Что значит «любить детей»

И спаcти захочешь друга,
Да не выдумаешь, как.
Ю. Ким

Есть такой человек — Юрий Устинов. Бард, поэт, музыкант, художник, фотограф, врачеватель, мастер на все руки, но прежде всего — педагог, как говорится, милостью божьей. У Устинова не было ни должности, ни звания, ни помещения — ничего такого, что можно было бы отнять. Кроме свободы и таланта.

Вот их-то у него отнять и попытались — в 1973 и 1979 годах Устинов был судим по обвинению в педофилии. Оба раза дело кончилось отправкой на принудлечение в спецпсихушку — в «места лечения свободы», как выразился его друг и коллега В.Ланцберг. Сработала нормальная чиновничья логика: если человек возится с детскими клубами, с которыми ин навара, ни карьеры не сделаешь — значит, у него есть какой-то тайный интерес А уж если дети бегут со всей страны к нему, а не от него...

Потом вроде бы общество спохватилось. Детский фонд пригласил Устинова в качестве директора-организатора центра социальной реабилитации детдомовцев. Появился участок земли в предгорьях Кавказа, кое-какой транспорт, замаячили собственные стены. Но ненадолго. С февраля этого года началась массированная атака на Устинова в прессе («Собеседник», «Труд») и на ТВ. «Факты» приводились все из тех же давних приговоров (благо сами следственные дела уже уничтожены за давностью), но дополнялись соответствующим патетическим комментарием. И в качестве отклика на эти публикации краснодарская прокуратура снова начала вызывать по одному устиновских ребят и выпытывать у них — а не было ли все-таки чего-нибудь» такого?

Конечно, следствие застыло на мертвой точке. Зато у государственных структур, которым уже давно было в тягость скромное финансирование устиновского центра, появился великолепный предлог это финансирование прикрыть. Пока что устиновский лагерь еще как-то теплится за счет денег, присылаемых частными лицами, но надолго ли их хватит? А о том, что будет потеряно обществом, если Устинова все-таки дотопчут, рассказывает в своей статье социолог и педагог Михаил Кордонский.

Педагогика Юрия Устинова

1. Наличная экономика.

Кормить детей в летних лагерях надо только за наличные деньги. Посылать их на базар, а еще лучше — ходить с ними по рядам, чтобы все пробовали и обсуждали вкус, торговаться с торговцем или платить щедро (это уж дело вкуса), нести все это к себе и пробовать по дороге.

Никогда, никогда не кормите детей по безналичному расчету! От него происходят позеленевшие котлеты, спецпайки для директоров, задние дверцы в кладовках, грязные купюры в шоферских накладных и прочая мафиозная мерзость.

Наличные же деньги Детский фонд имени В.И.Ленина переводит прямо на личный счет в любую Гострудсберкассу СССР, то есть на сберкнижку. Правда, для этого надо быть Устиновым, и молодые сотрудники Детского фонда должны объявить голодовку, чтобы заставить свою бухгалтерию это сделать. Однако новая советская педагогика разработала много других методов, методик и методологий. Например, детей в лагере должно числиться значительно больше, чем их есть. Придумывайте изощренные подписи в ведомостях, стреляйте у проводников билеты для отчета (автобусные можно собирать на остановках), вымаливайте копии чека у продавцов и т.п. Не стесняйтесь собирать деньги у родителей, у своих друзей и просто у тех, кто может пожертвовать их Вам лично, без посредства фондов. При этом поменьше думайте о налоговой инспекции и ОБХСС, а побольше — о своей совести, и все обойдется. Что касается так называемых спонсоров, то если вам повезет — берите и у них, но чаще всего богатые помогают богатым, а бедные — бедным.

Полученные суммы, вместе со своей зарплатой, следует носить в кармане пиджака в смятом виде, выдавать на нужды горстями, а вернувшись в лагерь вываливать остаток на стол.

2. Практическая экология.

Устинову и его ребятам хорошо знакомы и экологические митинги, и чтение Красной книги у костра. Ложились под тракторы на лесоразработках, убирают мусор на местах пикников, разгребают затоптанные родники и малые реки чистят от человеческого мусора. В лагерях у Устинова категорически запрещено втыкать не то что топор, но и ножик и иголку в дерево, потому что оно — живое. Запрет, считают здесь, должен быть таков, чтобы его самому себе можно было запретить и самому себе разрешить — вроде гири для тренировки совести: хочу — подымаю, хочу — под кроватью лежит.

3. Историческая география

Все лагеря и стоянки Устинова располагаются на местах древних поселений (от 9 века до н.э. до 16 века н.э.). Все его маршруты проходят по древним тропам. «Тропа» — так называется система его лагерей и экспедиций — это восстановление забытых человеческих путей.

В Кавказских горах две-три тысячи лет назад цари не гласили, где будет город заложен, и не чертили по линейке рельсовых трасс. Тропы, как и ущелья гор, возникали из проб и ошибок многих поколений людских потоков. Один человек, один вождь с племенем могли пойти другим путем, но не могли проторить тропу или русло, заметные после трех веков запустения.

4. Материальная культура.

Мальчики в лагерях «Тропы» одеты в бумажные шорты, в девочки еще и в майки. Некоторые обуты в сандалии. Спать можно в палатке или у костра, или где угодно. Инструменты для расчистки троп — топор, лопата, грабли, пила, садовые ножницы. Есть еще полевые телефоны и электрические фонари, но они постоянно ломаются, и ходить приходится с факелом, а общаться — гонцами.

5. Психология и религия.

Страх темноты, тепло огня, спокойствие воды — три драгоценных камня из наследства Человечества, доставшиеся каждому из нас. Наследство это неизмеримо богаче, и вступить в его владение можно здесь — в глубокой древности, ночью, без оружия у могильника предков. Здесь не изучают экологии, истории, священного писания (какая учеба в каникулы?) — здесь живут в них. Наедине с деревом, которое нельзя уколоть, сам задумаешься о том, кто живет в этом дереве, а затем и о Том, Кто узнает про твой грех и простит его. Дети и задумываются, и говорят об этом — а на «Тропе» есть с кем поговорить. Преклонение здесь и смирение обходятся без храмового здания, праздники души — без календаря и религиозные чувства — без церковной организации. Здесь вообще ничего не организуется, не планируется и не создается: просто случается, происходит и возникает.

6.Социальная терапия.

На глазах у этого пацана брат зарезал отчима. Деревенский милиционер нашел его, скорчившегося и онемевшего, в луже крови у трупа, но не услал в психушку, а принес к деревенскому учителю. Тот переправил парня на «Тропу». Через неделю его уже нельзя было отличить от других. Без лекарств, без каких-то специальных средств Человек просто жил, жил и ожил. Также неотличимы здесь детдомовские от родительских, богатые от бедных, олигофрены от отличников. Сюда приходят без прошлых ярлыков, получают новое — лесное — имя. Здесь не принято спрашивать о «той» жизни, но дело не только в этом. Устинов создал невиданный доселе, парадоксальный на первый взгляд метод.

Вам приходилось, наверное, знавать детей, которым доставляет мучение одно только напоминание о том, что завтра нужно проснуться и пойти в школу. А может, не в школу, а в зоопарк: все, что нужно обязательно и в определенный срок, им невыносимо тяжело. Это прямой путь к безработице, десоциализации, бродяжничеству. Что обычная педагогика предлагает с этим делать? Тренировать, развивать, накачивать мускулы воли. Если уместна аналогия с мускулами. А если это почки или печень?

Клиническая медицина знает противоположный путь: больной орган на операционном столе временно отключают, заменяют на искусственный, дают ему отдохнуть, восстановиться.

На «Тропе» можно отдохнуть от невыносимого для многих чувства ответственности, от опасности, исходящей от электрической розетки, красного светофора, темной подворотни. Все, что здесь делается, делать не обязательно, все, что запрещено, можно нарушать, что обещано — не выполнять. Здесь в ритме жизни тысячелетней давности, без опасностей и наказаний, Человек может побыть самим собой. Большинству хватает одной смены, некоторые застревают, на все лето, собираются на всех каникулах. Устинов вместе с энтузиастами-голодовщиками из Детского фонда мечтает, построить для особо сложных случаев Центр восстановления личности, где можно так прожить несколько лет. Трудно сказать, что больше ему мешает: экономическая ситуация, личные и идейные враги или несовместимость его методов с какой-либо материальной базой.

7. Капитальное строительство.

Устинов делает свое дело тридцать лет и будет делать до конца, у него множество учеников и последователей. Его идеи уже замешаны в будущую педагогику, как яйца в цементный раствор: можно опорочить и даже уничтожить его самого, но извлечь из раствора удастся разве что скорлупу с его именем. Страна оправится от разрухи, когда устанут разрушители и воспрянут созидатели. И придет время собирать камни.

Прим. ред. ТА: В оригинале в конце статьи приводятся имена и домашние телефоны двух друзей Устинова. Мы их не приводим, так как многое в мире изменилось за 15 лет с момента первой публикации этой статьи.