Диалог

В начале девяностых годов одной из самых экзотичных и трудных в освоении новаций почему-то считалась Школа диалога культур. Причины такой славы не очень понятны (основные методические решения, предлагаемые здесь, заметно доступнее, например, давыдовской системы развивающего обучения, которую взялись осваивать многие тысячи учителей). Но интереснее другое: почему при подобной репутации, при относительно небольшом числе верных последователей о «ШДК» слышали почти везде.

Возможно, тому виной не столько концепция или реальная практика Школы диалога культур, сколько смутный образ того, чего ожидали и в школьной, и в общественной жизни. Что учебный диалог, диалог в школе, диалог вокруг школы — это не очередной метод, не очередная новация, не очередная идея. Что это какая-то действительно трудная, но важная задача.

Не исключено, что такое предчувствие можно было выразить одним известным определением: диалог — это и есть демократия.

Демократией в России больше никто всерьёз не прикрывается. Все былые «демократы» в политике благополучно пристроились государственниками, почвенниками, хозяйственниками и строителями «либеральных империй».

Наконец, демократия осталась не у дел, и теперь можно начинать о ней разговаривать.

Разумеется, не как о политической системе, которой в России не предвидится — но как о том, что может составлять существенную часть нашей собственной жизни, наших собственных взаимоотношений, нашего не глобального, а личного будущего.

О чём же речь? О самом обыденном.

«Имеется всего два способа улаживания наших взаимных отношений. Первый путь: можно драться за свою правоту, и это будет означать, что восторжествует воля более сильного. Второй путь: можно добиваться нужного результата путем убеждения. Это будет означать, что спорящие стороны, разговаривая, пытаются осветить проблему со всех сторон, и что они действительно стремятся в ходе разговора достичь более правильного и глубокого понимания причины конфликта и принять решение, которое справедливо в целом.

Это — демократия. Сущность демократии определяется не голосованием, не большинством, а диалогом, переговорами, обоюдным уважением и взаимопониманием. И выросшим отсюда пониманием интересов целого. Демократия — не однажды достигнутый результат, но задача, которая должна решаться снова и снова. Демократия никогда не может быть в безопасности — потому что это не система, которую нужно осуществить, но образ жизни, который нужно усвоить. И который усваиваешь только тогда, когда живёшь этим образом в своей личной жизни, в отношениях с семьей и соседями».

Так писал один из лидеров датского Сопротивления и движения датских народных школ в своей книге 1946 года — в тот год, когда демократия предстала как по сути новая задача для всей только что освободившейся Европы — ещё внутренне расколотой и фрагментарной, той, которая только вчера была и антифашистской, и фашистской, и соглашательской, и нейтральной, и радикально-революционной. На самом деле, в Европе всё тоже давалось нелегко…

А ещё автор той книги всю жизнь занимался школами и хорошо понимал, что демократия создаётся не политикой, а педагогикой. Не победами над идейным врагом, а терпеливым участием и умением слышать и понимать другого.

15 лет назад подобного опыта оказалось в России слишком мало. Сможет ли за следующие 15 лет что-нибудь значительно перемениться?

Одним из оснований для такой надежды служит то, что сотни школ и тысячи учителей за эти пятнадцать лет приобрели уникальный опыт демократических отношений. В педагогическом мире их меньшинство — но меньшинство уже немалое. Их отношение к слову «демократия» несколько иное, чем у большинства соотечественников. Не потому что они просвещённей; просто у них оно связано не только с дешёвым предвыборным плутовством, но с тем, как складывался их собственный образ жизни.

Не слишком ли мы увлеклись этими столь странно звучащими в сегодняшней России рассуждениями? Что ж, в пределах школьных задач вполне можно обойтись без слов о демократии. А вот без слова «диалог» обойтись вряд ли удастся.

Конечно, далеко не везде культура диалога придётся ко двору. Она лишняя там, где целью и нормой обучения считается подготовка к жизни как к драке, к битве за место под солнцем, к выигрыванию правдами и неправдами лотерейных билетов судьбы.

Но если то или иное педагогическое начинание намерено стать школой взаимопонимания (да и просто понимания), школой взаимодействия (да и просто деятельности), школой человеческой солидарности (да и просто человечности) — здесь без диалога не обойтись.

Увы, словом «диалог» в образовательной литературе последних лет привыкли именовать чуть ли не всё на свете. Такова обратная сторона смутной потребности в слове. Но хорошо бы вернуть слову более внятный смысл. Возможно, что вся человеческая жизнь действительно проникнута и воодушевлена общением; но всякое ли общение стоит считать диалогом?

Диалогом, наверное, будет правильнее назвать именно ту сторону общения, которую мы обращаем в форму слова, «логоса» — и в форму логики. Диалог — это сформулированность.

Люди способны общаться и взглядами, прикосновениями, жестами, намёками, догадками… «Самого главного словами не скажешь». Что осталось бы в людях человеческого, если бы они утратили драгоценную способность понимать друг друга без слов и с полуслова?

Быть может, сама индивидуальность — это лишь инобытие общения. Так прямо и утверждает один из наиболее глубоких современных философов образования: «Живая индивидуальность — это всегда: индивид-дуальность, интимность двоих. Душа человека способна проявить и почувствовать себя только устремлённой к другому, сопряжённой с ним — будь то другой человек, Бог, страна или мироздание…»

На этом огромном фоне диалог — лишь часть общения, вероятно, даже не главная. Но это тот инструмент, который связывает общение с осознанием, делает интуитивное объективным, смутное — рациональным, нечаянное — конструктивным и воспроизводимым. Этот тот механизм, на котором основываются в общественной жизни не только демократические начала — но вообще минимальная здравость и предсказуемость. И освоению соответствующих способностей вроде бы в очень большой степени должно быть посвящено школьное образование.

А потому следом за странной формулой «индивидуальности» нас может поджидать и ещё один «арифметический» парадокс: «В диалоге должны участвовать как минимум трое».

Попробуем разгадать эту мысль. Два знакомых человека чаще всего способны сговориться и без особого словесного прояснения и оформления смыслов. Отчётливость, последовательность, ясность, законченность оказываются востребованы в том случае, когда для разговаривающих важно, что их диалог может воспринять и оценить кто-то третий: присутствующий или провиденциальный слушатель-собеседник.

Эта негласная обращённость к «третьему», это ощущение вслушивающегося наблюдателя превращает диалог в словесное произведение.

А опыт создания произведений, в свою очередь, делает диалог пропуском в пространство культурных смыслов. В способность связывать свою жизнь с наследием прошлого и движением современности.

Обсудить на форуме | Обсудить в ЖЖ

(Продолжение книги готовится к публикации)