https://altruism.ru/sengine.cgi/5_9_9.html/18/7/51
Александр Карнишин. Будни директора школыМелочь— Ой, извините, снова ошибся. Это шестнадцатый? — Семнадцатый. Вам — рядом. Директор школы под смех учеников аккуратно прикрыл за собой дверь и дернулся в соседний класс. Уже год в этой школе, а все никак не мог запомнить, где и что. Просто смешно, действительно. После уроков, когда всё затихло и в школе стало пустынно и пыльно, он снова прошел по всем этажам. Длинные коридоры. По одной стороне — окна, по другой — одинаковые двери обитые рейкой и выкрашенные в голубой цвет. На втором этаже под оргстеклом расписание: у такого-то класса в 9.30 урок в кабинете номер 22. А где этот — 22? Директор школы еще раз выглянул в коридор, где были кабинеты русского языка и литературы: все двери были совершенно одинаковы. — А как же маленьким? И просто — неудобно же это! — Бросьте вы, — меланхолично отвечала завуч. — Все давно привыкли. И вы привыкнете. — Но подумайте: приходят родители, скажем. И куда им бежать? — Плохие родители, если не знают, где их кабинет! — И все же... — Да, ладно вам! Тоже, проблему нашли! Будто и без того не о чем в школе администрации думать! Однако директор спускался в свой кабинет в задумчивости и озадаченности. Перд дверями замер. А этот вот — какой номер? Ну, если там ремонт или кого позвать в кабинет, то просто — в кабинет директора? А рядом? К завучу? А вон тот, на первом этаже в углу? Нет, так нельзя. На следующее утро завхоз с техпаспортом в руке и карандашом в другой ходил по этажам и рисовал цифры, сверяясь с планом, на каждой двери. Всего кабинетов оказалось гораздо больше, чем упоминалось в расписании. И их тоже надо было как-то обозначить. Еще неделя ушла на создание таблицы, где все кабинеты получили не только номер, но и название: «Кабинет русского языка и литературы», «Кабинет истории», «Кабинет химии»... Через месяц в школу пришла посылка. Вернее сразу три. В один ящик все не поместилось. Директор с завхозом после уроков отдирали верхнюю крышку, разворачивали новенькие синие таблички с белыми буквами, выдавали каждому учителю под роспись: — Так. Вам, получите, номер 9, «Кабинет биологии». — Но у меня же был седьмой номер! — У вас не было никакого, извините. А теперь — есть. Номер привинчиваем вверху. Под ним — название кабинета. некоторые учителя заявляли, что в их обязанности не входит привинчивать себе на дверь табличку. Тогда это делал завхоз или сам директор, которому, при его росте, это было удобнее всего. Без споров и разъяснений. Просто — не можешь? Поможем. С понедельника в тех же коридорах как будто посветлело. Яркими пятнами на каждой двери появились номера и таблички. Ученики группами ходили от двери к двери и тыкали пальцами в надписи, пихаясь локтями. Изменить расписание, исправив номера кабинетов, было минутным делом. — Ну, что, хуже стало? — Почему хуже? Лучше... — Так что же вы... — А нам денег не давали. Вам вот дали. — Что значит — не давали денег? — начал заводиться директор. — Значит, на бюст Ленина, что валяется в актовом зале, бешеные суммы нашлись, а для дела копейки не давали? Что вы мне сказки-то рассказываете? — Ну, мы на бюст заявку писали, просили... — Лучше бы на номера попросили. И на мел. Кстати, скоро посылка придет с хорошим мелом. Как раз оттуда, где этот мел чуть не под ногами. Так вы тот мел — только математикам и русистам. Денег им не давали... Так, просить надо было! Директор школы после звонка вышел в коридор, прошел по школе. Ну вот, все в порядке. И ясно, кому и куда идти. А дел-то было, а разговоров!
|