Сергей РЕУТСКИЙ

Физкультура про другое

«Внутренняя уравновешенность — ключевое правило безопасности. Если ты действуешь в согласии с собой и с миром, ничего дурного не произойдёт», — объясняет Сергей Реутский, создатель системы усложняющихся спортивных комплексов. Сергей — автор внешне простой, но хитроумно организованной последовательности освоения детьми и подростками физических упражнений нарастающей сложности, от самых простых до вроде бы чрезвычайно рискованных.

Читатели разных изданий могли видеть фрагменты его методических работ — а мы впервые публикуем разговор о той педагогической философии, которая скрыта за бесчисленными методическими приёмами Сергея Реутского и связывают их воедино.

Работая в школе учителем физкультуры после армии, я часто задавал себе вопрос: «Как же так, мы здесь, в школе, ничего рискованного детям не разрешаем, даже по канату лезть — мат подкладываем. А через год-другой, в армии, все по-другому, руку — ногу сломал — ерунда, пустяк, даже приятный отдых. Говорили, что допустима гибель трёх процентов личного состава. Что такое? Почему так? Почему такой резкий скачок: в армии «всё можно», а в школе — «ничего нельзя»? Когда же и где учиться умению и задачу выполнить, и в целости остаться? Я был совершенно потрясён этим противоречием. Не враги же народа эту лучшую в мире систему образования создавали...

Чай с поединками, или — умей жить с вопросом, ответ придёт

В те дни я «нечаянно попал в лапы» к одному педагогу. «Лапы» были до боли жёсткими, но на удивление добрыми. Методика образования была странной. Нам задавали задачки на пределе личных возможностей — и решай их как хочешь. В общем, как в сказке «Пойди туда — не знаю куда, возьми то — не знаю что». Основными компонентами образовательной ситуации были поединки и чаепития. Сложность задачи в поединке определялась скоростью, плотностью, силой удара, «кочевряжистостью» траектории движения, количеством противников и т.д. Как только мы решали одну задачку, ставилась следующая, потруднее. На чаепитиях говорили «за жизнь» и про наши личные качества, каковые мы проявляли в предложенных обстоятельствах. Можно было узнать много нового, обескураживающего и интересного про себя, хитренького, про то, что обычно прячется под маской. Объяснения давались только тогда, когда у кого-нибудь из нас нечто получалось. Наставник, обращаясь в первую очередь лично к этому человеку, рассказывал, что же у него получилось, на какую полочку это можно положить, когда и как пользоваться. Результаты были странными. Мы стали более спокойными, перестали суетиться и ... обнаружили наличие духовного мира внутри и вокруг себя.

В те дни жил-был художник один, и я у него «образовывался». Он тоже давал нам задания одно труднее другого и почему-то никогда не объяснял, как их выполнить. А потом мы собирались на чаепитие и разговаривали «за жизнь», обсуждали свои работы. Потрясающим было то, что чем слабее была работа, тем больше в ней можно было обнаружить того, за что её похвалить. А чем сильнее картинка — тем легче её было покритиковать... Вдруг прояснилось, что каждый «рисует сам себя»: и в этой картинке, при желании, тоже можно увидеть себя, «хитренького».

Кроме этого выяснилось, что я был слепой, так как смотрел себе под ноги. А когда поднял глаза, был поражён и ослеплён красотой окружающего мира. Было очень сомнительно, чтобы он (мир) случился нечаянно. Возникал вопрос о причинах сущего.

Потом в моей жизни случился «легкомысленный роман» с эвритмией (эвритмия — это не имя, а элемент вальдорфской педагогики). Мы неторопко образовывались по 8-10 часов в день. В перерывах случались чаепития с разговорами «за жизнь». Удивлялись, что хоть и талантливые у нас на курсе педагоги, но какие-то странные. Говорят, что должно получиться, а как этого добиться не объясняют; они — маньяки экзаменов необъятных объёмов; у них у всех плохая память, так как вспоминают они об экзаменах недели за две, когда подготовиться уже совершенно невозможно. Позже стало понятно, что сила и обаяние «эвритмистов» в том, что учебный процесс строится с учетом того, что духовный мир существует, а некоторый тупик — в том, как они понимают его сущность.

Вскоре, после «развода» с эвритмией, случилась «странная школа», где администрация требовала не столько работы, сколько понимания того, что ты делаешь. И это было бы ещё ничего. Но администрация настаивала, чтобы мы понимали язык «методологов», а это было просто невозможно: хоть они и говорили по-русски, но абсолютно «иностранно». К тому же администрация обожала разбивать нас на команды и давать задания невозможной трудности без объяснения, как их выполнить. Утешало только то, что здесь работал разнообразно талантливый народ — и он на удивление охотно садился пить чай и разговаривать «за жизнь» в любое время суток.

И вот мне, испорченному этой педагогикой, захотелось понять, как работают мастера и можно ли подобные методы использовать в школьной физической культуре. Хотя бы попытаться...

Я заметил, что мастера не просто ставят нам задачи, а основную задачу разбивают на много-много подзадачек. Появились многочисленные «ступеньки», более пологие или более крутые, но ведущие к цели. Нас постоянно подводили к пределу личных возможностей. Мастера, делая одно и то же, никогда не повторялись. Все они сами постоянно штурмовали новые крутые ступени. Рядом с ними легко думалось и делалось. Проявлялись способности, о которых никто из нас и не подозревал. Они помогали увидеть себя «внутреннего», того, кто под маской, к нему обращались и с ним работали. Все они обладали и аналитическими, и художественными способностями, и ещё много чему у них можно было поучиться.

Чтобы попробовать их методики, нужно было высвободить время на уроке. Сначала в детском саду и в школе (в помещении и на улице) были поставлены обширные физкультурные комплексы, где дети самостоятельно и с большим удовольствием могли получать индивидуальную дозу физической нагрузки. А потом на уроке начались двигательные задачки, игры с переменными правилами и так далее, далее, далее...

На пределе и без страха

Для меня школа осталась в памяти страшным сном. Откуда это недовольство — сперва не понимал. После окончания школы ещё лет десять по ночам мне снились кошмары, что я по-прежнему сижу в своей школе. Утром просыпался и облегченно вздыхал.

Недавно я услышал, что наибольшие стрессы, наибольшие страхи и чувство неуспешности вызывает урок физкультуры. Только на втором месте — химия, а затем (о ужас!) — словесность, родной язык.

Я пытаюсь от этого уйти. С одной стороны, хотелось бы сделать урок интересным, а с другой — чтобы этот интерес работал на что-то важное и ценное. Через какое-то время я обнаружил, что детям всегда интересно самое главное и важное в жизни — они все хотят учиться главному, они готовы на это все свои силы тратить. Даже непонятно, каким образом школа при этом умудряется отбить желание учиться?

Трудно испытать себя на пределе физических способностей — пределе выносливости, силы, гибкости, быстроты (для этого надо быть хорошо подготовленным). Вот ощутить предел координации намного безопаснее и проще. Можно испытывать себя и на пределе эмоциональном: когда вокруг бушуют страсти и трудно оставаться спокойным, рассудительным, не поддаться массовому влиянию, не стать толпой, преодолеть свои страхи, зажимы.

Введите в такие испытания ещё и интеллектуальные сложности (например, перевод с языка геометрических схем на язык движения). Каждая сторона дела — эмоциональная, физическая, интеллектуальная — вроде бы не так сложна; но только до тех пор, пока вы их не соединили. А вот вместе они создают невероятную сложность, и могут стать тем самым пределом, который стремишься преодолеть.

Но если мы в традиционной физкультуре к пределу подходим, исчерпывая свои физические силы (например, длительный бег) или через соревновательную деятельность (в которой всё настроено на первенство, на поддержку тщеславных, гордых тенденций), то у нас на занятии предел достигается через комплекс задач в равной степени эмоциональных, интеллектуальных и физических, когда каждый может первенствовать в своём.

Про дворы и уроки

Раньше была развита детская игровая улично-дворовая среда, в которой дети, играя, многим универсальным умениям обучались ещё в дошкольном возрасте, отыгрывались в двигательно-эмоциональном плане. Сейчас эта среда исчезла, по-крайней мере, в крупных городах и практически все современные дети стали приходить в школу с худшей подготовкой. Теперь надо в детском саду и школе помогать детям осваивать те способности, которые раньше доставались им между делом.

Осознав этот провал, мы стали думать, как же в эту сторону развернуть методику.

И вот что получилось.

1. Для физической нагрузки создали искусственную среду — физкультурные комплексы в зале и на улице, чтобы через свободную игру в этих комплексах дети добирали недостающую физическую нагрузку. Если физкультурный комплекс достаточно сложно и интересно устроен, то его пространство втягивает ребенка в себя, не отпускает, заставляет возвращаться. Оно предоставляет свободу и выбор: двигайся куда хочешь и сам определяй сложность пути. Оно заставляет сосредоточиться. Здесь можно почувствовать, как работают простейшие механизмы: наклонная плоскость, блок, рычаг. Оно заставляет сотрудничать детей друг с другом. Опыт преодоления препятствий даёт детям радость и уверенность в своих силах. Это пространство имеет ритм (чередование простых и сложных для лазания элементов конструкции, расстояния между ними). Оно не завершено и открыто для взаимодействия и изменения.

2. Поскольку физическую нагрузку дети стали получать самостоятельно на физкультурном комплексе, то урок освободился для развития универсальных умений. Мы стали исследовать возможности влияния физических упражнений на развитие универсальных способностей: ловкости и выносливости, на развитие коммуникации «ребёнок-взрослый», на становление цепочки «воспринял — понял — запомнил — сделал — соотнес сделанное с предложенным».

В результате занятие приобрело такую последовательность:

1 этап. Работа на доверие ко взрослому, доверие к учителю; иначе, работа на соединенность (эмоциональную, энергетическую...) группы детей с учителем, когда внимание могут сконцентрировать на учителе.

2 этап. Увеличиваем физическую нагрузку и даём более сложные задания на видение пространства, учёт ситуации, друг друга и учителя.

3 этап. Сам УРОК. Одна из возможных форм — двигательные задачки. В двигательных задачках не объясняется, как выполнять упражнение (ни словами и действиями). Дети самостоятельно переводят фразы говорящего в свои образы, затем образы — в двигательный план (язык тела). В это и играем... Дети на самом деле испытывают к задачкам интерес, потому что они оказываются заданиями повышенной сложности. К простым упражнениям интерес быстро затухает.

Двигательные задачки


			Двигательные задачки — это обучение универсальной способности понимать новую ситуацию и встраиваться в нее.

Известно, что у любого учителя есть осознанный пласт работы (я про это понимаю и стараюсь это сделать) и неосознанный ( какую бы я замечательную программу не взял, я буду эту программу воплощать через себя). В традиционной физкультуре у кого-то волейболисты получаются, у кого-то — лыжники. Всё зависит от интересов самого учителя. И я согласен: учителю должно быть интересно на уроке.

Но хочется придумывать такие формы работы, когда бы личный интерес учителя сохранялся бы, но не загонял бы детей в одну жёсткую колею.

«От простого к сложному» — принцип всем хорошо известный. Но чтобы уйти от сухой учебности, скучной детям, мы добавили метод двигательных задачек. Это задачки, которые надо решить, но как хочешь, любым способом. Такие задачки могут быть не только в двигательном, физическом плане, но и в эмоциональном, и интеллектуальном варианте.

Двигательные задачки — это обучение универсальной способности понимать новую ситуацию и встраиваться в нее.

Сухая методика очень рафинирована, очищена: в ней уже определено лучшее (лучший угол для метания, лучший способ бега по дорожке стадиона). Но если мы побежим по неровной дороге, по полю — то придется выбирать другой лучший способ, по лесу сквозь кустарник — третий способ, по лесу с тяжелым рюкзаком — четвертый способ и т.д. Всем лучшим способам не научишься! В жизни большое разнообразие, сплошные вариации на тему. Для этого надо учиться не столько конкретным лучшим способам, сколько учиться действовать в предложенных обстоятельствах разумно. И решая двигательные задачки самостоятельно — «как хочешь», ребенок учиться действовать сам!

Задачки можно подобрать адекватно каждому ребенку, чтобы у ребенка получилось, чтобы он был успешен, но чтобы требовалось усилие с его стороны. Тогда и возникает потребность в разбиении пути к цели на много-много мелких ступенек, отличающихся сложностью. И когда удаётся удачно «раздробить», то и детям становится интересно, и учителю легко соблюсти принцип индивидуального подхода. (Кроме того, ведь встречаются дети с определенными проблемами: страхами, физическими и психическими отклонениями. Тогда учебный материал дробится на ещё более мелкие, даже микроскопические шаги).

Начинаем с самого простого, общего для всех действия: например, подбросить мячик и поймать его. Потом тот, кто справился, получает следующую задачку, но при этом мы не объясняем, как её выполнять! Ребёнок сам найдёт для себя удобный ему способ. Если учитель хочет подсказать, помочь, то только создаёт правильные условия.

Как определённым образом бросить палку в «городках»? Дайте ребенку попробовать броски на разных расстояниях. Отведи его на большее расстояние — и он уже простым способом не сможет сбить предметы. А на близком расстоянии этот способ будет неудобен для броска, опять придется новый придумывать. А если другие условия появятся, то опять технику броска меняем.

Попутно средствами движения моделируем педагогические ситуации. Допустим, нам нужно уменьшить количество конфликтов, тогда мы создаем ситуацию управляемого конфликта.

Например, хаотический бег, когда на первых порах без столкновения не обойтись. Сначала предоставляем для бега целый зал. После того, как количество столкновений уменьшилось, усложняем задачу — предлагаем бегать в половине зала, и т.д. Постепенно уменьшаем выделяемую территорию для бега, а детям приходится контролировать себя, чтобы не сталкиваться. Если не получается, опять увеличиваем пространство.

Так в это и играем. Это одна из самых простых моделей работы над конфликтной ситуации.

Как видите, дети находятся постоянно в движении с приличной (но при этом индивидуальной) нагрузкой, а решаем мы совсем другие проблемы.

Неожиданно для нас эта методика во многом стала работать на развитие и наших собственных педагогических способностей!

Физкультура как средство всеобщей связи

Физкультура для нас — не просто физическая нагрузка, совершенствование физических способностей. Образование человека должно проходить одновременно в двигательном, эмоциональном и интеллектуальном направлениях. И по моей гипотезе: во всех этих компонентах мы должны учиться одному и тому же.

Но для меня все три компонента, в том числе и физический, — только средство для решения жизненных задач!

Физкультура «про другое» — это повод находить, налаживать связь между людьми; связь между предметами и явлениями; проявлять ценность ребёнка и свои личные ценности.

Основной момент в том, что через физическую культуру возможно осознание себя и мира. Этому она и должна быть посвящена, превращаться в один из способов движения на развитие сотрудничества со всеми явлениями, которые вокруг нас есть.

Чем младше ребёнок, тем очевиднее подобные установки. Скажем, для малыша тело — первое, что он ощущает; рост ума он чувствует через тело, мир понимает через тело.

Но это не значит, что в более старших возрастах эти механизмы отключаются — просто они более скрыты, связь между разными планами жизни уходит в глубину.

Истории из детства моего дядьки

Сейчас дядьке около 70 лет. Его детство — это время довоенное и военное. Как их воспитывали? Детей (первых — седьмых классов) родители по утрам выгонял в лес, чтобы они не мешались. Территория леса от дома до озера — километра три-пять, то ест достаточно ограниченная. Шли в лес они «табуном» — старшие и младшие. И дядька с восторгом рассказал, что если младшие делали что-нибудь не так, то старшие могли дать и подзатыльник — все быстро вставало на место. Обращаю ваше внимание, что традиции этого мира (этой деревни) воплощали старшие. Церковь рядом с этим селом никогда не закрывалась. Наверно, с этими старшими детьми было не страшно выпускать маленьких. Это о безопасности.

Но давайте про безопасность по-другому — об опасности.

Дядька говорил: «Мы лазили по всем деревьям, какие только там росли — соревновались. Мы добывали себе сами еду — ловили рыбёшку и варили её в консервных банках, мёд собирали, корешки, травы ... полное освоение природы.

Затем «поджиги». Это серой набитая трубка. Поджигаешь и она стреляет. Пересказываю: «У нас в компании был один «инженер», который сделал почти настоящую пушку. Не поленился, достал где-то трубу, набил серой, заряд вставил. Пушка была на колесиках. Нашли место, где испытывать. И тут же нашлась команда из трех человек, которая захотела, чтобы заряд просвистел у них над головой. Они легли перед пушкой за бугром так, чтобы просвистело. Изобретатель поджёг. Эта конструкция жахнула. Отдача была такая, что пушку откинуло и перевернуло. Соответственно и просвистело над головами. Команда испытателей с восторгом выскочила на общее обозрение, а остальные кусали локти и слюни пускали от того, что не решились лечь под пролетающий снаряд».

И теперь можно спросить про безопасность. Спрашиваю. Каким образом в таких условиях детям удавалось выживать? Почему они не погибали? И почему наши дети должны погибнуть в спортивном зале? Почему?!

Ясная сложность традиций

Давно замечено: когда ты попадаешь в должное состояние, у тебя получается всё само собой легко, просто, непринуждённо. Как раньше говорили: «Дух ведёт». А можно делать от ума и эмоций, но это более медленный труд, хотя более наглядный.

Вот в цирковом искусстве без самоконтроля ничего не выйдет, без уравновешенности ты не пройдешь по канату, не сможешь жонглировать несколькими предметами. Думаю, что за цирковым искусством огромное будущее. Может быть, на смену увлечению восточными школами для совершенствования внутренних способностей придут цирковые школы (в них проще и более явно можно работать с способностями людей, техники давно отработаны)?

Но цирк — это традиция, ушедшая в демонстрацию. Так же и театр. Думаю, что он появился для того, чтобы самому что-то пережить, почувствовать, про себя понять, но потом превратился в зрелище, где мы отстранёно что-то наблюдаем.

Я был потрясен, ближе узнав традиции нашего народа. Насколько мощно было всё проработано и ладно одно к другому укладывалось.

Один из примеров: взял книгу старинных игр и был потрясен сложностью правил. Очень сложные запутанные правила, причем они движутся в сторону постепенного усложнения. И тут же выяснилось, что у вальдорфцев масса похожих игр и упражнений введено в обучение. А в современной физкультуре этого нет, всё упрощено и направлено исключительно на совершенствование двигательных качеств.

В старых традициях двигательные качества постоянно давались в сплаве с интеллектуальными, эмоциональными задачами и задачами на внутренний контроль.

Если мы условно понимаем структуру человека как физическое, интеллектуальное, эмоциональное и нравственно-духовное, соответственно в этих областях и нужно работать так, чтобы стараться их соединять.

Сам прогресс человечества, наверное, возможен только на их воссоединении.

Хотя, конечно, телесные ситуации намного проще создать и проконтролировать. А духовно-нравственные вообще вряд ли возможно контролировать извне. Только внутри себя, с помощью своей совести человек может соотнести, исходя из каких ценностей он некий поступок совершил.

Безопасность как внутренние рамки

Внутренние рамки — внутренняя свобода — это и есть настоящая безопасность!

На занятиях я всё время работаю с рамками. Я становлюсь внешней рамкой детей, более гибкой или более жёсткой. В идеале — чтобы внешних рамок не было, остались только внутренние.

Для меня вопрос безопасности — это вопрос об ограничениях, внутренних рамках. Если ты не нарушаешь законы вселенной, то ты в безопасности.

Внутренние рамки — внутренняя свобода — это и есть настоящая безопасность! Поэтому задача у нас следующая; выработать такие внутренние рамки, чтобы человек по своему тщеславию и по гордости не полез мину ковырять. И всё.

Наш спортивный комплекс в каком-то смысле — та же самая роща (только худший вариант, чем роща, но лучший, чем ничего). Поскольку на самом деле всё уже придумано, то нам остаётся открыть себе самим уже известное.

А малыши, если взрослые не успели погасить их интуицию, своими внутренними рамками прекрасно чувствуют безопасность и опасность. Понаблюдайте, как малыши осваивают спортивный комплекс. Вы видели? Они подходят и смотрят, они подходят и трогают, они подходят и раскачивают, и лишь затем начинают раскачиваться сами. А потом отходят: присматриваются — пробуют, опять присматриваются — пробуют. Движение челноком. Считывают состояния других детей, уже освоивших эту конструкцию. Дети хотят понять, чем же они ограничены в этом мире. Это, во многом, образование и есть.

Если есть внутренний закон у человека, он в безопасности, с ним ничего без воли Божьей не случится. Но в принципе ничего не должно случаться.

Если нарушена внутренняя гармония, то, как следствие, появляется дисгармония внешняя. Почему постоянно кто-то дерётся, взрывается? А кто-то не взрывается, не дерётся. Кто-то рассчитывает свои силы: спрыгнет он с этого забора или нет. В этом-то и задача: у детей в этом потребность — определиться с внешними границами этого мира и выстроить внутренние свои границы. А педагог в этом должен помочь детям. Вот и всё.

Проверка на старте

Если жить по принципу полной безопасности, то жить нельзя, это начало смерти. Но минимизация риска и необходима, и легко обеспечивается.

Например, перед занятием я сперва проверяю, насколько в данной группе детей сформированы общие учебные навыки. Если у человека отсутствуют таковые, то для него небезопасна любая учебная ситуация! Попробуем эти навыки перечислить:

1. Слышать и видеть учителя (соединенность со взрослым). Это легко выяснить на упражнениях «хлопы-топы-шлёпы»; на выполнении простых тестов (например: «пройти 3 шага и подпрыгнуть»).

2. Адекватно воспринимать эмоциональное обращение к себе (строгий голос, шутка...)

3. Быть открытым для общения и обучения.

4. Уметь перевести услышанное задание в действие.

5. Вера в себя.

6. Умение соотнести заданное с результатом.

7. Запоминать информацию (зрительную, словесную) в разных эмоциональных состояниях.

Правила безопасности на практике

Безопасность возможна при соблюдении трех правил:

Правило 1. Спокойствие и уравновешенность — самое главное правило безопасности

Надо обязательно привести ребенка в уравновешенное состояние. Неуравновешенность видна через громкие звуки, резкие движения, быстрые перемещения... Я чаще всего, чтобы успокоить ребенка, прошу его выйти из зала и войти, когда он будет готов. Обычно этот способ помогает.

Правило 2. Умение просить о помощи. Пространство зала непривычное и человек может попасть в ситуацию, которую не сможет разрешить (например, висит на руках, сил не остается, а ногу некуда поставить). Поэтому ребёнок должен быть способным позвать на помощь. Это сложное умение, мало кто из детей им владеет (да и взрослые тоже).

Правило 3. Думать о других. Важна привычка думать о своей безопасности на фоне безопасности окружающих и сохранять по ходу дела доброжелательность ко всем. Как научить? Тут помогают упражнения на встречное движение, на дружбу...

Хотя по большому счёту, достаточно полноценного соблюдения всеми первого правила — уравновешенности.

* * *

Про всё это давным-давно уже сказано, много тысяч лет назад. Поэтому следующий принцип, которого мы придерживаемся, звучит так: «Ничего нового среди того, что касается человека, открыть невозможно!»

Рассказ Сергея РЕУТСКОГО

записала Татьяна ЛАПКИНА,
НПО «Школа самоопределения», г. Москва

Всё уж было пережито эмоционально, осмысленно и проговорено, реализовано в тех или иных программах. Самые древние программы — религиозные... Нельзя себя тешить мыслью, что ты нечто невиданное изобрёл. Всё уже давно знакомо. Новизна же в том, что ситуация в мире меняется, и мы приспосабливаемся к этому новому. И нам каждый раз необходимо найти в новой обстановке новый способ воплощения давно известных принципов.