«Российская газета» 16 июля 1992 г.
Тропа.
Журналистское расследование
Бесовщина... Только так можно назвать и только этим отчасти объяснить то, что происходит вокруг драмы, которая продолжается уже более двадцати лет. Жертвами ее стали десятки детей, подвергшихся сексуальным притязаниям «известнейшего педагога». Без компетентного расследования и суда пока нельзя сказать что это: хладнокровное преступление или действия не отвечающего за свои поступки маньяка. Но есть явление, есть его жертвы. Почему же в огромной России нет ни одной организации, ни одного ведомства, которое встало бы на защиту детей?
Вообще-то суть дела знают практически все, кто имеет xoть какое-то отношение к педагогике. Неважно, какую занимают позицию, главное, что знают. Юрий Устинов — не просто известный педагог (не учитель, а «внешкольник» — все эти годы он руководил туристскими секциями, отрядами, клубами и т. д.). Он еще и известнейший бард, автор множества прекрасных, талантливых песен, которые поют под гитару у туристских костров, в тесных кухоньках на концертах самодеятельной песни тысячи людей. Именно как поэта и барда его знают многие наши деятели культуры. О его работе с детьми, несколько раз восторженно писала в «Комсомолке» Ольга Мариничева, мастер педагогической журналистики. Об Устинове, наконец снят замечательный документальный фильм, он — основатель и фактический руководитель Центра восстановления и развития личности при Детском Фонде, где председатель Альберт Лиханов.
Его дважды судили — в 1973 году и в 1979-м. первый арест стал шоком для всех, кто знал Устинова. Он тогда только-только «выходил на орбиту»: красивый, молодой, талантливый, работал в Доме пионеров руководителем туристской секции. Друзья (не только из Москвы, но и из других городов) не поверили ничему, кинулись искать адвокатов, собирать деньги. Ночами напролет заседал штаб по спасению Устинова. Но состоялся суд — и все подтвердись. Педагог с гомосексуальными наклонностями использовал свое влияние на детей. в основном мальчиков, — опустим юридические тонкости — делал с ними все, что ему нравилось. Суд определил: действия обвиняемого есть развратные действия и акты мужеложства с несовершеннолетними. Однако психиатрическая экспертиза установила, что, Устинов болен — шизофрения. Суд признал его невменяемым и отправил на принудительное лечение. Это было в марте 1973 года.
В январе 1974-го этот же суд, получив от врачей — психиатров сообщение о том, что поведение Устинова Ю. М. в результате проведенного, курса лечения значительно улучшилось, он критически оценивает содеянное им и сложившуюся ситуацию, активно действует в трудовых, процессах, строит реальные планы на будущее», решил, что необходимость в принудительном лечении отпала. Устинов был освобожден.
Несколько лет после этого он жил тихо и за популярностью не гонялся. Но гонялся за детьми: то тут, то там возникал в качестве вожатого, руководителя туристического коллектива и т.д. В 1979 году, узнав, что он по-прежнему занимается педагогической деятельностью, его бывшие воспитанники и жертвы добились нового суда — по новым фактам. И вновь то же самое: факты подтверждаются. Та же самая статья — 121-я, ч.II. И опять — невменяем, опять отправлен на принудительное лечение. Более подробно об этом втором процессе сейчас ничего рассказать невозможно: таинственным образом дело № 1-150 из архива Бауманского районного суда исчезло.
Но в 80-е годы по всей стране начинает греметь имя «талантливого педагога» М. Устинова, который, быстренько отделавшись от очередного принудительного лечения, тут же продолжил активную работу с детьми, Его детская экологическая экспедиция «Тропа» с базой Туапсе и сетью походных лагерей в горах к началу 90-х годов стала легендой. На базе экспедиции «Тропа» им был создан в 1991 год Центр восстановления и развития личности, где должны были собираться «подранки» — ребята из детдомов и интернатов с особенно трудными судьбами. Там, на «Тропе», должны были обогреть. вылечить, научить заново любить жизнь.
Итак, к детям, лишенным родительской заботы, ежедневной опеки, более того — вывезенным даже из их «родных» детдомов и интернатов, допускается облеченный всяческими полномочиями, властью, доверием любых инстанций человек, который на самом деле или: а) неизлечимо болен и социально опасен, что дважды подтвердилось судом; или: б) преступник, настолько изощренный, что умеет обманывать врачей и юристов. И нет, третьего варианта: что, мол, человек в свое время по болезни ли, по глупости оступившийся, но глубоко раскаявшийся и порвавший с прошлым. Множество обстоятельств и фактов указывают на то, что некогда неопытный, начинающий гомосексуалист-педофил превратился за эти годы в искушенного, закаленного многоопытного специалиста по растлению малолетних — мальчиков в самом беззащитном их, хрупком предподростковом возрасте.
Теперь, если есть желающие, можно порассуждать о правах личности, о широте взглядов, о том, что в цивилизованном обществе давно уже терпимо относятся к гомосексуалистам, уважая их странности и склонности. Ради Бога не надо. Я тоже за широту взглядов и совсем не хочу хоть в чем-то ущемить права сексуальных меньшинств. Но при чем здесь дети? Если человек делает свой сексуальный выбор в 20 лет — это одно. Можно вздохнуть, можно посочувствовать ему, если этот выбор кажется вам неудачным, можно поспорить, если что-то вас шокирует. Но речь идет о правах личности на выбор — и они соблюдены. Ребенок, которого десятилетним сделали игрушкой в руках взрослого извращенца, скорее всего навсегда будет лишен нормальной сексуальной ориентации. Проще говоря, огромна вероятность того, что он тоже вырастет «гомиком». Если же этого не произойдет, все равно психика его навсегда — останется травмированной: неестественные ласки, постыдность которых он не может не сознавать, законспирированные «отношения», которые обставлены соответствующим антуражем, изломанные отношения со сверстниками... Надо ли удивляться, что среди выросших воспитанников Устинова есть пьяницы, есть озлобленные на весь мир неудачники? Повзрослевшие, эти ребята, освободившиеся от его влияния и прошедшие свой тяжкий путь самоосознания, прозрения, стыда, самобичевания, рассказывают: сейчас то, от чего мы не имеем права отмахиваться.
Судя по всему, период тривиальных гомосексуальных, контактов с несовершеннолетними давно уже позади. Сейчас уже можно говорить о настоящей идеологии осмелевшего, обнаглевшего маньяка, которой он пичкает несмышленых мальчишек. Идеология эта такова: обычные отношения между мужчинами и женщинами — грязь, которую надо оставить быдлу. Элита, раса будущего признают другую — возвышенную, доступную только особым людям любовь . То, что он делает с мальчиками, якобы полезно для их развития, это приобщает их к числу избранных и талантливых людей. Надо ценить в себе эту избранность и сторониться, бояться тех, других, обычных. Эта особая идеология создана для особой группы организации. В ней строгая конспирация и железная дисциплина, в ней не говорят лишнего и называют друг друга не по именам, а по прозвищам. Круговая порука, стыд, совершенно искаженные представления о реальности, страх оказаться отлученным от «своих» — все это, перемешиваясь в мальчишеских головах, дает сексуальному маньяку возможность быть практически неограниченным властелином детских судеб. Добавьте сюда красивые ласки, красивые сказки, красивые слова. Как устоять мальчишкам? Особенно если учесть, что Устинов работает, как правило, с ребятами, из неблагополучных семей, из детдомов, из интернатов. С теми, кто истово, до истерики жаждет ласки: чтобы погладили по затылку, потрепали по плечу, обняли, посадили на колени... Господи, сколько их у нас таких — одиноких, неприкаянных, никому не нужных! 10-12 лет — такой возраст, что и в самой-то благополучной семье конфликт за конфликтом. А если вместо семьи палата на 12 человек? А если в семье отчим или вообще никогда не было отца? И вдруг — счастье! Мужественный, красивый, все понимающий человек берет тебя за руку, улыбается тебе, поет у костра специально для тебя написанную песню.
Он влюблял в себя мальчишек, входил в их жизнь единственным и главным человеком, приводил их к состоянию, когда они готовы были отдать жизнь за его взгляд и его улыбку. И делал с ними все, что хотел. Кто-то из ребятишек верил в его «идеологически» выдержанные сказки, кто-то просто терпел, кто-то считал, что так и должно быть... «Посвященные» рассказывают, например, как Устинов обрабатывал новеньких. Если было надо, использовались снотворные. Надо ли упоминать, что сплошь и рядом все происходило на глазах сразу у нескольких мальчишек? Их присутствие было, например, обязательно, когда шла «обработка» одурманенного снотворным ребенка: если бы он вдруг проснулся, испугался, побежал жаловаться, то виноватым был бы объявлен кто-то из находящихся здесь мальчишек, потому что ответственность за развратные действия, объяснял педагог детям, наступает с 14 лет. Регулярно проводились игры-репетиции на случай бесед с посторонними, с журналистами или не дай Бог, со следователем.
Все это я не выдумала, это рассказ одного из бывших воспитанников Устинова. Я не называю его имени — у этого парня и так впереди много испытаний. Ведь со всей этой информацией он обратился и в прокуратуру. Правда, предвидя это, уже давно во все концы пустил Устинов легенду о неблагодарных выросших учениках, которые готовы и себя грязью полить, лишь бы его утопить. Видите ли, что-то там было между ними, какие-то разногласия, вот и несет он сейчас крест мученика. Что ж, он, мол, и не ропщет: знал ведь, что берет себе и судьбу и душу изломанных, озлобленных волчат. Кого-то спас, отогрел, а кого-то не смог. Вот эти, кого не спас, не вернул к любви, и мстят ему — сейчас. Такая вот версия.
Дело осложняется еще и тем, что те немногие люди, кто безнадежно пытается рассказать миру неприглядную правду об Устинове, «восстать» против знаменитого педагога и барда, порою не учитывают еще одну сторону событий: Устинов — дьявольски, изощренно, невероятно талантлив. Нет, не только в сочинительстве стихов и песен... Ситуация загадочней и страшней. Во-первых, он красив. Не, в расхожем, конечно, понимании. Его вдохновенное лицо аскета, его беззащитный, казалось бы, проникающий в душу взгляд, его манера говорить — немногословная, особая — все это производит на людей почти гипнотическое воздействие. Когда же он берет гитару — начинается просто мистика. Его стихи, положенные на его же музыку,- не подделка и не поделка. Но, сказать, что он действительно талантлив, — сказать только половину правды. Он талантлив именно дьявольски. Я знакома с людьми, которые даже сейчас, зная все то, что знаю я. готовы идти за ним и служить ему. За одни только его песни. И теперь добавьте к этому безусловный талант человека, обладающего огромной энергией воздействия на психику других людей, невероятной интуицией. удивительным психологическим чутьем...
Я думаю, что многие статьи, радио- и телепередачи об Устинове, главное содержание которых — истеричная восторженность и пересказ, со слезами его песен — результат именно такого гипнотического воздействия его личности. Конечно, насколько все было бы проще, имей мы дело с примитивным уголовником, недалеким и эмоционально неразвитым! Однако все наоборот. Не знаю, как насчет дьявола, но я считаю, что Устинов — это концентрированное воплощение зла. Во-первых, вся его жизнь в последние два десятилетия — это вызывающая демонстрация безнаказанности и вседозволенности. Он сломал жизнь десяткам людей — и не просто живет, а купается в славе и известности. А мы вынуждены слушать жалкий лепет правоохранительных органов о том, что сделать ничего нельзя. Во-вторых, опасна и губительна черная энергия лжи, источником которой является эта личность.
Посмотрим, на чем он спекулирует все последние годы? Несломленный диссидент застойного периода, прошедший через суды и психушки, в некоторых публикациях он ставится в ряд где-то сразу вслед за Сахаровым и Солженицыным. А что? Все верно. Суды были? Были. Психушка была? Была... И не то страшно, что он себе славы прибавляет. Черт бы с ним! Страшно, что он, как раз фактически обласканный нынешней славной системой правосудия и не менее славной психиатрией, пытается породниться с теми, кто действительно безвинно, на всю катушку прошел мученические муки.
Огромное зло я усматриваю и в том, что Устинов, как террорист с гранатой в руке, угрожающий взорвать самолет, замахивается и на то, что принято сейчас с усмешкой называть «идеалами». А попросту говоря — на нашу веру в добро, в бескорыстие, в любовь, в самопожертвование. Ведь та идеология «особенных людей», которой он пичкает мальчишек должна для достоверности быть насыщена фактами и именами. Вот он их и называет — имена. И тех, кого давно уже нет на этом свете, и тех, кто пока еще слава Богу, живет, известен, популярен. К «избранным» он относит пошедшего вместе с детьми на смерть великого педагога Януша Корчака. То же самое плетет вокруг имени Аркадия Гайдара. Тем более, что он нынче явно не в моде. Неужели мы сегодня не сумеем защитить его от клеветы? Не защитим Януша Корчака?
Наша отечественная педагогика всегда была богата альтруистами — теми, кто пошел работать с ребятами просто по призванию, потому, что кто-то же должен отдавать себя детям... Их сотни и тысячи — этих бессребреников. Среди них есть свои лидеры, свои «знаменитости»: детский писатель и командир знаменитой свердловской «Каравеллы» Владислав Крапивин, руководители коммунарского клуба «Пилигрим» в Туапсе Галя и Володя Черноволы, организатор. «Хобби-центра» в Томске Юрий Кудинов, руководитель детской хоровой студии в Серове Анатолий Тушков, командир пионерской дружины «Пламя» в Пятигорске Евгений Филиппов. Каждый из них сегодня в растерянности. Над каждым — тень позорнейшего подозрения.
В конце августа 1991 года в окрестностях города Майкопа с десятиметровой высоты упала в реку неуправляемая грузовая машина. В ее кузове, крытом тентом, находилось около двух десятков ребят. Там же — бочки с соляркой и тяжелые диски от камазовских колес. Что произошло? Остановившись неподалеку от моста через реку, водитель «КамАЗа», принадлежавшего Центру восстановления и развития личности, вышел поправить тент. В кабине остался Устинов с двумя мальчишками. В это время из кузова в кабину пересел еще один мальчик, сел на место водителя, включил двигатель... Машина тронулась с места и, набирая скорость, помчалась к мосту, въехала на него и сорвалась в реку. Ребят в кузове еще до удара о воду передавило тяжелыми бочками, и дисками. Погибли шестеро подростков. Сидевший в кабине Устинов получил переломы ребер. По этому делу в Майкопе продолжается следствие, скоро состоится суд. Все сходится к тому, что ответит за все молоденький водитель. Устинов опять ни при чем.
Но вот в чем дело. Не в этот раз, так в следующий, не эта трагедия, так другая, но что-то подобное рано или поздно должно было произойти. К этому неизбежно вели устиновская философия небрежения детскими судьбами, полное равнодушие к бытовой стороне жизни вверенных ему детей. Между тем именно отношение к детскому быту — главный показатель благополучия любого детского коллектива и «благонадежности» любого педагога. Спросите у Крапивина, Филиппова, Кудинова: смогли бы они хоть раз посадить детей в кузов, где стоят бочки с соляркой? Смогли бы позволить кому-то из мальчишек играть с ключом зажигания да они сочтут вас сумасшедшими...
Отличительная черта педагогического почерка Устинова — абсолютная замкнутость его детей, отдаленность от внешнего мира. Он забирает мальчишек, и они уходят вместе в леса, горы, туда, где не бывает «чужих». Конечно, то и дело приезжают гости: в основном журналисты или кто-то «за опытом», кто-то, просто, чтобы выразить восхищение. Их проводят по лесным тропинкам, показывают, как трогательно бинтуют дети сломанную веточку, усаживают у костра, дают послушать песни... Что еще надо случайным визитерам? Кстати, не надо думать, что все то, о чем шла речь, происходит на глазах у всех детей и со всеми. В эти дела вовлечена небольшая часть мальчишек: особая, замкнутая «каста». Между прочим иногда в эту касту попадали и девочки. Только использовали их все-таки как мальчиков... Одна из них, сейчас уже совершеннолетняя, тоже готова дать показания.
Так вот: подавляющее большинство ребят, конечно же, ни о чем не догадывается. И Устинов, действительно неплохой педагог, управляется с ними умело. Есть, конечно, в его методике странности, которые должны были бы заинтересовать специалистов-педагогов. Например, он все время тасует детей, не давая им сблизиться, подружиться, привыкнуть друг к другу или к вожатому-инструктору. Несколько дней на одном месте, в одной группе — и все! На другое место, с другим инструктором, с другими ребятами... В восторженных статьях об Устинове эта методика перетасовывания детей подавалась как величайшее открытие в педагогике. Точно так же превозносились и другие особенности его педагогики: например, то, что у него замечательные дети — молчаливые, послушные, бессловесные. Да, замкнутость и послушность — действительно отличительная черта практически всех устиновских воспитанников независимо от того, насколько они были к нему приближены. Естественно: при его манере психического воздействия он порою мог управлять детьми просто взглядом...
Как правило, Устинов не брал к себе детей из благополучных семей, над которыми «трясутся» родители. Исключения делались, но редко — когда отказать было совсем уж неудобно или невыгодно. Таким исключением стали прошлым летом знаменитая актриса Маргарита Терехова и ее десятилетний сын Сашка. Маргарита Борисовна прибыла на «Тропу», начитавшись восторженных статей об Устинове, посмотрев фильм и наслушавшись всяческих хвалебных речей о его методике. Прибыла просто как рабочая единица: готовить, штопать, чистить, вытирать носы... Через некоторое время ее стали мучить сомнения. Она вдруг увидела, что устиновские воспитанники совсем не так счастливы, как их изображают журналисты. Ей не понравилась их неухоженность и заброшенность, одиночество и неприкаянность. Однажды Устинов отправил на ночь глядя группу детей с подростком-инструктором за несколько километров по лесу на другую стоянку. Утром Маргарита Борисовна, у которой всю ночь болело за этих ребят сердце, побежала к ним. И увидела: они так и не сумели поставить в темноте палатку, к тому же ночью их напугал кабан. Они были измучены и растеряны, цеплялись за нее и просили не уходить... Спросим себя: почему актриса Терехова довольно быстро сумела разглядеть то, чего годами не замечали восторженные почитатели Устинова? А дело, думаю, в том, что легенды и мифы об Устинове создавали люди, влюбленные именно в него, в его обаяние, в его песни — и достаточно равнодушные к детям. Для этих взрослых отношений ребята служили лишь фоном, материалом... Терехова, талантливый человек и настоящая женщина, приехала к детям и ради детей. Плевать ей было на обаяние Устинова! У нее своего хоть отбавляй. И не будучи загипнотизированной, она вскоре засомневалась во многом.
Правда, будем точны: от подозрений по поводу секса она была далека. Зато эти подозрения возникли у другого «исключения», тоже допущенного к детям в то лето: — художницы Тамары Лаврентьевой. Тут все было совершенно примитивно: она просто наткнулась в лесу на Устинова, сидевшего на пеньке с каким-то блаженно-отрешенным взглядом. Между коленями у него стоял мальчишка, а руки Устинова были у ребенка в шортах. И заметьте такую деталь: в устиновской команде дети даже по самому дикому лесу обязаны ходить только в очень коротких шортиках. И спать, кстати, ночью в общих спальных мешках совершенно раздетыми — из «соображений гигиены». Оправившись от первого шока, Лаврентьева начала наблюдать более внимательно. И увидела многое такое, над чем стоило задуматься. Она и задумалась. А приехав в Москву, начала разыскивать тех, кто знал Устинова раньше, знал про суды, кто почему-то не считал его ни легендой, ни героем... Гибель детей в автомобильной катастрофе заставила сплотиться тех, кто хочет положить конец устиновским педагогическим «экспериментам».
Сомнения Маргариты Тереховой соединились с объективной информацией о прошлом Устинова. И теперь нет ни одного выступления Тереховой в газете, по радио, перед зрителями, где бы она не рассказывала о зле, которое несет этот «педагог», и о том, что оно должно быть пресечено. Тамара Лаврентьева проделала титаническую работу, разыскав десятки людей, которые в разные времена пытались бороться с Устиновым. Даже тех, кто устал, махнул рукой, уверился в его непобедимости... Разыскала, свела вместе, убедила, что надо начать борьбу заново.
Но давайте теперь взглянем на всю эту историю и с другой стороны. Каким бы злодеем, негодяем, колдуном, еще Бог знает кем ни был Устинов, но он всего-навсего отдельно взятая личность. Некто. Что ж, выходит, любой, кто захочет вот так прийти к детям и паразитировать на них, может это сделать — и система не опознает его, не отторгнет, не включит автоматически многочисленные сигналы тревоги? Нет, конечно. По той простой причине, что и системы-то никакой нет! Ведь мы с вами, наверное, имеем в виду государственную — систему охраны наших детей от всяческих опасностей: от сексуальных притязаний, от жестокостей педагогов и родителей, от любого рода злоупотреблений взрослых, отвечающих за судьбы детей, от всевозможных случайностей наконец... Например, от того, что в детский сад придет сумасшедшая воспитательница, одержимая манией убийства; Так вот перед лицом всех этих возможных несчастий наши дети абсолютно беззащитны. Положение дел таково, что, если любой сексуальный маньяк, любой извращенец захочет оказаться поближе к детям, у него в распоряжении будет тысяча способов сделать это: устроиться работать в школу учителем труда, физкультуры, завхозом, сторожем, пойти вожатым или кочегаром в летний лагерь. Он может, как Устинов, стать романтиком дальних туристских маршрутов: подальше от посторонних глаз, ночевки в палатке, общие спальные мешки...
Однажды я беседовала с неким преподавателем этики и психологии семейной жизни. Он предпочитал индивидуальную работу с девочками: посредством использования изобразительного материала (по мне, так при помощи дешевых порнографических картинок) рассказывал им, что такое половой акт и давал всяческие дополнительные подробности. Гнусный тип с масляными глазками и потными ладонями. Но куда, к кому, на каком основании пойти с сомнениями на его счет? У нас могут запретить работать в торговле, если один раз проворовался... Могут лишить водительских прав за серьезные нарушения. Но никакими правилами не предусмотрен ни предварительный отбор педагогов на профпригодность, ни маломальский контроль за. деятельностью огромного количества людей, в том или ином качестве допущенных к работе с детьми. Их психическое и сексуальное здоровье, их моральные принципы и особенности биографии — все, это личное дело любого -кто приходит к детям.
Давайте вспомним: деятельность сексуального маньяка Чикатило, началась именно в школе, откуда его просто выгнали, «застукав» на приставаниях к девочкам. И все! Ни скандала, ни дисквалификации. Захоти он — начал бы работать в другой школе. Лет десять, наверное, назад в том же Ростове судили и расстреляли маньяка-садиста, который тоже был руководителем спортивной секции. Он не просто мучил свои жертвы, но еще и снимал это на кинопленку. У него тоже была своя система работы с детьми, конспирации, запугивания. И все это средь бела дня в огромном городе.
Возникает вопрос: обоснованна ли наша тревога за судьбы нынешних воспитанников Устинова и правы ли те, кто считает, что он не должен работать с детьми? Сложность ситуации в том, что в нашей стране некому адресовать этот вопрос. Нет такого ведомства и такого учреждения, где подобную тревогу и подобное беспокойство испытывали бы, так сказать, по долгу службы. Министерство образования? Не смешите людей! В том же Туапсе каждый ребенок знает, что покровительствует Устинову лично министр Э. Д. Днепров. Впрочем, лучше и надежнее любого покровительства просто обычное равнодушие работников министерства. Все они знают — и давно. Некоторые — даже с первого суда. Однако искренне считают, что деятельность Устинова не имеет к ним никакого отношения. Его прошлые дела ни в коем случае не препятствуют ему заниматься педагогической работой.
А что же Детский фонд? Да ничего! Честное слово, было бы как-то легче на душе, если бы они сражались за Устинова, свято верили в его невиновность, боролись бы. А им просто все безразлично. И это страшно.
Опытные, знающие люди, в том числе юристы, считают, что Устинов действительно непотопляем. Нынешние его жертвы не скажут ничего. Бывшие расскажут лишь о делах прошлых. Что ж, может быть. Но хотелось бы мнение это выслушать не на бытовом уровне, а от компетентных лиц. Я обращаюсь напрямую к Генеральному прокурору России Валентину Степанкову: неужели невозможно провести грамотное, глубокое, профессиональное расследование всего, что происходило и происходит в мрачных экспериментах «талантливого педагога»? Сколько еще детских жизней должно быть потеряно, чтобы мы наконец опомнились?