Хватит ли "выкобениваться"

С.-Петербург
доктор философских наук, профессор кафедры этнокультурологии РГПУ им. А.И. Герцена.

"Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать".
М. Салтыков-Щедрин

Сплошь и рядом мы замечаем, что у подростков есть какая-то "культурная недостаточность". Я сформулировал так и засомневался: а нет ли здесь смешения гуманитарного и естественнонаучного. Медики говорят, например, о "сердечной недостаточности" или "почечной недостаточности". На помощь пришло одно любопытное суждение замечательного гуманитария и культуролога ХХ века - Й.Хейзинги. Заметив по ходу дела, что широко используемый в экономике и политике термин "кризис" - "термин Гиппократа", - Хейзинга утверждает далее, что "для общественной и культурной сфер ни одно сравнение не годится лучше медицинского". Термин философского содержания "культурная недостаточность" я буду понимать отчасти и в медицинском, терапевтическом смысле: как недостаточность соматическая и психическая, обусловленная культурой.

Еще мне хотелось бы вникнуть в суть слова "агрессивность", которое не так уж редко употребляется при анализе подросткового поведения. Политизированные смыслы слов "агрессия", "агрессор" вошли в обиход из французского языка, хотя корень этих слов латинский: gressus - шаг. В словах pro-gressus - "шаг вперед" (наступление) и re-gressus - "шаг назад" (отступление), - явно звучит проармейская коннотация. В слове ag-gressus армейской дисциплинарной шагистики не будет вовсе. Дело в том, что приставка "аd" (пишется как "ag" перед словами с начальной буквой "g") означает некий довесок, прибыток, дополнение к значению корневого слова. То есть ag-gressus есть шаг с приставным шажочком, с притопыванием, "ход конем", шаг в сторону, шаг не по команде, не по уставу; ag-gressus есть шаг своевольный, со своим норовом и капризом. В литературной латыни за человеком с таким "шагом" - агрессором - закрепился термин "разбойник", который и был заимствован французским языком. Между тем в древнерусском языке было специальное слово для поведения человека со странным шагом - "кобение". Слово это ныне забыто, но в быту, в разговорной лексике фигурирует слово "выкобениваться", причем с явным значением агрессивного поведения.

Я постараюсь показать, что "выкобенивание" является не случайной, "разболтанной" формой поведения уличной шпаны, а воспроизводимой формой архаичного трансового ритуала. Этот ритуал наблюдается во всех слоях общества в условиях личной и общественной "культурной недостаточности". Таким образом, "выкобенивание" есть генетически исходная форма собственно человеческой агрессивности, - в отличие от "агрессии" в мире животных. В обществе, в котором появляется синдром "культурной недостаточности", выкобениваться начинают все.

1. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.,1992. С.266

2. Овсянико-Куликовский Д.Н. Опыт изучения вакхических культов индоевропейской древности в связи с ролью экстаза на ранних ступенях развития общественности. Одесса, 1883. Ч.I. С.230

3. Монтескье Ш. О духе законов. М., 1999. С.239

Экстаз - состояние крайней степени восторга, доходящего до исступления (от греч. extasis - восхищение)

Для развития темы я привлеку материалы одной малоизвестной диссертации, которая защищалась в 1882 году в Московском университете по кафедре классической филологии, по отделению санскрита. Диссертация называлась "Разбор ведийского мифа о соколе, принесшем цветок Сомы, в связи с концепцией речи и экстаза". Автором работы был молодой филолог Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский. В 1885 году в Харькове он защитил еще одну диссертацию с длинным названием "Опыт изучения вакхических культов индоевропейской древности в связи с ролью экстаза на ранних ступенях развития общественности". В последствии Д.Н.Овсянико-Куликовский стал известным в России профессором, проявлявшим интерес к социологии, социальной психологии и к вопросам психиатрии.

Основная идея в диссертациях Овсянико-Куликовского состояла в том, что речь, а за речью и вся культура вообще, не состоялась бы, если бы в истории человечества не было ритуалов экстатической практики. Подобные мысли высказывали и Фридрих Ницше в "Происхождении трагедии из духа музыки", и Уильям Джеймс в "Многообразии религиозного опыта" и Макс Вебер в "Происхождении религии". Однако только Овсянико-Куликовский проанализировал социально-антропологическое значение экстаза как такового и пришел к четкому пониманию, что экстаз - это не состояние экзальтированной чувственности индивида, а его выход из животного состояния в состояние культурное (человеческое, духовное). Экстаз и соответствующие практики в культуре - это и есть реальный исторический путь становления человека.

Архаичная техника экстаза, восстановленная Овсянико-Куликовским по материалам ведических гимнов, имела определенную структуру, которую можно описать в виде схемы: 1) пост и воздержание; 2) приготовление опьяняющего напитка (сома, хаома, нектар, амбросия), психотропного средства; 3) кружение вокруг огня с нескромными телодвижениями сексуального характера; 4) экстатическое визионерство. Со временем архаичная техника экстаза трансформировалась в такие, например, явления культуры, как винопитие, ритмичная и мелодичная музыка, речепение, речь, пляски и танцы, язык жестов, человеческая сексуальность, праздники. В празднике со всей очевидностью можно видеть структуру архаичной техники экстаза: винопитие, танцы, флирт, визионерство (все женщины красивы, все проблемы разрешимы).

По твердому убеждению Овсянико-Куликовского, человек вообще не может жить вне стихии экстазов, ибо только на этой основе сохраняются речь и ясность сознания. "Без острых экстатических воздействий человек не может держаться на уровне нормальной возбужденности, потребной для его душевного равновесия". Другое дело, что экстатическая практика человечества способна к неограниченным метаморфозам. Одно дело экстатическая практика русских хлыстов и скопцов, и другое дело музыка Баха или Вагнера или "Поэма экстаза" Скрябина; одно дело "свальный грех" дионисических шествий и другое дело "не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами" (М.Цветаева). По мнению Овсянико-Куликовского, у каждого народа существует свой набор экстатических практик ("народная культура") и есть своя "норма", которая может быть "выше" или "ниже" чем у других народов.

Для изучения "социальной нормы экстаза" того или иного народа Овсянико-Куликовский предлагал свою классификацию экстазов. В частности, он различал "экстаз обычный" и "экстаз острый". Обычные экстазы сокрыты в стихии повседневности: речь, перебранки, напевы, игры, бытовое пьянство, эксцессы рабочего дня, семейные вечера. Острые экстазы имеют характер праздника, приключения. Обычные экстазы вместе с острыми составляют стихию "нормального экстаза" со своей этнической меркой (по пословице: "что русскому здорово, то немцу смерть").

Культурная ситуация в семье, в обществе резко меняется, если уровень нормальной экстатичности начинает неизменно падать. Например, если из общества изымаются праздники (светские, религиозные, семейные, государственные), если речевая культура скатывается до сквернословия, брани и фамильярности или, напротив, до искусственности и манерности, если музыка не радует душу, а любовь не согревает тело, если у человека все есть и все - не то, или, тем более, у человека нет самого необходимого, то возникает особое психосоматическое состояние, для которого характерны тоска (один из христианских смертных грехов) и чувство одеревенелости во всем теле. Вот с этого момента и начнется генезис агрессивности "человека разумного".

Человек (индивид, личность), особенно подросток, оказывается заброшенным в условия культурной среды, которую он не приемлет и которая, соответственно, не выполняет перед ним антропологическую функцию "проясняемости сознания". Но эта ситуация не безвыходна. Ведь всегда можно "расширить сознание", "прояснить" его с помощью архаичной техники экстаза: опьянением, кружением вокруг огня, сексуальной экзальтацией, визионерством, которые, правда, вне своего ритуального контекста предстают в извращенном виде "патологического экстаза". Например, ритуальное опьянение оборачивается алкоголизмом, визионерство - наркоманией, ритуальная сексуальность - сексуальными девиациями и перверсиями, а "кружение вокруг огня" - немотивированной агрессивностью.

Ритуальное кружение в архаической технике экстаза менее всего напоминало древнегреческий "хорос" или русский "хоровод". Ритуальное кружение происходило во все убыстряющемся темпе, вплоть до неистовства. При этом отдельные участники ритуала могли дополнять вращение вокруг огня вращением вокруг своей оси, совершать прыжки с оборотами и перекатывания по земле. Наслаждение от неистового ритма кружения Овсянико-Куликовский склонен был усматривать даже в происхождении имени Терпсихоры ( - хоровод, - наслаждаться, радоваться). Да и в самом слове "антропос" корень ("тропос") имеет значение оборота, кружения. Человек - оборотень (среди зверей и богов) не только в фигуральном смысле, но и по архаичной технике своего оборотничества.

Архетипическое неистовство кружения с наслаждением Терпсихоры при патологическом экстазе оборачивается неистовой агрессивностью, мотивированной манией эйфории. При этом у человека меняется шаг, gressus, он становится "кружащимся", "кобенящимся": человек делает верткие движения плечами, сучит ногами, приседает-привстает, дергает головой, заворачивает пальцы, руки-ноги "болтаются как на шарнирах" - одним словом, человек "выкобенивается" - и делает это с наслаждением. Выкобениванием подросток избавляется от тоски и чувства одеревенелости в собственном теле, он приводит себя в норму методом "патологического экстаза". В этом смысле (в отношении ясности сознания) подросток всегда нормален (даже более, чем остальные), но средством "нормализации" служит "патологический экстаз". Сочетание благой цели и негодных средств приводит к генезису "немотивированной агрессивности" - истоки которой следует искать в культурной недостаточности меры "нормального экстаза": "обычного" и "острого", - по терминологии Д.Н. Овсянико-Куликовского. В песне В.Высоцкого "Моя цыганская" рефреном звучит "все не так, как надо":

...В церкви - смрад и полумрак
Дьяки курят ладан...
Нет, и в церкви все не так,
Все не так, как надо!..

...Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце - подавно.

И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята...

В свою очередь, "то, что надо", трудно определить, если игнорировать контекст развития общества, этноса, культуры и индивида. Когда-то мудрый Монтескье писал: "Республики погибают от роскоши, а монархии - от бедности" . Когда культура общества оборачивается антикультурой (например, роскошь в демократии есть антикультура), оборачивается и экстаз нормальный экстазом патологическим, а человек, антропос - оборотень - оборачиваясь, остается экзистенционально одним и тем же: ни добрым, ни злым, ни грешником, ни праведником. Русское "выкобенивание" или латинское aggressio становится перманентным состоянием молодого человека в условиях недостаточности "нормального экстаза". В таком случае под "агрессором" следует понимать того, кто в условиях культурной недостаточности стремится стать нормальным посредством "патологических экстазов".