Вредные привычки

Горнисты не курили, а теперь закурили!

Б. П. Жидков

Пришла пора поведать о том, чем же занимались милые детки в те моменты, когда им было нечем заняться. А нечем заняться им было довольно часто, особенно старшим ребятам, потому что во всех этих игротеках, макраме и изостудиях торчали исключительно дети младшего и среднего школьного возраста, а детей старшего школьного возраста они как-то уже не привлекали.

Еще в момент инструктива, я поинтересовался у Татьяны Александровны, как же обстоит дело с курением в их лагере. Для меня это был больной вопрос, и мне было интересно, как он решается в этом образцово-показательном учреждении Департамента образования. Татьяна Александровна замялась и сказала, что это неизбежно, курящие дети, безусловно есть... Они с этим борются, но не всегда получается... В общем на смене обычно бывает несколько (три-четыре) курящих ребенка и они курят в специально отведенном месте, где их никто не видит.

Когда в первый день я увидел курилку, мне стало немного дурно, потому что я испугался за этих трех-четырех курящих детей. Если бы они выкурили все то что там лежало, то их легкие уже явно должны были быть наглядным пособием к широко известному учебному кинофильму о вреде курения, который многие из нас видели в школьные годы.

Спустя некоторое время я увидел, сколько на самом деле детей курит в этом лагере, и у меня отлегло от сердца. Самое интересное, что они даже и не думали прятаться или скрываться, а вытащить их из курилки для того чтобы провести какое-нибудь дело было практически невозможно. Дорога от корпуса до курилки напоминала дорогу паломников в Мекку, и постоянно вспоминались слова классика: «Не зарастет народная тропа...».

Где уж ей бедной было зарасти. Ее ежедневно топтали сотни детей. В любое время суток, при любой погоде там торчали от пяти до нескольких десятков подростков. Впрочем нет. В моменты особо сильного дождя (а в третьей смене вся вторая половина была один сплошной дождь) старшие ребята ленились идти в курилку под дождем и прячась под козырьком фасада здания обходили его кругом и скрывались с целью приобщения к никотиновой зависимости в маленьком полуподвальчике, ведущем видимо в столовую.

Были и такие, которые не могли выдержать два с половиной часа заточения в палате во время тихого часа и ночь в корпусе и не покурить. Эти товарищи, ничтоже сумняшеся, курили в туалетах. Там их гоняли вожатые, воспитатели, Татьяна Александровна и сам директор. Особенно популярен был мужской туалет на первом этаже, потому что он запирался изнутри. Остальные туалеты (и души кстати) были начисто лишены ручек, запоров и проходя по коридору можно было легко наблюдать практически за всем, что происходит в душах, особенно учитывая, что плотно двери вообще не закрывались. Видимо это было сделано с целью прозрачности и недопущения нарушения дисциплины в этих санитарно-гигиенических помещениях.

Что касается алкоголя. Естественно, дети пили. Наибольший интерес у меня вызывал вопрос: как? и где? И где они брали. Учитывая бетонный забор по периметру и суровую охрану в воротах сбегать в магазин за недозволенным было в принципе невозможно. Оставалось два варианта — либо они привозили с собой, либо кто-то им приносил. Как показала жизнь, оба варианта присутствовали в тех или иных вариациях.

Любимым местом возлияний у детей был овраг. Этот овраг располагался в сторонке от здания и на краю территории лагеря. В овраге можно было укрыться от посторонних глаз, что было особенно актуально, учитывая, что остальная территория была плоская как блюдце и с минимумом растительности, соответственно видно там было все как на ладони.

Как правило, вечером там группировались группы детей (ну обычно это были естественно старшие ребята — отряд первый-второй) и радовались жизни. Однажды мы накрыли там целую группу примерно в десять человек. Коктейли, пиво и более крепкие напитки наличествовали у них в достатке. Впоследствии выяснилось, что обеспечением занимались деревенские ребята, которые делали это видимо не просто так и осуществляли передачу купленного в магазине через запасные решетчатые ворота, которые также находились в стороне от посторонних глаз.

Накрыв однажды эту самую группу, мы естественно сдали ее администрации. Конечно, сначала ребята пытались вести себя по-разному, но деваться некуда — следы преступления были налицо.

Угадайте, что сделала администрация? Правильно — директор долго кричал в кабинете на этих детей (на линейке нельзя — не стоит же выносить сор из избы, у нас же образцовый лагерь, в нем же не пьют!). Так вот, директор долго кричал, потом в завершение своего монолога произнес сакраментальную фразу «Имейте в виду, на этот раз мы вас прощаем, но в следующий раз....». Далее последовала череда невероятных угроз со словосочетаниями: «Выгоним из лагеря», «Сообщим родителям» и так далее. И дети, и директор прекрасно знали, что все это сказки.

Теперь о взрослых. Взрослые тоже пили. Я молчу о рабочих по зданию, слесарях и прочих электриках. Эти люди были пьяны всегда. По мудрому утверждению Розы Назифовны это было их обычное состояние. В противном случае они не могли работать. Бог им судья, и я даже не беру этих людей во внимание.

Больше вопросов у меня к людям, которые непосредственно соприкасались с детьми. В первую очередь к директору. Директор любил играть в волейбол. Впоследствии эта любовь его стала причиной нашего отъезда из этого лагеря, но об этом позже. Так вот, видимо, в волейбол играть в трезвом состоянии никак нельзя. Во всяком случае, трезвым обычно директор в волейбол не играл. А играл он, я вам напомню, с детьми. Причем дети были как в его команде, так и в команде соперника. Уверен, что дети были достаточно наблюдательны, чтобы отметить этот факт — во всяком случае, я отметил это достаточно случайно, а впоследствии и вожатые подтвердили мою догадку.

Следующими взрослыми, к которым у меня возникли кое-какие вопросы, были физруки. Однажды мне довелось быть участником замечательного по своему содержанию действа, которое покорило меня навсегда.

Было это вечером. Дискотека подходила к концу, дети фланировали по коридорам и неторопливо общались, развалившись в креслах. Директор тоже сидел в холле первого этажа и, видимо, расслаблялся. Это было одно из его любимых мест, там он частенько играл в шашки с Зоей Павловной — руководителем кружка «Юный барабанщик» или просто разговаривал с детьми.

Так вот, директор сидел в холле, а я находился в методическом кабинете. Для незнакомых с геометрией пространства сообщаю, что это помещение было расположено тоже на первом этаже, в левом крыле — рядом с канцелярией и кабинетом Татьяны Александровны. В этом кабинете обычно проходили планерки, собирались разные советы дел, пресс-центр и прочие разные группы. В этом кабинете также располагался компьютер, который находился в общем доступе, и при необходимости на нем можно было что-то печатать.

Дальше по коридору первого этажа располагался запасной выход на улицу — как правило, днем он был открыт, но не всегда. Окна методического кабинета выходили как раз на ступеньки этого выхода.

И вот однажды, когда солнце уже снижалось над Лысой горой... простите над Солнышком я, находясь в методическом кабинете, услышал стук в окно. Я отвлекся от экрана и увидел в окне физрука, который жестами мне показывал, что он хочет войти, а дверь запасного выхода закрыта. И что мне, мол, надо пойти к охраннику и либо взять ключ от этой двери, либо попросить его открыть ее.

Я пошел к охраннику, охранника на месте не оказалось, я взял ключ, краем глаза увидел, что директор в холле и пошел открывать запасной выход.

Когда я его открыл, я увидел что физрук там был не один — с ним была женщина, которую я так и не запомнил как зовут — запомнил только лишь, что она руководитель кружка «Оригами». Они вдвоем обдали меня такими винными парами, что я слегка растерялся.

Отступив на шаг, я тут же понял, что если эта парочка сейчас пройдет мимо директора, то вряд ли они еще будут работать в этом учреждении. Директор все еще сидел в холле, о чем я и не замедлил им сообщить.

Остатками разума они, тем не менее, смогли сообразить, что появляться перед ним им тем не менее не стоит и попросили меня пошире открыть дверь методического кабинета и по стенке, под ее прикрытием, прокрались в него.

На протяжении часа, пока директор продолжал расслабляться в холле, я вынужден был находиться в обществе этой феерической парочки. Они пытались рассказывать мне что-то, делиться своими житейскими трудностями, которых у них было во множестве в этом замечательном учреждении.

Наконец, спустя где-то час директор ушел и, покачиваясь, эти двое ушли от меня в неизвестном направлении. Дети к этому времени еще не спали.

Я проводил их, глубоко вздохнул и подумал о том, как же сурова и непроста жизнь простого российского педагога...

К оглавлению

Читать дальше