ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ АНДЕРГРАУНДА

Это не новый авангард. Это просто дырка в Земле: так выглядит обычно вход в катакомбы.

Все имена, географические названия и национальности - подлинные, вместе с диалектами, откуда они заимствованы.

Карта у Лысых была по виду настоящая, хотя и немая, безо всяких надписей. На вопрос: "Того ли района эта карта?" - они ответили: "По крайней мере, мы так подозреваем." И действительно, как выяснилось при ходьбе, если ее и делали профессиональные геодезисты, то расстояния они, наверное, измеряли в литрах. Из фляжки, что висит у каждого на поясе вместе с аккумулятором. Не с водой - вода здесь и так есть. Из луж, желательно в стороне от магистралей, чтобы не так часто в этой луже топтались. Н а Паранойе такой источник в десяти метрах, через две стенки от туалета.

Здесь, на Паранойе, мы и сидим. Пьем водку из серебряных и хрустальных стаканов (мода такая), свечка горит, диктофон крутится...

- Этот район мы восемь лет разрабатывали (исследовали, картографировали) только потому, что были уверены, что никого из нежелательных лиц мы здесь не встретим. Теперь здесь достаточно комфортно (! ЭТО ПОД ЗЕМЛЕЙ...) проводить работу, время, выводить сюда молодых подземщиков. Это район чистый, не загаженный, и как полигон для спортивных целей просто великолепен.

"Районом" на сленге называется участок, более-менее изолированный от других. То есть ходы в него, конечно, есть: почти вся система катакомб сообщается между собой, но найти их затруднительно.

- Кто это "мы": "этот район МЫ разрабатывали?"

- "Мы" изначально - это я с Лысым. Потом подключился вот Малый, со своей группой.

- Вы, которые "мы", как-то себя называете?

- Мы это мы. Ну, мы - Лысые.

- А здесь кто-то был, кто был до вас?

- Первыми подземниками были контрабандисты. Они ночью причаливали к берегу, прятали товар и уплывали. Потом сообщники доставали этот товар.

- И когда это?

- Конец XVIII - начало XIX века.

- До основания Одессы?

- А что Одесса? Что-то и до нее на этом месте строили. Из камня - больше здесь не из чего.

Старая Одесса вывернута наизнанку, выплеснута наружу из катакомб. В ее стенах живет душа земли, а подземные ходы - покинутое обиталище этой карнавальной, ироничной, щедрой, неунывающей души. Камень-ракушечник, породивший Одессу и катакомбы, - легкий, теплый, дышащий, приемлющий гвозди и, главное, близкий и дешевый: в любом месте копни и вот он, стройматериал. Добыча его открытым способом началась только в пятидесятые, но крестьяне добывают его кустарно и до сих пор для не очень ответственных хозпостроек. Вход в катакомбы, хотя бы замурованный, есть в любом не только крестьянском, но и старом городском дворе.

- Значит, если есть "мы", то есть и какие-то другие, не "мы"? Кто они, как они себя называют, что они делают?

- Они сами не всегда себя называют, но мы их... Иногда по фамилии или кличке лидера. Иногда по свойствам, например: гоблины. А мы редко задаемся вопросом - называть себя как-то... конституировать свои хождения. Вот я привел человека - это мой товарищ, он не подведет, если что...

- Что значит "если что"? Что имеется в виду "если что"?

- Ну, как... Место оторвано от мира, мы десоциализованы во всех отношениях. Всякое происходит, все, в основном, вооружены. Оружие здесь до сих пор находят, с войны, перезахороняют, потом находят перезахороненное... Есть отдельные люди, которые занимаются этим. И уж во всяком случае, у всех есть саперные лопатки и ножи, которые здесь необходимы в качестве инструмента. Всякое может быть. Люди и наверху себя особенно хорошо не ведут, а здесь так... Повальное большинство подземников - люди воспитанные, культурные и вежливые. Но в семье не без урода...

- Местные жители - не та молодежь, что ходит под землю, а обычные крестьяне - относятся к нам по-разному: либо принимают, либо считают злейшими врагами, что, в общем-то, оправданно.

- А чем вы им вредите?

- Ну, лично мы им не вредим, но бывали неоднократные случаи, когда колодцы взрывали и погреба грабили. Местное население ведь тоже активно использует катакомбы: выращивают животных, грибы и прочее.

- Какие же животные могут ЗДЕСЬ жить?

- Нутрии, например. И люди.

В Великую Отечественную в катакомбах жили партизаны, раз-другой им даже удалось взорвать немецкие объекты, подобравшись к ним из-под земли. Карт никаких тогда не было, но люди с феноменальным, природным чутьем и сейчас изредка рождаются.

Базы и склады оружия для партизан создал НКВД в первые месяцы войны, и запасов там было столько, что в послевоенные годы увлечение одесских мальчишек поисками оружия стало складываться в стихийное неформальное движение. На русском Кавказе, где ожесточенные бои проходили в сложнейшем горном рельефе и оружие осталось по кулуарам под осыпями, в других природных схронах, неформалы-"трофейщики" существуют до сих пор. Но одесским искателям приключений было суждено другое. В шестидесятые годы власти решили оградить смертельно опасную романтику с помощью самой передовой на те времена социальной технологии: комсомолу было поручено организовать и возглавить это дело. Так появился клуб "Поиск". Найденное оружие стали собирать для будущего уникального подземного музея, и он был создан. Все это происходило на фоне крупномасштабных геологических и строительных работ по защите побережья от оползней, намыванию песка на пляжи, строительству курортных учреждений и, заодно, замуровыванию нелегальных входов в катакомбы. Социотехнический эксперимент с молодежным движением, обеспеченный мощной экономической базой, энтузиазмом и талантом лидеров-шестидесятников и уникальными педагогическими разработками И.П.Иванова и Ф.Я.Шапиро (лидеры "Поиска" прошли подготовку в "Орленке"), удался блестяще. На последующие четверть века "Поиск" и отколовшиеся от него при бунтах группы были монополистами в катакомбах. Слова "подземник" вообще в обиходе не было: одесситы говорили "поисковец". Но сроки жизни регионального молодежного движения тоже ограничены, а тут грянула ВКР. "Поиска" больше нет, в его помещении размещается магазин, музей практически законсервирован. А подземники - остались.

(Как оказалось, информация о том, что Поиска нет, преувеличена. Смотрите запись в гостевой книге внизу. Приносим нынешним Поисковцам свои извинения. Теперь мы знаем, что вы есть! Разговор будет продолжен.)

- Сколько вас?

- В случае необходимости несколько сотен.

- А что, были такие случаи?

- У нас нет, но у других прецеденты были. Какая-то залетная гопота раздела группу подземников иногородних. Кому-то там волосы подрезали. Аккумуляторы забрали. Ну, парни поехали в город и вернулись через пару дней. Всех нашли, все снаряжение вернули, все извинились.

- После каждого похода под землю, когда я выхожу наружу в город, меня регулярно пытаются взять на гоп-стоп.

- Кто - рэкетиры, мафиози?

- Да нет еще - молодые, подрастающая братва.

- Они что, чувствуют интуитивно человека из другого враждебного им мира?

- Ну, не знаю, чем это объяснить, но это так. Но если за это не выпить, то будет неправильно.

- Есть ли у вас связи с подземниками других регионов, например, с нашумевшими московскими дигерами?

- Со спелеологами и спелеостологами бывшего СССР и не только связи есть. В том числе и с московскими, и с теми, кто изучает естественные карстовые полости в Подмосковье - их там достаточно. В Москве есть и описанные еще Гиляровским подземные реки, канал изационные коллекторы. Кстати, на одном из московских муниципальных телеканалов есть регулярная передача, которая так и называется "Подземные реки". Хотя речь в ней идет о любом андерграунде, большею частью об искусстве, но и о подземниках тоже. М ы знакомы с создателем этой передачи.

- А дигеры - это большей частью выдумка журналистов.

- Неужели журналисты способны создать неформальное движение?

- Конечно, они и люберов создали.

- Но я в те годы люберов в Москве не раз видел: они бритые ходили и били длинноволосых.

- А очень просто. Попал журналист в одну группу качков в подвале, в Люберцах. И так это все завлекательно описал, что им стали подражать, их стало во много раз больше, из одной группы возникло, да, целое движение.

- И как же это... Может, здесь есть какая-то тайна, секрет, то ли журналистского мастерства, то ли самой природы андерграунда?

- Просто удача. А может, и тайна есть, но никто ее не знает. Вот с дигерами была попытка их "раздуть", но неудачная.

- Значит, дигеры все же есть?

- Да, существует, видимо, какая-то яркая группа, действительно лазающая по правительственным бункерам и коммуникациям. Но это не более чем одна, ну, может, две группы, а не неформальное движение.

- Мы как-то лазили в Интернете и нашли этих дигеров. Там было предложение познакомиться с лидерами. Ну, пошли мы туда разговаривать. Пишем, что мы из Одессы и ходим в знаменитых катакомбах. А нас спрашивают: "А они у вас какие?" То есть, они не знают ничего. Когда мы напечатали, что, по последним данным, общая длина 2300 километров... Там был весь экран в знаках вопроса. В общем, если бы они были движением, были бы связаны с другими группами, со спелеологами, то были бы пообразованнее. Мы-то знаем, хотя бы на уровне эрудиции, про крупные подземные полости всего мира: читали или слышали от других.

- А о себе эти дигеры что-то рассказывали?

- Ну, то же, что в газетах пишут: как они лазают по тоннелям метро, бункерам, воюют с крысами-мутантами... Ничего нового.

- А в Одессе есть такие бункера?

- Есть.

- А вы в них бывали?

- Конечно.

- Как же допускают строители этих бункеров сообщение с катакомбами?

- Что строитель? Он себе шахту гонит на сдельной оплате. Кого это волнует, что ствол с ходом пересекся? Он выше уровня дренажной системы, вода из него не хлещет. Погнали глубже! А еще бывает, что при постройке хода в катакомбы еще нет, а потом что-то обваливается.

Служебные подземные коммуникации - бомбоубежища гражданской обороны - есть во всех городах. Еще есть ракетные шахты, еще есть гигантские системы, например, построенный при Сталине подземный город - резервная резиденция правительства в Куйбышеве. Но разветвленного движения, занятого именно этим, не существует. И нас вообще это не очень интересует.

А дигеры - это одна конкретная группа в Москве. Когда-то они прошумели в прессе, года четыре назад. Но я занимался этим вопросом в Москве. И нашел только друзей, у которых друзья ходили в метро.

- Но если бы ты захотел, ты нашел бы именно эту группу?

- Ну, если бы я поставил такую цель - то да. Но я лучше просто выпью.

- Можно ли вас, неформалов, использовать как электорат?

- Электорат - это что?

- Слой населения, поддерживающий определенного политика или партию.

- Неформалов отдельно - я не представляю как. Но неформалы - это большей частью нищая молодежь. А нищих можно купить бесплатной водкой, квартирами, женщинами... Что и делает, например, Жириновский. Но к неформалам это не относится - это относится ко всем нищим.

- Оно и так, и не совсем... Неформальные тусовки - места сборов АКТИВНОЙ части нищей молодежи. Вот недавно, во время выборов мэра был случай. Пришел на тусовку человек, знакомый, в общем, и предложил: завтра утром нас ждут автобусы и отвозят на неделю в К ировоград. Там бесплатная гостиница, еда, в каком-то ограниченном количестве - водка. Живите, тусуйтесь, только раз-два в день нужно будет потолпиться у здания суда, поносить плакаты и покричать "Мы за Гурвица!"

- Ну, и что, многие поехали?

- ВСЕ поехали. Почти все. А там были разные неформалы, и подземники в том числе.

- Вы уверены, что вас сплотили именно катакомбы? Не представляете ли вы себе такой ситуации, когда вы тем же составом займетесь каким-то совершенно другим делом: выращиванием турнепса или полетами на Луну?

- Ну, ты прекрасно знаешь, что это возможно: мы же читали твои статьи и книги.

- Я это знаю на уровне общетеоретических воззрений, а они достоверны только СТАТИСТИЧЕСКИ. Всегда есть конкретные случаи исключений, других вариантов. Вот как с вами? Представляете ли вы себе обстоятельство, которое могло бы заставить вас сменить хобби, и все то время, энергию, деньги, что вы тратите на катакомбы, потратить на что-то другое, тоже не социумное, например: поиски снежного человека или летающих тарелок? Теоретически возможен ли такой толчок, и что может послужить таким толчком?

- То, что мы делаем, мы делаем только потому, что мы этого хотим. Я этого хочу. Что я буду хотеть к следующему моменту, я знаю слабо.

- Что могло бы подвигнуть вас захотеть?

- Не захотеть, мы и так всего хотим, но на все нас не хватает. Не захотеть - смочь. Например, если какой-то уважаемый человек скажет: поехали искать снежного человека, там тебе будет интересно, тогда... Но это не вместо катакомб, это вместе.

- Но ты же понимаешь, что на катакомбы останется меньше времени и денег?

- Останется достаточно. Потому что я так хочу.

- Тем не менее, из твоих слов следует, что какие-то сдвиги возможны и повлиять на них может харизма?

- Что такое харизма?

- Ну, обаяние сильной личности?

- Где-то так... Ну ладно, мы тебя ждать не будем, нам нужно немедленно выпить.

- Вот вы исследуете, картографируете. Имеет ли ваша работа какой-то внешний, казенно говоря, общественно-полезный выход?

- Ну, если не путать общественное с государственным...

Есть среди подземников такие, что достигли уровня профессионализма и называют себя спелеостологами. Некоторые из них и перешли давно из неформалов в профессионалы: работают в геологических организациях (не имеющих отношения к катакомбам), но вне работы оказывают населению услуги в сфере неформальной экономики. Например, такого рода.

Строит человек в селе дом и хочет не отхожее место с ямой для золотарей, а цивилизирующий унитаз. Куда только трубу от него подключить, если город с коллектор ами километров за двадцать? Официально никуда, а на самом деле пробурить - и в катакомбы. Одна проблема: как попасть буром в штольню, а не мимо? Даже в самом закатакомбленом районе ходы, понятно, не сплошные, а то обвалились бы давно. Где-то лаз шириной в полметра, где-то целые литры монолита. Бурильщикам до этого дела нет: ты покажи где, мы проткнем - и деньги на вышку. Тут и приходят на помощь неформалы-профессионалы, за взаимовыгодную плату исполняя маркшейдерскую съемку первого класса точности.

Интересно тут пробовали себя другие неформалы - лозоходцы. Они безо всяких теодолитов полость под землей прутиком показывают. Но как только им предлагается заплатить за бурение и, если полости нет, из своего кармана - тут же уходят в астральный мир. А туда, увы, трубу с сами знаете чем никак не выведешь...

- Наша работа, максимальная ее задача - это принести пользу кому-либо, кроме нас. Задача-минимум - обеспечить нашу собственную деятельность.

- Но если вы совсем неформалы-нелегалы, то по какой цепочке ваша работа доходит до внешнего мира?

- Большая проблема среди подземщиков всего круга, несмотря на хорошие отношения между людьми в целом, - это дележка информацией. Некоторые скрывают ее из корыстного интереса...

- Например, те, кто бурит скважины?

- Да. Есть и еще мотивы: известность, авторитет. Но некоторые пытаются скрыть информацию или даже обмануть безо всякой корысти.

- Зачем?

- Я думаю, это элемент игры.

В катакомбы ходят обычно через знакомые входы, и неподалеку от каждого есть удобное для стоянки место - База. Пока люди в системе, на базе всегда горит свечка. Если погасла - ждать беды. От этой свечки не прикуривают. Либо прикуривают те люди, которые получили на это... эзотерическое разрешение. То есть они могут взять на себя ответственность за то, что произойдет дальше. У каждой системы есть Хозяин. По большому счету, Хозяин один, но в разных ипостасях. Вроде Хозяйки Медной горы. Из поколения в поколение передается поверье, что есть система Хозяина, в которую никак нельзя попасть, хотя входы и не завалены. Система очень маленькая, как три трехкомнатные квартиры.

Общаться с Хозяином нужно только уважительно и терпеливо. Не прятаться. Отмечаться, что ты есть. Ходить всегда через базу, а не окольными путями, даже если они ближе. Не устраивать в катакомбах повального б...а, не жить здесь неделями. Когда Хозяин сердит ся, люди начинают блукать на голом месте. Два-три часа можно ходить по участку длиной 200-300 метров. А можно и дольше. Есть еще одна категория обитателей катакомб - случайные люди. О них известно мало, точнее, становится известно только тогда, когда они пропадают.

В ряде районов, разными людьми независимо, в разное время и в разных обстоятельствах были услышаны и увидены совершенно идентичные галлюцинации. И до сих пор это действует. Эти загадочные районы известны.

И самое страшное - ч ерный круг. Во многих местах на своде или на стене нарисованы копотью окружности с точкой в центре. Это метки, куда каменотесы вбивали гвоздь для отвеса. Если ты идешь в систему, особенно в старую систему, и между точкой и внешней окружностью все пространство потемнело, то считается, что система "закрыта". Нельзя туда соваться, потому что могут быть неприятности.

- А то, что делаете вы, иногда доходит до уровня публикации? Ну, не в газетах, а каких-то специальных изданиях, справочниках?

- Справочников таких нет. Есть журнал Украинской ассоциации спелеологов, но там публикуются не карты, а какие-то краткие статьи, описания. Бывает, что и наши.

- Я все пытаюсь выяснить, есть ли какая-то связь между "большим социумом" и вами. Были ли попытки с какой-то из сторон пробить этот барьер, например, опубликовать карты?

- Все карты когда-то сделаны профессиональными маркшейдерами, но не опубликованы. Очевидно, имеют какое-то военное значение.

- То есть вся ваша работа по съемке карт служит только другим таким же группам, как вы, если вы с ними обмениваетесь. В редких случаях это нужно местным жителям. А государству и "большому обществу" она не нужна, потому как у силовых структур она есть, а профессиональная наука этим не интересуется. Так?

- Так, так. Вторая бутылка кончилась, пошли погуляем.

На Ксюше вода хороша: из настоящего деревенского колодца. Бывает так, что роет человек у себя во дворе, а по дороге натыкается на ход катакомбный, ну и ладно, роет ниже, до хорошей воды. Изнутри это выглядит так: дыра в полу и в ней, метрах в двадцати, в ода. И дыра в потолке, где метрах в десяти голубое небо и цепное ведро.

- Если предположить, что у силовых структур есть точные карты, как же объяснить то, что время от времени здесь пропадают люди, организуются поиски и... Не находят даже трупов. Эти поиски организуются по ТЕМ картам?

- Подготовленных людей, которые могут пользоваться этими картами, весьма ограниченное количество. В Одессе не более трех сотен. Это считая таких, как мы, а профессионалов, может, человек пять-десять. Что толку с того, что есть карта, когда нету ходоков?

- Мы с вами говорили только про одну категорию людей, которые ходят сюда исследовать: от "для себя" до продажи своей информации. Есть ли еще какие-то другие категории? Вот вы упомянули термин "местные". Вы с ними, как я понял, мало общаетесь?

- Нет, почему же...

- Слово "местные" означает только то, что они живут здесь, близко от входа в этот район с поверхности?

- Да. В Усатово свои местные, в Холодной балке - свои, в Ильинке... Ну, и так далее.

- Что они здесь ищут?

- Они все ходят под землю до армии, до 18-ти лет. Это вот такое интересное времяпрепровождение: изучают родной край. Потом они встречаются с подземниками, начинают натаскивать оттуда знаний и рано или поздно некоторые из них становятся достаточно профессиональными ходоками.

- Так. Это была категория "местные". Какие еще есть?

- По слухам, среди подземников есть категория "наркоманы".

- А что им здесь надо, им и на поверхности вольготно?...

- Не совсем. Там все-таки шум, люди... Здесь они себе находят тихие места, где можно спокойно уколоться и отдохнуть.

- У них под землей есть свои тусовки: места, где можно найти своих, купить дурь?

- Нет, по нашим сведениям нет. Они просто прутся сюда спонтанно, когда захочется просто полежать. И все это около входов, в глубине районов никаких баз их нет.

- Есть еще одна категория, которую вы называете "гоблины".

- Это не категория. Я бы не выделял их в отдельную категорию.

- А они к кому ближе? К наркоманам, к местным или как?

- При любой группе, занимающейся подземным делом... Вообще достаточно четкой градации между группами нет. Любая группа включает в себя двух-трех человек, пришедших по делу, ну и десяток-другой человек, которые пришли тусоваться, кайф ловить, пожрать водки , там, потрахаться, может, поиграть во что-то. Эти двадцать человек при любой группе представляют собой такой фон. Это удобно: они охраняют базу, готовят еду, одновременно и развлекаются в силу своих возможностей. У гоблинов совершенно та же самая структура, у них есть пара человек, которые пришли по делу...

- А какие у них дела?

- Ну, вот последний раз они снимали кино.

Гоблины, которые именно на Ксюше и тусуются, из своего колодца добывают не только воду, но и электричество. Задумали они как-то фильм снимать сами о себе и для себя, в своих доспехах, с деревянными мечами, со сражениями всякими, чтобы все, как в жизни. Одолжили видеокамеру и осветительные приборы, бухту кабеля, и стали искать, куда бы вилку включить. Геодезией гоблины не страдают и что там, над ними, над землей, знают с точностью до нескольких километров. Тогда один гоблин вышел ночью на поверхность и ста л с пригорка на село смотреть. А другой в это время стрелял из колодца вверх осветительными ракетами. Засекли двор, где из земли вылетело, поутру пошли к бабушке-хозяйке, денег ей каких-то заплатили или еще как-то, типа по хозяйству помогли, она и разрешила со своего столба кабель в колодец кинуть. Таки сняли классный фильм!

- А почему называются "гоблины"? Это толкиенутые?

- Ну, да, какая-то из ветвей толкиенутых.

- Они здесь и игры проводят?

- Да, конечно. И к нам поступали заявки о содействии, но мы отказывались. По совершенно конкретным причинам, исходя из техники безопасности. Чтобы здесь выживать, нужна подготовка, карты, свет, а этим и много чем еще гоблины не утруждаются. Если что с кем случитс я - это будет на нашей ответственности.

- Вот это очень интересная тема для меня. "На нашей ответственности". А что, какая-то ответственность есть вообще? Юридическая явно отсутствует: вы никто, они никто, с точки зрения юридической.

- Ответственность - моральная.

- Почему? Если ты гуляешь по Дерибасовской, а рядом два гоблина дерутся, и один выбил другому глаз. Есть здесь твоя ответственность?

- Да. Моральная. А юридически здесь, в катакомбах, и мы, и они нарушаем закон. Какой-то был закон о том, что катакомбы являются местом, куда ходить НЕЛЬЗЯ.

- Он до сих пор действует?

- Он не отменен. И у нас нет никакого документа, говорящего о том, что мы имеем право ходить в катакомбы.

- А известно, какое наказание полагается за это?

- Административное какое-то, точно мы не знаем.

- Но разве это наказание усугубится тем, что вы кого-то сюда повели и кто-то кому-то выбил глаз?

- Нет.

- Значит, ответственность все-таки остается чисто моральной. И что, у всех, кого вы перечислили до сих пор, тоже действуют эти категории моральной ответственности?

- У всех. В большей или меньшей степени. Старший группы, набирая себе состав, прекрасно сознает, что он вынужден пасти всех и каждого. Здесь до сих пор существует еще понятие контрольного времени, в большинстве групп оно действует.

- Чем вы, Лысые, отличаетесь от других подземников? Кроме своей системы, района?

- Именно вот наша группа более, чем другие, занимается общими делами.

- Но у вас еще размыта грань между мирами ТЕМ и ЭТИМ, потому что вы вместе работаете?

- Мы живем вместе, и вот одна из проблем жизни - это катакомбы.

- То есть это нечто вроде коммуны, несмотря на то, что живете в разных квартирах, семьях?

- Ну, получается, да.

- Все ваши занятия можно поделить на такие, где вы зарабатываете деньги, и такие, где вы их тратите. Сейчас вы часть заработанного тратите в катакомбах на снаряжение, проезд, карты, фотоматериалы.

- В какой-то мере.

- Большую часть?

- Нет.

- А на что большую?

- А мы еще пьем.

- А еще?

- Еще мы устраиваем КСП-шные концерты... Ну, не совсем КСП-шные. Скажем так: концерты с гитарой. Бард-рок. И там тоже пьем. Еще мы любим куда-нибудь съездить и чего-нибудь там натворить. Еще у нас регулярно, примерно раз в месяц, существует "День доброго дела": когда мы делаем РАБОТУ за бесплатно целый день.

- Что, у себя на работе бесплатно ремонтируете автомобили?

- В этот день - да.

- И это автомобиль чужого человека, не кого-то из друзей? И вообще, это работа для ВНЕШНЕГО заказчика?

- Нет, это работа для души.

- Катакомбы - это наша определенная экологическая ниша. Мы не бандиты: у нас нет пистолетов и кастетов. Мы не банкиры: у нас нет денег. Мы не средний класс: у нас нет квартир. Мы не нищие: у нас нет своего подвала и мы не умеем из мусоросборника вы брать нужные вещи. А наше дело - это возможность нашей прописки в социуме. Ты что делаешь? - Я иду в катакомбы. Это наша определенного рода... защита не защита, но наш пласт. И мы таки занимаем место в обществе. Не только это, я могу подписаться еще под разными вещами: автослесарь, плотник, сварщик... Но все это примитивно. Мотоциклист там, строитель, грузчик... Но это все - так, между прочим. А вот я говорю, что я - подземник, и это... Это и есть Я.

Михаил Кордонский