А.В.Суворов
Чему можно научиться, но нельзя научить
Чуть что, так сразу и врождённое... Гены виноваты, или сам Господь Бог. Впору самих носителей всей этой мифологии уличить во врождённой лени, в которой они упрекают ни в чём не повинных детишек, если у них не получается чему-то ребят научить.
Можно ли научить писать хорошие стихи? Не требуется особых знаний и долгих размышлений, чтобы вполне уверенно ответить — нельзя. И... Да здравствует миф о врождённом поэтическом таланте!
Можно ли научить человечности? Нельзя. «Следовательно» — всё дело во «врождённом альтруизме». (Противоположная крайность — миф о «технологиях альтруизма», как будто альтруизму можно научить вот так же запросто, как производству булавок! — Только «технологию» или там «методику» разработай!)
В восьмидесятые годы XX века модно было упражняться в остроумии по поводу «ЗУНов» — аббревиатура слов «знания, умения и навыки». Мол, школа учит «только» этим самым ЗУНам. А должна учить Истине, Добру и Красоте.
Это миф, что, например, шахматы учат мыслить. Играя в шахматы, диалектической логикой — и вообще теоретической культурой человечества — не овладеешь. А теоретическая культура и есть культура мышления. Крупнейшие мыслители от Гегеля до Ильенкова не уставали твердить, что философствовать (то есть мыслить) можно научиться, изучая историю философии. Это же Фридрих Энгельс рекомендовал в своих письмах молодым поэтам: хотите писать хорошие стихи? — побольше читайте хороших стихов. Изучайте по хорошим стихам историю — то есть культуру — поэзии.
Нетрудно научить приёмам стихосложения. Но каждый согласится, что версифицированный в строгом соответствии с этими приёмами задачник или философский трактат — ни в коем случае не поэзия. А вот «Мёртвые души», даром что написаны в прозе, Гоголь имел полное право назвать поэмой...
Маяковский смеялся над руководствами по стихосложению типа «Как в пять уроков стать поэтом», что они, эти руководства, совсем не про то, как писать, а про то, как писали стихи. (И на том ещё спасибо, — добавлю от себя. А то ведь эти «руководства» могли вообще не иметь никакого отношения к писанию стихов — даже и в самом далёком прошлом.)
И Цветаева в воспоминаниях о Волошине, Мандельштаме и Андрее Белом очень убедительно показывает, что поэты — особые люди. Именно эта особость и делает их поэтами, а не сколь угодно виртуозное владение версификацией — стихосложением.
И чтобы быть хорошим математиком, мало уметь считать...
Задача школы — именно давать ЗУНы, и если у неё это хорошо получается, то и спасибо, большего с неё требовать не стоит. Потому что большему не научишь.
Но отсюда вовсе не следует, что всё остальное, всё, что сверх ЗУНов, от Природы-матушки да Господа-батюшки. И ниоткуда больше.
Из того, что знание версификации — ещё не всё, далеко не всё в поэтическом творчестве, — никак не следует, что всё остальное — от рождения.
Да, этому остальному нельзя научить, но «особость», которая, по Цветаевой, отличает поэтов от всех остальных людей, возникает при жизни, а не присуща поэтам с момента рождения.
Короче — творчеству (поэтическому, теоретическому, нравственному, математическому...) нельзя научить, но можно научиться. Творчество, способность к творчеству — свойство личности, и вместе с личностью формируется и развивается. Тут никакие «технологии» не помогут, но — такова логика личностного роста. Логика, благодаря которой талант либо возникает, либо нет. Логика, благодаря которой человек позволяет себе действовать бесчеловечно, либо старается не позволять... Старается — и потому учится, тем самым учится тому, чему его никто не научит за школьной партой, на студенческой скамье.
Ф.Т.Михайлов гениально сформулировал, что культура не «усваивается» и не «присваивается», а — ВОССОЗДАЁТСЯ каждым из нас. В этом смысле каждый из нас — соавтор человечества. И именно этим и объясняется уникальность, неповторимость личности, то, что она является человеческой индивидуальностью — именно тем эта уникальность объясняется, что каждый из нас воссоздаёт свой, уникальный, вариант общечеловеческой культуры. Воссоздавая этот вариант, каждый из нас и учится тому, что ни к каким знаниям, умениям и навыкам нельзя свести, чему поэтому никакая школа не научит, но с чем и не рождаются. Учится, в конце концов, быть человеком... Ну и мастером в той или иной области творчества. И мастерство в этой области налагает на мастеров особый отпечаток, подмеченный Цветаевой у поэтов... Но если бы Цветаевой сказали, что, например, артисты или философы — тоже особые люди, она с этим тоже бы согласилась. Просто она вспоминала именно о поэтах...
3 апреля 2009
Обсудить на форуме | Обсудить в ЖЖ
