Александр Суворов
Водяная землеройка,
или
человеческое достоинство на ощупь
Роман-эссе
|
Нельзя ни в коем случае поддаваться минутам отчаяния. Я прожил пятьдесят лет и знаю: они всё же проходят, эти минуты, и даже думать о «выходе» из игры не нужно. Пока есть капля силы, надо бороться. За то, что ты считаешь мудрым и человечным. Э.В.Ильенков |
Посвящаю всем, кто помог мне _в_ы_ж_и_т_ь_ при работе над этой книгой
Эта книга — моя последняя попытка объясниться.
Последняя, ибо, по замыслу, самая обстоятельная.
- I До шестнадцатилетнего возраста... >>
- II Зрячим буквам... >>
- III До овладения письмом по ладони... >>
- IV В своих стихах... >>
- V Своего директора... >>
- VI По территории детдома... >>
- VII Летние студенческие каникулы... >>
- VIII Быть человеком среди людей мешает... >>
- IX Чтобы не зависеть от постоянного помощника... >>
- X И тут грянул гром... >>
- XI Инвалидность, провоцирует здоровых на сверхопеку... >>
До шестнадцатилетнего возраста я специально не переживал из-за своей слепоглухоты. Мне, главное, лишь бы книги - что в Загорском детском доме для слепоглухонемых, что дома на каникулах.
Зрячим буквам меня начали учить в мои семнадцать лет. Это было очень сложным делом. Я не только не знал очертаний букв, но и не умел строить их образ, когда мне чертили буквы пальцем во всю ладонь.
До овладения письмом по ладони я знал только рельефно-точечную систему Брайля и дактильный алфавит. Кстати, именно _д_актильный, а не _т_актильный; восходит к тому же корню, что и «дактилоскопия».
В своих стихах я сетую на одного «медведя-аналитика», который, «...беззлобно урча, / Терзать и кромсать сплеча / Стал самое недотрожное...»
Своего директора, Олега Валентиновича, мы очень любили. И любовь эта выражалась в том числе и в рассказывании анекдотов. Когда Олегу Валентиновичу исполнилось семьдесят лет, я поделился и с ним, и с его гостями этим фольклором.
По территории детдома я бродил совершенно свободно. Зимой лазил на лыжах там, где летом у нас был огород и сад. Умел — на лыжах — преодолевать сугробы, и вверх, и вниз.
Летние студенческие каникулы. Мой родной город, столица Киргизии Фрунзе. Средняя Азия. Неподвижный знойный воздух.
Конечно, быть человеком среди людей мешает не только слепоглухота. И меньше всего она. Прежде всего мы сами в этом друг другу мешаем. Так уж сплошь да рядом складываются наши взаимоотношения, что мы не приближаемся друг к другу, а отдаляемся, отчуждаемся.
Чтобы не прозябать в четырёх стенах, не зависеть полностью, на все сто процентов, от постоянного помощника, — надо решиться обращаться за помощью к первому встречному-поперечному. Лично мне решиться было не очень сложно. Я как-то с раннего детства привык верить в человеческую доброту. Может быть, благодаря бесконечной доброте моей мамы...
Меня предупредили о духовом оркестре. Я не знал, что это такое. И был страшно возбуждён, ожидая чего-то совсем нового. Просился к оркестру поближе. Удивлялся, что мы сели во втором ряду. Мне никак не могли объяснить, что ближе к оркестру сесть нельзя, потому что в первом ряду как раз и сидит этот самый оркестр.
Слепоглухота (как и любая инвалидность, при которой бросается в глаза беспомощность инвалида) обычно провоцирует зрячеслышащих на сверхопеку. Ограниченность возможностей слепоглухих преувеличивается, и в итоге эти возможности могут быть ограничены почти до нуля — их недооценкой.
(Продолжение книги еще не написано автором.)
