 |
 |
Иногда, чтобы разобраться в частном, нужно увидеть общее - целостный образ: или проследить историю возникновения (расцвета, умирания) того явления, которое пытаешься понять; или уловить нечто главное, важное, стержень проблемы, попробовать отыскать корни проблемы; или выслушать того, кто стал неоспоримым авторитетом по данному вопросу. А порой наоборот - нужно ухватиться за деталь, артефакт, набор парадоксальных суждений, чтобы определить свое собственное отношение. |
Мальчишеские кодексы
громадного мира
Интервью с Владиславом КРАПИВИНЫМ
|
Иногда память детства
Владислав Крапивин,
Я пишу про Дорогу с большой буквы. Дорога, она как мир, самодостаточна. Дело не в городах, через которые проезжаешь, а именно в самом движении, в ощущении этих придорожных трактиров, в этом ощущении простора, в ощущении того, как громаден мир. ("ТС", 1961 ???) |
1.
М.В. Главное впечатление после юбилея?
В.К. Если совсем честно √ то ощущение некоторого самодовольства. Я смотрю на этих вот громадных парней, шеренгами подходят┘ Господи, неужели те самые пацаны? И вроде бы и ничего, людьми стали. С похожим чувством я смотрю на полку, где стоит собрание моих сочинений, уже 24 тома, с ощущением какого-то реального результата. Смотри, кого-то вырастил, что-то написал, эти вот что-то в жизни делают и, как ни странно, помнят ⌠Каравеллу■. И всё это в них ещё более-менее прочно сидит. А с другой стороны, вот книжки стоят написанные. Некоторые я написал 3 0 √ 35 лет назад. Их вот переиздают и даже, говорят, помаленьку читают.
М.В. А сам веришь, когда видишь их такое количество на полке?
В.К. Верю, что их читают?
М.В. Нет, веришь, что это всё твоё, что это ты написал?
В.К. Ну теперь куда деваться-то. Хоть отпирайся, хоть не отпирайся. Верь, не верь, никуда не денешься. Наверное, уж моё. А с другой стороны, если бы их совсем не читали, кто бы стал их переиздавать?
М.В. В магазине, по-моему, есть только последние несколько томов из собрания.
В.К. Да и то, не всегда. Тебе повезло. Иногда приходишь, одна-две стоят, а то и совсем ничего. Потом заказывают на базе в Москве, снова появляются. Бывает, что много, а бывает √ совсем нет. Вот также, когда я ездил с друзьями в Белоруссию. Доехали до западных границ бывшего СССР, город Гродно. С горы на горизонте, говорят, можно разглядеть польские земли. В магазинах гродненских искали мои книжки, чтобы подарить. Я приехал к племяннику, он художник. Выяснилось, что у меня есть двоюродная внучка, его двенадцатилетняя дочь, о которой я до сей поры не слыхал. Прекрасная девочка, театром увлекается, знает всё про ⌠Каравеллу■, читала мои книги. Все, или почти все. Книжку ей подарил.
М.В. Значит, книжку сумел купить?
В.К. Да, так вот, как покупали книжку. Прошли несколько магазинов √ нет. Племянник говорит: ⌠Я знаю магазин, где они ещё оставались■. И мы пришли, действительно, несколько книжек стоят. И вот там я три экземпляра разных (три тома) купил. Вдали от дома, понимаешь? Стали собирать деньги, я ахнул, у меня таких денег нет. Подскочили племянники, старший и младший, друзья, восемь тысяч выложили. А то ведь скандал, автор приехал, а у него денег на свои книжки нет.
М.В. Самое яркое впечатление от поездки?
В.К. Два впечатления. Во-первых, это какое-то непередаваемое ощущение дороги. Самой дороги. Что это какая-то отдельная вселенная. Такой особый мир со своей аурой, со своими законами, со своими прелестями, своеобразием, традициями.
М.В. Так ты ведь всю жизнь про это
пишешь!
В.К. Нет. Я пишу про Дорогу с большой буквы. Дорога, она как мир, самодостаточна. Дело не в городах, через которые проезжаешь, не в деревнях, которые пролетают с двух сторон, а именно в самом движении, в ощущении этих придорожных трактиров, в этом ощущении простора, в ощущении того, как громаден мир. Потому что, когда мы едем поездом, мы не так уж часто смотрим в окно. Лучше друг на друга или ещё что-то, правда? В самолёте вообще не обращаешь внимания, где что. А тут заново, особенно где-нибудь на просторах Татарстана, на Волге, на какой-нибудь взгорок взлетает машина, и ты километров на восемьдесят радиусом видишь вот эти вот голубоватые просторы излучин нескольких рек сразу, сёла, монастыри, облака. Вроде всё ещё сохранилось, и громадность земли, и красота природы, и всё на свете.
А второе ощущение очень отрадное. Оказывается, на свете ещё очень много хороших людей. Вот сколько мы ехали, сколько было встреч, контактов, казённо выражаясь, мы практически не встретили ни одного плохого человека. Были люди равнодушные, но плохого, злого, негативно к нам настроенного, как ни странно, не было ни одного. И многие помогали, многие были очень радушны, доброжелательны, с какой-то готовностью прийти на помощь. Вот это очень отрадно. Возможно, нам повезло, возможно, ещё что-то, но это зарядку положительную дало тоже. То есть, Дорога, как мне кажется, это целый хороший мир, там есть и трагедии и минусы, и всё на свете, но┘
2.
М.В. Ты следишь за детскими фильмами? Может, вспомнится что-то из последнего, что душу тронуло?
В.К. Честно говоря и вспомнить нечего. Разве только фильм о двух ребятишках, Приёмыхова, по-моему, ⌠Кто, если не мы■. Там о двух пацанах, ограбивших универмаг, быт, семья, в чём√то занимательно. Но я всё-таки подумал, что сделалось со шкалой нравственных ценностей. Ведь они вот ограбили, зрители им сочувствуют. Но нигде, даже за кадром, даже подспудно не сказано, что всё-таки, господа, ребята, ну грабить универмаги нехорошо┘ Ну, не дело это ни для кого, в том числе и для школьников.
М.В. Когда Илья после премьеры с тобой разговаривал, у него прозвучала такая ностальгическая нотка, что хотелось бы снять фильм про то детство, которое он ещё застал, в котором было много всего хорошего и как-то ушло, вроде и вовсе этого не было.
В.К. В том детстве были какие-то определённые нравственные категории, сейчас этого совершенно нет. Я сейчас вспоминаю своё детство, потом 70-е годы, когда существовал какой-то кодекс мальчишечьей жизни. При всём том, что была шпана, уголовники, трудные подростки. Тем не менее, сохранялись какие-то нормы. Сейчас законы уголовной зоны царят уже в очень многих школах, и просто страшно туда ходить, рэкет и т.д. Родители как-то не вникают, отмахиваются, закрывают на это глаза. Учителя абсолютно беспомощны, настолько это массовый размах приняло. И участковый ничего не может сделать. То есть школа становится чем-то вроде армии в худшем её виде. Наверное, это не везде. Всё зависит от людей. Но хочется какой-то прочности, ясности, чтобы дети были защищены.
Сейчас, по-моему, нет ни у детей, ни у взрослых ощущения защищённости. Раньше прибежишь домой к маме, и там ты уже неприкасаем. А сейчас ведь и дома достанут, и подкараулят и грозятся квартиру сжечь и т.д.
М.В. К вопросу о защищённости. Поговорим о системе, вернее об отсутствии её, системы охраны прав детей в нашей стране. В теории вроде всё есть, а как в жизни? Как это должно быть, на твой взгляд?
В.К. Это может присутствовать в жизни детей тогда, когда это будет иметь место, прежде всего во взрослом обществе. Если взрослые граждане своей страны не защищены от рэкета, от бандитизма, от коррупции, от огульного воровства, от произвола и полной безнаказанности любого чиновника, если большинство статей конституции совершенно не выполняются, если во взрослом обществе такая картина, то чего же мы можем ожидать? Что в детском мире, в детском сообществе всё будет хорошо, а дети будут защищены?
Я не верю, что при людях, которые сейчас у власти, что-то можно сделать. Я имею в виду даже не самую верхушку, не правительство √ мне кажется, от них ничего не зависит. Я беру весь этот колоссальный класс чиновников, который разросся уже со страшной силой, который, ничего не производя, поглощает и тратит на себя массу средств.
М.В. В том числе и те самые ⌠комитеты■, ⌠органы■ по охране прав┘
В.К. И они в том числе. Они создают множество комиссий, они ездят, получают зарплату. На эти деньги можно было построить сотни приютов для детей. Причём, они ведь часто отторгают от себя энтузиастов, которые хотят искренне помочь детям. Эти люди им мешают.
Вот человек создаёт семейный детский дом. С чем он сталкивается? С благодарностью? Нет! Он всю жизнь ходит и доказывает, что он не преступник, что он это делает не ради личной выгоды, что он не обижает детей, не уродует их, что наоборот, он о них заботится. Когда он приходит к чиновникам, на него смотрят, в лучшем случае, как на просителя надоевшего. А в худшем случае, как на человека, который хочет что-то урвать. Ну, как при таком отношении можно развить сеть детских домов? Ведь смотрят со всех сторон: или пренебрежительно и презрительно отмахиваются √ мол, надоел √ или с ненавистью, вроде ты наш враг. В общем, я не знаю, как быть! Господи, если бы я знал, я бы делал!
М.В. В Екатеринбурге много беспризорных детей?
В.К. Очень много. Ты походи по улицам!
М.В. А городские власти?
В.К. Они такие же, как и всюду. Они приезжают в интернаты, гладят детей по головкам, где-то, может, построят приют, может быть даже два. Время от времени о них что-то рассказывается, но на фоне той массы беспризорных, которые есть, это капля в море. Вот сейчас будут строить аквапарк в городе Екатеринбурге. Там будут водные аттракционы. На деньги, которые пойдут на этот аквапарк, сколько можно было бы построить детских учреждений? Ну прожили бы екатеринбуржцы без аквапарка ещё десять лет.
Все-таки надо, наверное, стимулировать создание какой-то очень прочной, единой, субсидируемой от государства детской организации.
М.В. Как ты это себе представляешь? Ведь как только возникает идея сильной крепкой детской организации┘
В.К. Её тут же пытаются прибрать к рукам! (эту фразу мы произнесли одновременно! √ М.В. )
М.В. Прибрать к рукам и сделать аналог пионерской организации в том худшем виде, в каком она была, а не что-то иное.
В.К. Ликвидировав пионерскую организацию, забыли всё хорошее, что было в ней.
М.В. Но в попытках объединить, сделать вместо многочисленных разных детских организаций что-то общее, есть своя опасность. Самые интересные объединения детские под общую гребёнку никак не гребутся.
В.К. Их под общую гребёнку и не надо. Надо другое. Надо, чтобы все они финансировались государством, при этом достаточно щедро, и не спорили друг с другом, а существовали параллельно на какой-то самой общей, не ограничивающей самостоятельности, основе. Это первое. И второе, чтобы не было никакой политизации. Абсолютно! Не было бы попыток какие-то организации повернуть в пользу того или иного кандидата той или иной партии и ещё чего-то. Нужны критерии какие-то, как у скаутов, например. (Хотя у скаутов тоже всё не просто). Борьба за чистоту природы, общие внеклассовые добродетели┘
М.В. Общечеловеческие?
В.К. Да. Прежде всего, эта организация должна вернуть детям ощущение товарищества, то есть какого-то братства, защищённости. Понимание того, что человек, который идёт тебе навстречу, твой сверстник, твой товарищ, а не враг, соперник, не тот, который тебя сейчас обидит, ударит, обманет, прогонит. Ты видишь человека √ и можешь на него положиться. Для этого нужны опять же люди достаточно умелые и талантливые. А с другой стороны надо, чтобы им не мешали. Если начнут создавать такую организацию, тут же будут созданы комиссии, подкомиссии, всяческие комитеты, тут же масса чиновников поедет за опытом за границу┘
М.В. Напишут инструкции по организации жизни┘
В.К. Будут на этом кормиться всякие кандидаты наук, теоретики. В то время, как надо создавать летние лагеря, организации в школах и вне школ. Организации нужно создавать так, чтобы они были достаточно сильны и могли противостоять всем этим юным рэкетирам, криминальным элементам.
М.В. Какие-то реальные примеры, кроме ⌠Каравеллы■, ты можешь привести?
В.К. Есть отдельные организации. ⌠Ветер странствий■ Саши Палкина из Тюмени, отряд ⌠Эврика■ из Каменск-Уральского много лет существует. Сейчас собираются отряды из Воркуты, Чебоксар, из Москвы. Если их перечислять, много получается. Если посмотреть на фоне того, что происходит, это конечно отдельные какие-то искорки. Никому не приходит в голову в общероссийском масштабе этот опыт соединить, обобщить, использовать, сделать на основе таких организаций что-то более широкое, более общее.
М.В. В Москве ведь есть Совет детских объединений?
В.К. Есть, конечно. Есть Совет. Они устраивают в ⌠Орлёнках■ всякие фестивали и встречи. Сами туда ездят с большим удовольствием. Туда попадают десятки, ну, может быть, сотни ребятишек. Может даже тысячи со всей России. Но это какой процент от всех? Потом эти ребята оттуда возвращаются в прежнюю обстановку. ⌠Артек■ и ⌠Орлёнок■ √ это разовое явление, ну месяц √ полтора, а дальше что?
М.В. А твоё отношение к детской прессе? Приходится сегодня читать, просматривать ⌠Пионерскую правду■, например?
В.К. У меня нет отношения, поскольку нет детской прессы. Я просматриваю иногда ⌠Пионерскую правду■, которая в ⌠Каравеллу■ приходит. Но что такое ⌠Пионерская правда■ для детского населения России? Её тираж, говорят, 20 тысяч. Вместо 10 миллионов раньше. Журнал ⌠Пионер■ вообще неизвестно где. Последние, видимо, неточные сообщения, что у него не то 16, не то 32 страницы.
М.В. Очень тощенький, пёстренький журнал, не похожий на прежний, совсем без литературы.
В.К. Тираж чуть ли не 2 тысячи, как у нашего ⌠Урала■ или ⌠Уральского следопыта■. Когда про эти издания говоришь, удивляются: а разве они ещё существуют? Про них никто не слышал и не знает. Они никакого практического влияния на ребят не оказывают. Раньше ⌠Пионерская правда■ была √ газета в каждом доме. На школьника она естественно как-то влияла. Журнал ⌠Пионер■ имел тираж 1 миллион 600 тысяч экземпляров. Все новинки детской литературы тут же становились достоянием читателей. Практически каждый из ребят в любой точке страны мог прочитать.
М.В. И журналы давали возможность писателям дойти до читателей быстро-быстро.
В.К. Я написал повесть, через три месяца напечатали; мне от Владивостока до Бреста читатели шлют письма со всей страны. А сейчас я в ⌠Пионере■ напечатаю повесть? Кто её прочитает?
Создание такого журнала и такой газеты, массовых, мне кажется, тоже это одна из главнейших задач. Причём не журнала, где рассказывается: ⌠Ах, какие там новые джинсы и кроссовки надо надевать, какой должен быть прикид, чтобы понравиться девочке или мальчику■. И прочие жгучие вопросы: ⌠Ах, какие самые модные ролики?■. Какие-то вещи более глобальные нужны.
Вот организация общая, общая пресса, они должны были бы как-то консолидировать детское общество заново.
Ну, а кому это надо? Сразу раздаётся крик: ⌠Ах, нет денег!■ Выставку оружия каждый год на Урале устраивают √ деньги есть. Памятники эти нелепые бронзовые ставить по городам в безумном количестве √ есть деньги.
Просто нынешнее взрослое общество, включая и власть, несмотря на страшную статистику, до сих пор не осознали, что эти вот нынешние десятилетние, они через десять лет будут двадцатилетними, и это будет колоссальная криминальная армия, лишённая всяких моральных основ, всяких нравственных критериев. Вырастают люди, которые изначально не знают, что такое хорошо, что такое плохо. Они знают, что хорошо то, что хорошо для меня. Любым путём, любым способом! Они ведь берут пример с наших добропорядочных, одетых в английские костюмы и модные галстуки деятелей, которые улыбаются с экранов постоянно.
М.В. Правильно, это же очень интересно посмотреть по телевизору, каким образом выкладывают дорожки в садике у знаменитого модельера возле его особняка. На это и время у телевизионщиков находится.
3.
В.К. Не знаю что делать. Я могу написать ещё десять книжек, в которых я буду призывать к добру, к сотовариществу.
М.В. Напиши! Давай поговорим о том, какие книжки ты напишешь. Уже то, что ты их написал и напишешь, и то, что их издают и продолжают издавать, уже хорошо.
В.К. Их продолжают издавать, потому что издательству это выгодно.
М.В. И хорошо, что хоть этому издательству это выгодно. Книжки всё равно до читателя дойдут, их прочитают. И пусть один хотя бы из тысячи отзовётся. А они же отзываются?
В.К. Вот интересно. Клеймят коммунистическую действительность, но ведь книжку ⌠Мальчик со шпагой■ переиздали несколько раз, про пионеров.
М.В. Между прочим, именно эту книгу многие ребята называют, как одну из первых и любимых, когда спрашиваешь, с какой книги началась для тебя детская литература, или с какой книги считаешь себя читателем. ⌠Мальчик со шпагой■! И любят ведь и помнят её. И завидуют.
В.К. Почему завидуют?
М.В. Что вот было такое детство. Всем хочется такого. Ну, не всем, конечно. Многим. Ностальгия по счастливому детству.
В.К. Может быть, завидуют ещё тому, что человек, приходящий в такой отряд, получает ощущение защищённости.
М.В. И ещё, что человек, приходящий в такой отряд и живущий в нем и его интересами, знает, что он ценен другим как личность, что он существует, что он живёт, что он человек хороший. Не то, что там богат, обут и ⌠прикинут■┘
В.К. Тем более, что в ⌠Каравелле■ и других отрядах он, как правило, не богат и не ⌠прикинут■. Скорее, наоборот.
М.В. Сейчас много ребят, которые страдают, что рядом нет такого отряда, как ⌠Каравелла■, где можно было бы себя реализовать. Потом, кто от отчаянья, кто от безысходности, кто от скуки и становится опасным для общества человеком.
В.К. Причём их даже обвинять нельзя. Общество само их такими делает.
4.
М.В. Давай, всё-таки несколько слов о книгах, которые ты собираешься написать, или о тех, которые уже написаны, но читатели их ещё не видели.
В.К. Вот роман ⌠Давно окончилась осада■. Я давно хотел его написать, потому что мне казался достаточно интересным тот период в истории Севастополя, когда город после первой обороны лежал в руинах, там осталась тысяча человек всего, но жизнь потихоньку пробивалась, возрождалась, как пробивается на пожарищах трава молодая. Интересна была жизнь тамошних детей, вынужденных жить чаще всего за счёт продажи ⌠туристам■ (там много тогда посетителей было, даже Марк Твен туда приезжал) осколков, пуль, всяких там медалей, старого оружия. И как там взрослые пытались что-то наладить. Сама атмосфера возрождающегося города, легенды, предания √ это тоже было интересно. Честно говоря, когда я описывал главного героя Колю Глазунова, не пожелавшего учиться в Морском кадетском корпусе, несмотря на всю привлекательность морской карьеры, ну не вынес он первых дней этой казармы, я где-то себя 12-летнего ощущал в этом образе, хотя, конечно, эпоха не та. Хотя, почему не та? Когда я рос в Тюмени в 40-50-х годах, многое было похоже, по быту, по обустроенности.
Сейчас роман печатает ⌠Уральский следопыт■. В 30-м томе собрания сочинений он выйдет. Но этот был ещё XX век. Я закончил его (роман) в декабре 2000 года. Вообще в моей жизни программой-максимум было дотянуть до конца XX века. Что делать дальше я не загадывал, не смотрел и не думал. Век заканчивается, седьмой десяток, сколько можно. Когда был маленький, думал, неужели я когда-нибудь доживу до конца XX века? Какой же я старый тогда буду! Скорее всего, не дотяну, но всё-таки. А теперь я сижу и думаю, что же делать? Программа выполнена. Как это: ⌠Вот и стою я, как подёнщик ненужный, кончив работу свою┘■ Потом сидел-сидел, думаю, жить-то надо. Интересно, а напишу я что-нибудь в XXI веке или уже не смогу? Начал ворошить свои записи с набросками неосуществлёнными всякими┘ Появилась мысль на основе своих полубредовых сновидений и воспоминаний написать такую сюрреалистическую повесть ⌠Тихий треугольник■. Она мрачная, нет, в итоге она не мрачная, если смотреть глубже, потому что она повествует о жизни вечной. Но к этому приходишь через всякие тяжкие испытания. И написал. Довольно быстро, потому что запаса материала хватало. К тому же я не очень там себя сковывал логикой повествования и мотивировкой каких-то событий. Сон есть сон. У него свои законы.
Я очень часто читаю Паустовского, его переписку, 9-й том, часто цитирую. Там на все случаи жизни есть очень интересные цитаты, случаи, эпизоды. И вот отталкиваясь от цитат Константина Георгиевича, я начал писать рассказ за рассказом. Как я впервые познакомился с книгой Паустовского ⌠Далёкие годы■, как мне хотелось, чтобы этот мальчишка √ мой ровесник тогдашний √ был бы моим товарищем, как я это воспринимал. Там всякие воспоминания о путешествиях к Чёрному морю, там как я впервые попробовал маслины, и какой ужасной гадостью они мне показались. Там снова о детстве, об игрушке, о синем мячике, о старинных картах, о поездке в Германию, первой своей загранпоездке. Таким образом, сложился цикл из шести рассказов под общим названием ⌠Ржавчина от старых якорей■. И подзаголовок √ ⌠Паустовские рассказы■. Это где-то страниц на 30 книжных.
М.В. И где планируешь опубликовать?
В.К. Я отдал в наш журнал ⌠Урал■ и в журнал ⌠Мир Паустовского■.
5.
М.В. Продолжим про планы.
В.К. Сейчас есть несколько новых сюжетов. Но я человек суеверный, говорить пока о них не буду. Не стоит, пока не приступил.
М.В. Ну, тогда хотя бы только намёк. Что это будет √ сказочное, фантастическое или мемуарное?
В.К. Есть сказочное. Но сказка такая достаточно жизнерадостная, светлая, без особой сумрачной философии. А что касается мемуаров, то у меня ещё есть десяток сюжетов для небольших повестей. Например, о поездке в Польшу. Есть такой сюжет √ ⌠Пистолет генерала Улицкого■, как побывал в Варшаве, знакомился с журналистами местными. Есть сюжет из 50-х годов. Я про один только 47 год, когда учился во втором-третьем классе, мог бы написать несколько романов, настолько он был насыщен событиями, как я сейчас вспоминаю.
М.В. А вот недавно я услышала твой рассказ о первой учительнице. Он очень тронул меня.
В.К. Нет, это не о первой. Это наша классная руководительница, которая выпускала нас. О ней тоже можно целую повесть написать, потому что события десятого выпускного класса были достаточно насыщены и порой очень драматичны. Она всегда оказывалась на стороне ребят, всегда была с нами, причём она до сих пор хорошо помнит именно наш выпуск 56-го года.
М.В. Иногда у читателей возникает ощущение, что у тебя достаточно много резко и критично описанных школьных работников. А тут вот у тебя такие тёплые воспоминания о собственной учительнице. И глаза светятся, когда ты говоришь о ней.
В.К. А когда пишу об учителях, глаза не светятся? (это возмущенно √ М.В.) Ну почему на этих обращают внимание, а вот директора школы из ⌠Мушкетёра и феи■ никто не вспоминает, какой он замечательный директор.
М.В. Хорошо, напомним сейчас.
В.К. Или возьмём ⌠Журавлёнок и молния■. О Журкиной учительнице, которая его и выручала, и спасала, и которая была его другом, тоже не вспоминают. Да можно массу примеров привести. Но нет. Вот если какую-то классную руководительницу подверг я критике, то всё, это уже и помнят. Хотя если посчитать, на весы положить, то непонятно, кто кого перетянет, позитивные или негативные.
6.
М.В. Может быть, вспомнишь что-нибудь из читательских писем интересное, яркое, душу затронувшее? Пишут письма?
В.К. Пишут. Я не могу сказать, что письма идут потоком, но каждую неделю от читателей что-нибудь получаю. Больше от взрослых. Пишут очень интересные люди из Москвы, из уральских городов. Вот пишет, например, очень интересный человек, который работает дворником, чернорабочим в детском саду. Очень интересные наблюдения. Я ему посоветовал: ⌠Знаете, говорю, у Вас литературный дар, и на основе Ваших наблюдений можно делать очень интересные вещи■.
Пишет мне одна очень интересная девочка. Ей на днях исполняется 12 лет. Она живёт в Комсомольске-на-Амуре. Девочка очень начитанная, очень умная, очень эрудированная, очень эмоциональная, с удивительным талантом подмечать массу ярких деталей. Стихи пишет прекрасные. Я её подборку опубликовал в нашем сборнике ⌠Дебют■. Каждое письмо (я их собираю, причём письма всегда толстые, обстоятельные) можно печатать как рассказ. Удивительные характеры, интересные детали, даже чисто внешние, там окраска неба, погодные явления, прохожие на улице. Сейчас написала мне очень интересное стихотворение про мамонтёнка. Даже хочу ей в подарок плюшевого мамонтёнка отправить ко дню рождения.
Это уже постоянные такие читатели. Ещё пишут студенты, много писем от школьниц 13-15 лет. ⌠Я вот случайно┘ Мне вот попалась Ваша книжка┘ С той поры я┘■
М.В. Девочки, наверное, в 13 лет посмелее мальчишек.
В.К. Пишут студенты: ⌠Я первую книжку прочитала в 9 лет, мне подарила её мама, но я сперва не обращала внимание на имя автора┘ Теперь я перечитала, и наконец, набралась смелости написать┘■ Такие письма приходят, можно сказать, регулярно.
М.В. А последнее ругательное письмо? Или уж теперь и не ругают?
В.К. Последнее ругательное пришло по электронной почте от женщины, на мой взгляд, ну┘ уже достаточно взрослой. Не знаю, сколько ей лет, но как я понял никак не меньше 30-ти. И она меня клеймит за то, что, начиная с повести ⌠Лоцман■, я погрузился в мрачность, пишу о жестоких негативных вещах, герои у меня стали опереточные, масса опереточных злодеев типа Антуана Полоза в ⌠Корабликах■. ⌠Зачем Вы обо всём этом пишите? Конечно, может это и есть в жизни, но Вам нужно вернуться снова к Вашим светлым истокам■ и т.д. и т . п.
Я не знаю, что ей ответить. Первый вариант: ⌠Не нравится, не читайте■. Ну что я могу делать, если пишется об этом. Я не могу мимо этого пройти. Не могу я сейчас писать повесть, подобную ⌠Оруженосцу Кашке■. Потому, что жизнь не такая. Какие бы фантастические вещи ты не писал, реальная жизнь всё равно накладывает отпечаток.
М.В. Твой читатель немного повзрослел? Есть такое ощущение?
В.К. Так, мои книги повзрослели. Я этим деятелям из Центрполиграфа говорю, ну не ставьте вы эту ссылку ⌠для среднего школьного возраста■. Ну не только для среднего школьного возраста книги. На ⌠Лужайки, где пляшут скворечники■ я всё же добился, чтобы поставили ⌠для старшего возраста■. А круг читателей меня устраивает. Наверное, это интеллигенция определённого возраста, это студенчество, любители фантастики, школьники, родители школьников. Они сами читали, и теперь пытаются своим детям рекомендовать.
М.В. Это люди, которым хочется хорошего в жизни, чистоты┘
В.К. Отдушины какой-то. Может, потому эта женщина и ругала меня, что раньше она находила отдушину, а потом сунулась в роман ⌠Кораблики■, а там вроде и отдушины-то нет. Если приглядеться, то она, может быть, и есть, но её труднее найти. Раньше √ как всё просто было. Почитаешь ⌠Мушкетёра и фею■┘
М.В. Просто-то просто, да не так уж и просто. Сейчас на юбилее самое яркое впечатление √ встреча с Борей и Ромой Родыгиными, они совсем взрослые, а ведь были первыми, кто встретил меня в ⌠Каравелле■ в 1975 году. И когда я увидела, что они совсем уже взрослые солидные мужики, тогда я поняла, сколько же прошло времени. Мы-то, какими были, такие и есть. А они почему-то выросли. Зато, когда их счастливые лица видишь на такой встрече в честь 40-летия ⌠Каравеллы■, всё становится понятным. Отрадно было видеть очень много родителей. Сейчас, мне кажется, даже в большей степени, чем тогда, 20-30 лет назад, родители ценят отряд.
В.К. Наверно. Тогда это как-то само собой разумелось.
М.В. А иногда и протесты были? Что мешает, отвлекает. Сейчас тоже есть?
В.К. Нет. Да и тогда протестов было немного. Бывали на первых порах, но потом ведь не нравится √ забирай ребёнка. Не школа ведь.
М.В. А сейчас я как-то особо почувствовала признательность родителей. А сколько взрослых сейчас работает в ⌠Каравелле■? Штатные сотрудники есть?
В.К. Штатные там, по моему, Лариса (Крапивина), Саша Дедюкин и кто-то ещё. У них же мизерная совершенно зарплата.
М.В. Педагоги-организаторы?
В.К. А так есть ещё несколько человек. Психолог Лариса, доктор √ это всё на общественных началах. Выпускники ⌠Каравеллы■ помогают √ Андрюша Зайцев, Гена Ходжаев, Андрей Нахрапов, Андрей Игнатьев, Лёша Кузнецов и другие ребята.
М.В. Меня очень тронули слова Гены Ходжаева: ⌠Мы всегда должны помнить, что мы должны отряду, мы столько от него получили, что теперь наша очередь отдавать■.
В.К. Слава Богу, что помнят. Может быть, и не всегда. Но время от времени вспоминают.
М.В. Пусть не всегда. На то, в конце концов, и юбилеи празднуются, чтобы была возможность эти слова произнести, и благодарности и признательности, которые в иной обстановке они, может быть, и постесняются сказать...