Андрей Русаков. Эпоха великих открытий в школе 90-х годов

Свободный текст педагогики Френе. Алла Шейнина, Владислав Редюхин

Селестен Френе однажды утверждал, что вышел на идеи своей школы из-за ранения во время первой мировой войны. Ему трудно было долго говорить — поэтому он придумывал способы, чтобы больше говорили и действовали сами дети. Парадокс в том, что рассказал он это в своем трехчасовом выступлении — и речь его была легка и прекрасно поставлена.

Исследователи находят много общего у Френе и других современных ему педагогов: Декроли, Дюваллона, Монтессори... Есть сведения об их общей встрече в 1922 году в Швейцарии, на которой отсутствовал разве что Штайнер. Но никто из участников позже не ссылался на схожесть идей или единство замысла. Напротив, Френе всегда подчёркивал свой собственный взгляд на активные методы обучения, которые через несколько лет начали бурно распространяться в Европе, в Америке, в Австралии; он подчёркивал не общее, а специфическое — типография, картотеки, обмен письмами...

Прогулка в класс

Многое в классе Френе удивит учителя.

Нет уроков от звонка до звонка. Нет домашнего задания, но постоянно задаются вопросы — и дома, и на улице, и в школе. Нет отметок, но отмечаются личные продвижения — через взаимооценивание детей и педагогов. Нет ошибок, но бывают недоразумения — и они ценны, так как в них можно разбираться совместно со всеми.

Нет индивидуальных программ, но есть индивидуальные и групповые планы. Нет традиционного учителя, но учат сами формы организации общего дела и многое другое, проектируемое педагогом совместно с детьми. Каждый может выступить учителем по отношению к другому, а педагог никого не воспитывает, не развивает — а участвует в решении общих проблем. Нет правил, но классом правят принятые самим детьми и изменяемые в случае необходимости нормы общежития, поведения и деятельности.

Нет назидательной дисциплины, но дисциплинирует само ощущение собственной и коллективной безопасности, психологического комфорта и радости ощущения совместного движения.

Нет идеального класса Френе. Вообще, нет класса — а есть «классная» с удовольствием всеми создаваемая детско-взрослая сообщность. Эту сообщность нельзя увидеть в статике; чтобы её ощутить, нужно увидеть движение — как для ощущения атмосферы нужен ветер. Учитель математики, увлечённый фотографией, может посчитать нужным передать математические понятия через занятие детей фотографированием. Причём не только за пределами класса, так и за пределами школы, даже на школьных каникулах.

Как это достигается

Группа или класс выстраивает коллективные проекты. Учитель предлагает свои, а дети — свои проекты; обсуждаются приоритеты и намечается, как соорганизовать проекты вокруг совместного коллективного плана, как распределить ответственность. Чтобы не растерять благие намерения в суете будней, планы вывешиваются на стены класса. На этом этапе педагог выступает как гарант реализации принятых решений, а если необходимо — как человек, отстаивающий принятые решения в недоступных для детей инстанциях.

Каждый ученик имеет возможность построить свой проект. Он может изучать особенности любовной жизни гиппопотамов или планировать полеты на розовой мухе к зелёным облакам. При этом граница его свободного проектирования заканчивается в том месте, где начинается свобода других. Покрасить все стулья в классе в красный цвет он может, но должен обсудить этот вопрос со всеми на классном совете. Там же ему помогут, если ему нужна помощь. Групповые или индивидуальные формы работы для своего проекта выбирают сами дети. Это касается и учебной работы.

Некоторые права педагога делегируются детям. Дети могут вносить любые предложения, но учитель чётко определяет границы детской власти или самовластности, передаваемые на условии ответственности. Он предупреждает о границах их компетентности. Безмолвствующий, когда дети действуют в своих зонах свободы, учитель без колебания вмешивается при нарушении границ договоренностей. Для этого существует определённое время — совет класса и подведение итогов. У самых маленьких это ежедневно, у тех, кто постарше — еженедельно или реже, по необходимости. Учитель старается постепенно передать всё управление советом, секретариат, полномочие председателя детям в соответствии с их возрастом и возможностями.

Каждый ученик может выступить для другого, в том числе и для педагога, в качестве учителя. Например, если он хорошо разбирается в камнях и минералах, а другой этим интересуется.

Класс издаёт классную газету в рамках школы для других классов, для родителей, учителей... Газету, которая содержит их собственные творения — от игр и кроссвордов до открытых писем директору школы или министру.

Класс открыт наружу, он имеет постоянные отношения с другими детьми, классами, взрослыми, организациями... Дети приглашают к себе и сами ходят к другим, переписываются и путешествуют.

Дух поиска и экспериментальное нащупывание. Любое исследование, групповое или персональное, всячески поощряется. Основой является не лекционное и кафедральное обучение — а экспериментирование, анализ, сравнение, оценивание, дискуссии. Ищутся пути разрешения проблем вне известных тропинок. Задаётся и обсуждается любой вопрос, ответ разыскивается всеми вместе. Ищется он не только в книгах, аудиовизуальных или компьютерных средствах — предпочтение отдается личному общению с владельцем информации. При этом взращивается уверенность, что никто сегодня — ни учитель, ни директор, ни академик — не знает всего, а то, что знает — это не истина в последней инстанции.

Важно иметь знания — но ещё важнее знать, где и как их добыть. Школьная библиотека — центр документации, в работе и в управлении которым участвуют дети.

Поощряются разнообразные формы кооперации, а не конкуренции и соревновательности. Хотя френетисты и понимают, что это идет вразрез с общей социальной тенденцией. Возникают проблемы с родителями, школьными отчётами, экзаменами, конкурсами в вуз, при переходе из одной школы в другую... Но приоритет сотрудничества твердо отстаивается — дети должны знать, что ничего в этом мире в одиночку добиться нельзя.

Является ли педагогика Френе социалистической?

Приезд Френе в Россию, его встреча с Макаренко — и её последствия для обоих — содержание полемики с Блонским и Шацким по поводу трудовой школы, говорят в пользу положительного ответа на вопрос. Хотя многие исследователи предпочитают называть её социальной педагогикой. Наверное, не случайно расцвет школы Френе во Франции совпал с событиями 1968 года и приходом левых к власти. Сегодня с приходом Ширака французские френетисты испытывают определённые затруднения.

Скорее всего, педагогику Френе можно было бы назвать педагогикой общественного здоровья. За увлечение проблемами здоровья, методиками натуральной медицины Селестена называли педагогом-вегетарианцем. Задолго до перехода к экологическому воспитанию этот сельский учитель проповедовал гармонизацию отношений с природой.

Наверное, за счет здоровых народных корней педагогике Френе чужда одержимость революционным духом преобразований и агрессивными формами активности. Общественная направленность, светскость и здоровье — таковы три краеугольных камня этой педагогики. Но сегодня они выступают скорее как контекст и обрамление системы Френе, мало объясняющие её суть. А суть видоизменяется со временем столь коренным образом, что Поля Лебоека — работавшего с Селестеном и упрекавшего основателя в том, что Френе не понимает педагогики Френе — молодые коллеги-учителя критикуют теперь ещё более категоричным образом.

Силуэты принципов

Всё же попробуем выделить из современных статей французских коллег несколько ответов на острые вопросы.

Педагогика Френе — не новая, а современная школа, так как меньше всего наставивает на аспекте инновационности, а скорее на соответствии нашему веку и духу времени.

Нормальная педагогическая ситуация — это не хаос, не самотек, даже если производит иногда такое впечатление.

Френетисты могут порой использовать психологические средства (будь то элементы психоанализа, НЛП, гуманистическая психология Роджерса…) — но лишь в ситуации взаимодействия с отдельным ребёнком, когда учитель выступает как бы в роли психотерапевта. Но это не нормальная педагогическая ситуация — ибо основная работа учителя не с ребёнком, а с детьми!

Школа Френе — это педагогика свободного труда. Сейчас этот термин опошлен, отдаёт старомодностью и традициями манифеста компартии. Увы, очень трудно поставить детей наших школ в жизненные ситуации, которые вызовут настоящее желание творческого труда.

На вопрос о философских основаниях френетисты распространяться не любят. Но эти основания есть, они осознаваемы самими педагогами-исследователями. Иногда (правда очень редко, да и то не все) френетисты ссылаются на теорию детерминированного хаоса Пригожина, синергетику Хаккена, работы Эдгара Морена — на то направление философии, которое рассматривает становление и самоорганизацию.

...Постепенно народная педагогика сельского учителя из Ванса переходит в город, принимает респектабельные формы. После смерти Френе в 1966 году его терминология начинает проникать в министерские циркуляры и речи чиновников. Один из этих терминов — свободный текст, как средство творческого самовыражения детей. Одобренные министерством методики по написанию свободных текстов скоро оставили от идеи самовыражения одно название, превратив их в традиционные сочинения на заданную тему. Последователям Френе пришлось ввести новый термин свободный-свободный текст, подчеркивая отсутствие первоначальных внешних ограничений.

Экспериментальное нащупывание

К девяностым годам в России появляются публикации в газетах про педагогику Френе, переводы и издания избранного. Наше знакомство с её последователями, двумя замечательными педагогами Кристианом Лего и Пьериком Декотт, началось со встречи в 1991 году во французском городе Ренне на международном педагогическом салоне «Scola-91». Мистическим образом совпало, что наша организация называется так же, как и ассоциация учителей Френе: «Современная школа» — «Ecole modern».

В том же году Кристиан и Пьерик поработали две недели с детьми начальных классов московской школы № 1203. Они просто покорили сердца учеников и учителей, и мы подумали о возможности продолжения этих встреч. Совместно с посольством Франции, Министерством образования России, френетистами Бретани был разработан российско-французский проект, предусматривающий ряд семинаров-стажировок в России и Франции.

С первых совместных шагов выявилась разница наших подходов. Мы предполагали провести через газету конкурсный отбор участников первого семинара. Французские коллеги настояли на приглашении произвольных первых тридцати подавших заявку учителей из российских регионов. Мы думали проводить цикл семинаров в Москве — они утверждали, что необходима децентрализация, и каждый новый семинар проводился в новом городе: Питере, Таганроге, Кисловодске, Казани, Набережных Челнах, Саратове. Некоторые из нас предлагали начинать семинар с рефлексии и анализа ситуации, они — с обмена наработанными успешными педагогическими приёмами.

При экспериментальном нащупывании методом проб и ошибок не обошлось без курьёзов. Учительница начальных классов, ободрённая детскими впечатлениями, обращалась к детям: «Вот если будете сегодня вести себя хорошо, то продолжим педагогику Френе, а если будете шуметь, то вернёмся к развивающему обучению. Если и на это не среагируете, то я вернусь к традиционной педагогике».

Но есть и неожиданные для французов перспективные направления. Во Франции попытки перенести идеи Френе в среднюю школу (правда, там она начинается с седьмого класса) неизменно заканчивались провалом. А в России школа Френе продвигается в средние классы достаточно уверенно.

Как перевести слово «актор»?

Сегодня существуют ассоциации и центры Френе, экспериментальные площадки, педагогические коллективы в Москве, Санкт-Петербурге, Набережных Челнах, Таганроге, Кисловодске, Кемерово, Самаре, Нягани. Однако, нельзя сказать, что эта педагогика получила широкое распространение и большую известность. По крайней мере, значительно меньшую, чем идеи Монтессори или Штайнера. Причин тому много, но есть главная: педагогика Френе принципиально не может быть технологизируема.

В ней не может быть столь привычных методистов; «если вам кто-то представляется как методист по системе Френе — гоните его в шею», — говорят французские педагоги. Соответственно здесь нет ни методических рекомендаций, ни возможности защитить диссертацию. Как только возникает намек на нечто подобное — педагогика Френе перестаёт быть сама собой. Мы привыкли к распредёленной ответственности: учёные разрабатывают и осмысливают, начальники и методисты внедряют — а учителя воплощают. Даже столь инновационный подход, как система Эльконина-Давыдова распространялся примерно по такой же схеме (что, возможно, стало здесь причиной многих проблем). А в педагогическом мире Френе есть только дети и учителя-«акторы» — то есть люди, профессионально состоятельные и как учителя, и как исследователи, и как общественные организаторы, и как режиссеры, и как психологи... Для устроения такого порядка вещей необходимо явление довольно непривычное — создание профессиональных сообществ учителей-исследователей особого толка, собственно говоря, сообществ учителей-самоисследователей.

Как мы убедились, школа Френе — школа общедоступная для детей, но элитная для учителей. Далеко не каждый может продуктивно работать в русле этих идей. Хотя отдельные приёмы и формы вполне доступны всем. В этом отношении педагогика Френе никогда не сможет стать модной педагогикой.

Школа ответственного непослушания

И тем не менее, мы убеждены в востребованности такой педагогики российским образованием и культурой. Можно сказать, что педагогика Френе — современная школа знаний, умений и навыков:

— школа навыков — навыков свободы, не посягающей на свободу других, ощущения ценности свободы другого наравне (а иногда и выше!) своей собственной;

— школа умений — умений чутко вслушиваться в себя и в окружающий мир всеми доступными способами, умения в ответ на услышанное внятно произнести да или нет — и отвечать за сказанное, умений перевести недостаточность своих способностей в потенциальный ресурс развития;

— школа знаний — знаний о том, как сообща можно преодолеть любые затруднения и препятствия.

А вместе с тем это школа ответственности — школа ежедневного праздника непослушания в любой области и предмете, но с обязательным самоопределением и ответственностью за последствия выбора.

Может быть, французская школа Френе приучит нас, россиян, различать некоторые вещи. Свободная педагогика Френе свободна и от навязывания чужой внешней воли, и от понимания свободы как своеволия — и свободна для творческого воления. В её появлении в России звучит надежда на преодоление в российском менталитете привычки к неостановимым колебаниям между государственным насилием и вольницей исторически повторяющегося бунта.

Главное сегодня — не попасть в ловушки, щедро расставляемые нынешней ситуацией. В ловушку власти, за последние годы научившейся употреблять и использовать в своих интересах любые инновационные процессы. В ловушку своеволия — не утерять при становлении российского варианта педагогики Френе его суть. В собственную ловушку тщеславия, прагматизма, честолюбия и коммерческого употребления. Наконец, в ловушку желания внедрить Френе как можно больше и скорее.

Освоение педагогики Френе будет складываться не сразу и не повсюду. И вообще не должно быть наперёд заданной тотальной цели. Ведь френетисты утверждают, что в образовании цели нет. «Мы не стрелки по целям» — говорят они. Точнее, цель определяется не на языке результата, а на языке движения. Цель есть — и цели нет одновременно.