Бродячие журналисты

педагог, начинавший свою деятельность под руководством М.Н.Скаткина, один из тех ученых и практиков, кто развивал идеи трудового воспитания в Советской России. В Московском Дворце пионеров руководил кружком "Умелые руки" (ему принадлежит сама идея и названия "Умелые руки").

Воспоминания Наума ЦЕЙТЛИНА записала Виктория РЫСКИНА, г. Санкт-Петербург

Бродячие журналисты

Проблема беспризорности и безнадзорности не нова. Но надо сказать, что, например, в 20-е годы социальных сирот почти не было. Какие же они были - беспризорники той "новой России"? Об этом рассказывает их 94-летний современник. Воспоминания о дружбе с бродячими журналистами и поэтами, "мальчик из приличной семьи" пронес через всю свою жизнь.

"Каждый пишет, как он дышит..,
Как он дышит , так и пишет,
Не стараясь угодить".
Б.Окуджава

Это было в 1921-1922 учебном году. К нам на урок (в 47-й школе города Саратова) вошел директор (тогда они назывались заведующими) школы в сопровождении троих ребят.

Он сказал: "Вот вам новые товарищи. Они будут учиться в вашем классе. Они немножко отстали в учебе, но твердо обещают отставание ликвидировать. Надеюсь, что вы найдете с ними общий язык". Нам было по 13 лет, они же были постарше нас. Все жили в сиротском приюте, были беспризорниками. Когда окончились уроки, я к ним подошел, мы познакомились. Я был старостой класса и председателем оргкома - организационного комитета по детскому самоуправлению. Сначала они меня встретили насторженно - я был моложе, чем они, и ,наверно, не вызвал у них особого доверия. Эти ребята поинтересовались, есть ли у нас комсомольская организация. Оказалась, что еще нет. Им выделили особую комнату, в которой они и обосновались. Выпускали свою стенгазету - писали стихи, заметки разного рода. Я тоже любил писать, меня включили в редколлегию этой школьной газеты. До этого никаких газет в нашей школе не было. Вот только на уроки они не ходили - решили все изучать сами. Директору сказали, что в конце года сдадут все предметы, занимаясь самостоятельно. Оказалось, что они и в самом деле скоро догнали нас, прошли программу самостоятельно, даже помогали отстающим. Были удивительно дружны - во всем друг другу помогали. Их было трое - Николай Корольков, Василий Селиванов и Дмитрий Чувахин.

Особенно я подружился с Митей Чувахиным. Он частенько приходил к нам домой, и моя мама, жалея его, каждый раз чем-нибудь угощала. В детском доме кормили их плохо, и вообще время было голодное. Митя сказал, что раньше они все воровали, но теперь завязали с этим, и навсегда. У Мити в Саратове была сестра, но взять его к себе она не могла - она сама жила в общежитии.

Все трое были очень самостоятельны - сами стирали себе одежду, добывали еду. Еда у них была общая - они всегда заботились друг о друге. Нянечка тетя Даша особенно их любила - они всегда помогали ей убирать школу, выносить мусор. Работали быстро и без всяких напоминаний - сами знали, что нужно делать.

Они меня вовлекли в работу студенческого литературного кружка при Саратовском университете. Мне было очень интересно в этом кружке, так же, как и в литературном клубе имени Троцкого, куда мы тоже ходили вместе. В клубе было много рабочих, которые тяготели к литературному труду. Они читали свои стихи, скоро начали публиковать их в местной газете. Под влиянием Мити я и сам стал писать небольшие заметки в местную газету. Помню ее название - странное название - "Большевистский молодняк". Спустя два месяца я уже написал заметку в журнал "Клещи" сатирического направления (типа журнала "Крокодил").

Однако, они так привыкли к вольной жизни беспризорников, что их тянуло путешествовать. Однажды я пришел в школу, а тетя Даша передает мне какие-то вещи и письмо от Мити Чувахина - "Прощайте, хочу обойти все пять республик (Тогда республик было только пять). Вещи и тетради (личные дневники) передайте Цейтлину".

Вернулся спустя месяц. Рассказал, что он добрался до Астрахани, а потом, чтобы вернуться в Саратов, спрятался в трюме парохода, среди арбузов. Питался 5 дней одними арбузами, выбрасывая корки в иллюминатор. Так добрался до Саратова. В Саратове трюм открыли, туда набились местные мальчишки, подрядившиеся разгружать арбузы, и он с ними выбрался. Рассказывал, что, прибыв в какой-нибудь город, он сразу же писал в газету о разного рода подмеченных недостатках, нес заметку в газету, ему вручали гонорар. На эти гонорары он и жил. Так же путешествовал и Корольков. О странствованиях Селиванова я не помню. Каждое лето они составляли маршруты своих путешествий, ночевали на вокзалах, в лодках - где попало. Возили с собой крючки, ловили рыбу. Сами себя кормили. Собирали ягоды, грибы. Помню их увлекательные рассказы о путешествиях.

Иногда им случалось ночевать в школе, иногда в редакции газеты. Однажды я провел с ними ночь в редакции - мы записывали новости, передаваемые по радио, утром они помещались в газету.

Еще в юношеские годы они прошли всю технологию журналисткой деятельности. Все трое связали свою судьбу с литературой - Вася Селиванов опубликовал свою поэму в газете. Начиналась она словами: "Учитель! Дайте слово!" Занятия литобъединения были очень серьезными. На них иногда приходил Лев Кассиль - он жил тогда в Саратове. Мы вместе ходили в театр, вчетвером по контрамаркам, которые нам давали в редакции, ходили на встречу с Луначарским, с Маяковским, с Пантелеймоном Романовым.

Николай Корольков стал впоследствии писателем, был принят в Союз советских писателей, был избран даже председателем Саратовского отделения Союза. Я нашел его в начале 60-х, написал ему. Митя Чувахин погиб на фронте, его имя значилось на мраморной доске, которая висела в редакции газеты "Коммунист" - здесь он работал перед войной. О судьбе Селиванова ничего не знаю...