняет, душа не может быть исполнителем, она нормально противится, зачем же хотеть порабощения? Землю попашет - попишет стихи? Кто?

Совесть пашет, память сеет, сердце злиться не велит. Дорогой товарищ Петрарка! Прочитав Ваши стихи, я проникся и решил влюбиться в Лауру. Принял такое, значит, решение. Что?

Это ничего, что все давно умерли. Главное, ведь, любить, а не быть любимым, правда! Вот я и решил: буду любить всех детей на свете, и девочку Лауру, совсем маленькую девочку, которую Вы еще и не знали. Любить буду тайно, никогда не видя ее, ни разу не встретив, чтобы не разразиться сонетами, а написать солидный научный труд по спектроскопии джазовых оттенков построения соединяющих настроений. Напишу, в общем, такую фиговинку про резонансные явления духовных соответствий. Меня тут провоцируют. Ты, говорят, это делал, значит ты это знаешь. Нашли, тоже...

Всех детей на свете. Всех детей во тьме. Как это, - знать всех детей на свете и во тьме? Вот, крысенок больно тяпнул меня за палец, не важно, какой по счету. Запишем ли крысенка в дети, или только тех, с бантиками?

между прочим, крысенок - тоже с бантиком. А вон тот, странный, у афиши кино - без бантика. Весной он вырос из брюк в длину, но к осени, видишь, новых не нашлось,

Как их отличить друг от друга?

- Сейшн. Джем сейшн беспрерывно. Те, кто хочет играть с тобой, подойдут сами. В молчании ты можешь отдаленно предполагать их по ушам или походке, но - играй. Видишь, пришел неумеха, киксун, козлячье контральто, - терпи, отыгрывай, давай место. Терпи, через пять лет станет проще - он убьет тебя этим саксофоном; а вот и певица, чайная роза с замашками шустрого веника, назови ее в душе: Новая Метла.

Так поет, что шизометр сломался. Зашкалил вбок, и сломался. Стоит на нуле, имитирует норму. Нарисуем норму.

Дети рисуют норму: крепости и корабли.

Рисующий крепость просит защиты.

Рисующий корабль просит пути.

Цветок? Смотря какие цвета. Доверие доверием, но смотрит еще, что доверить. Цветок - просьба третьей независимой красоты и знак доверия.

глянь, контральто козлячье что рисует. Соты как бойницы, и у цветка вместо пестика атомный гриб, а крепость висит в воздухе над твоей головой и там морда его в окне. Устроился. Топи печку. Вот тебе и сейшн. В такой октет попадешь, ни одно кладбище не примет. В музыке, однако, нет пути назад. Только вперед, как в тапочках без задника на босу ногу, марш Шопена.

Босая новость - босса-нова; тут он тебе даст продохнуть, не может он пять раз моргнуть на четыре четверти. Весь он умещается в квадратных ритмах, квадратный человечек, даже от вальса его мутит, м,- ца-ца, м,-ца-ца, мычит как маневровый тепловоз, пожалей его, пожалей, не надо с ним ни бо-са, ни но-вы, отдать бы его в духовой образцовый показательный имени, но отдать нельзя, играем дальше.

Это только кажется, что дети всю музыку портят. Просто: попробуй вникнуть в кульминацию, когда рядом кто-то громко и нахально: пролог. Увертюра. А сам замечаешь: на фоне твоей кульминации то тут, то там какие-то заключительные аккорды

Господи, это же старики уходят...

А вот - оборванная на середине Прелюдия, что ты к ней приставишь? Крепость? Но там был силуэт корабля в проливе времен, проливе света, проливе тьмы, зале ожидания на девять мест, в тамбуре у Мыса Доброй Надежды.

Еще двое ушли? Зато, смотри, эта морда в окне так и торчит, каденция что ли будет такая? Обнажишь душу, а скажут: костюмированный бал, маскарад, шуточный танец, листопад. Ведро лимонада на голову, и вперед. У Шнитке тоже танцевальная музыка. Вперед. Экстрапирамидальные расстройства? Куда ты передом - там и перед. Не бойся, перед - это очень субъективно. Зад гораздо шире. Перед - это точка, а зад - все остальное. Янь - Инь. У одних Иня пруд пруди, у других - Яня. Так и начинается ансамбль - с попытки совместных движений вперед.

души, лапонька, чего ж еще

даже балет суть изображение душ посредством тел. Хочешь попробовать наоборот? Попадешь в натуралисты или натурщицы.

Сотворив Вселенную частотно, Господь сам захотел пребывать в ней, вот это, доложу тебе, была музыка...

От нее отсчитывают время. Прошедшее - сзади, будущее - спереди (если раком, то наоборот).

Темно уже, клавиш не видать. Ах, шишкин ежик, это я просто глаза закрыл, и забыл. Конечно, день еще, зал полон, все цокают ногой на вторую долю, свистят, тащатся и балдеют, а я хочу в туалет. Понимаю, что никто в тексте не помечает, когда он ходит в туалет, когда водички попить, но все равно хочу.

..... ...... ....... ...... ...... ......

человечество пришло в неистовый восторг от моего отсутствия. Придется родиться вновь и вернуться к роялю. Не люблю восторгов. Люблю теплую, мягкую иронию - признак свободы, признак отмены всех знаков.

Сейчас родюсь. Рождусь. Выродюсь на свет.

И так - каждый миг.

Воспитывай меня, сколько хочешь.

Перекликаются две темы, а когда много их - многоголосье, полифония, политония, полиартрия, называется - жизнь. Кода. Пипец.

Что же это была за пиеса?

а, текст-тема для секс-тет-а-тета с ритм секцией, а туалет ужасно вонючий такие бывают только в клубах поселков городского типа при предприятиях местной промышленности и в школах-интернатах общего типа.

Тьфу, попутал.

Тьфу!

Пойдем опять рождаться. Договорились ведь.