Виктор Воронов
Самара-Казань-Самара

Миллион за песню или кризис среднего возраста
(поиски формы существования жанра)

Жанр авторской песни (или же: бардовской, самодеятельной, менестрельской и миннезингерской, на край — бояно-акынской, о терминах сейчас не стоит вопрос, потому в подзаголовке и далее называю его просто: жанр) достиг «среднего возраста» — то ли плюс-минус пятьдесят, то ли плюс-минус сорок, смотря от чего отсчет вести.

Впрочем, чтоб окончательно не спорить о терминах — будем говорить не о жанре, а о «движении», или, скорее — об организационно оформленном существовании жанра, и не суть важно, от чего отсчитывать — от академгородковского ли фестиваля, от первого Грушинского ли, от первых ленинградских слетов, или же от первых в стране КСП, а не от фестивалей — в любом случае возраст явно не юный.

Ну, а где средний возраст — там и кризис.

И кризис явно имеет место.

Тому подтверждением волна фестивально-организационных расколов, прокатившихся в жанре: два Грушинских, два Бабьих лета, два Бард-сплава, два Всемирных бард-слета... Список раздвоений можно продолжить, я упомянул только срезонировавшие и заметные.

Тому подтверждением «поиски жанра» и, как результат, возникновение «пограничных» и мультиформатных фестивалей, которые сформировались внутри традиционных, и отпочковались от них, но чья целевая аудитория всерьез пересекается с аудиторией «родительских» фестивалей, ведь не секрет, что и на МАМАКАБО, и на Баранке, и на Метафесте традиционные обитатели Грушинских или Ильменки (или и т.д.) встретят массу знакомых лиц как на сцене, так и среди зрителей.

При этом налицо — явное «старение контингента»: средний возраст знаковых фигур в жанре (как поющих, так и слушающих, так и организующих действо) близок к этим же плюс-минус то ли сорок, то ли пятьдесят.

Утешает, что, не напрягаясь, можно навскидку назвать ряд имен из возраста «плюс-минус» тридцать и даже двадцать, которые уже претендуют на то, чтобы быть не менее знаковыми в жанре.

И имеют на то основания.

Так что сам жанр — он никуда не денется, ему кризис вряд ли грозит, ибо тех, кто придет на смену — их есть. И немало их — и тех, «кто останется после меня», и той «молодой шпаны…», и «посланного Богом второго» можно приметить в довольно буйной и разнообразной молодой поросли.

Но вот форма бытования итогового продукта жанра — собственно песни, она в явном кризисе.

Точнее — ее все еще нет, этой формы существования. Да и не было пока еще.

Попытки создать некую «федеральную структуру», жанром занимающуюся, делались не единожды.

Союз КСП. Всесоюзный Совет КСП. Региональные советы-союзы-объединения — в итоге от них не осталось ничего устойчивого и продуктивного.

Невесть сколько было попыток создать Творческий Союз типа Союза писателей (или Союза художников, или Союза композиторов, ряд понятен) — из попыток этих, в лучшем случае, получилось несколько местечковых, в принципе, объединений, несколько лет в лучшем случае, просуществовавших. Некоторые существуют и сейчас, но практически все они немногим более (или менее) чем клубы по интересам.

Всесоюзный фестиваль, трижды прошедший, канул в небытие вместе с Союзом ССР, а все попытки создать Всероссийский аналог пока ни к чему не привели. Петаккорд уже не один год пытается занять эту нишу, но пока что достаточно безуспешно, хотя не первый год им декларируется наличие региональных туров и системы отбора. Но без поддержки «на местах» это все иллюзорно, а поддержка без финансирования нереальна.

Грушинский же уже не один десяток лет уворачивается от роли Всесоюзного-Всероссийского, несмотря на наличие в его названиях этого наименования (и авторской песни он Всероссийский, и бардовской песни он Всероссийский) — но при отсутствии региональных туров и системы предварительного отбора говорить о том, что КОНКУРС на Грушинском Всероссийский — как минимум, некорректно. Каков бы не был масштаб самого фестиваля и сколь бы представителен он не был.

Всерьез же рассматривать еще целый ряд фестивалей, объявляющих себя Всероссийскими и даже Всемирными — только время тратить. Громкие названия хороши и нужны только для удовлетворения амбиций организаторов, спонсоров и местных политиков, к реальности же названия эти никакого отношения не имеют.

В дополнение ко всему налицо практически полное отсутствие издательских, звукозаписывающих и «гастролеорганизующих» структур в жанре, и оное довершает удручающность картины.

Безусловно, и «Московские окна», и «Сибирский тракт», и «АЗиЯ+», и Владивостокская «Белая лошадь», и потерянный нами достаточно тихо и смиренно Луферовский «Перекресток» — они делали и делают свое дело.

Дело это держится практически на чьем-то энтузиазме и самопожертвовании, или же, что реже, на меценатстве. Но тиражи и «раскрутка» далеки от профессионального подхода. И это не вина, а беда, тех, кто эти (и еще множество менее заметных) студии и проекты — содержит и тащит «на себе».

Пожалуй, единственно работающий и финансово и организационно успешный проект — это «Песни нашего века». Но он, скорее, проект мемориальный и построен на ностальгии по прошлому, ее он и эксплуатирует, и культивирует. И мемориальностью своею как бы ставит крест и на жанре, и на движении, подводя итог и — не обозначая никакой перспективы.

Я не рассматриваю то, что нынешний уровень доступности псевдопрофессиональной звукозаписи и дешевизна оргтехники позволяют практически «на коленке» записать аудиоальбом, выпустить компакт-диск (иногда даже внешне симпатичный) — и появился массовый «самиздат», совокупные тиражи которого столь же велики, сколь удручающа убогость того, что он фиксирует. Бог с ним, с самиздатом.

Но, то, что авторы, чьи песни явно входят в «золотой фонд» жанра, остаются практически невостребованы — это грустно. И неправильно.

Ну а если говорить о том, как жанр представлен в масс-медиа, то говорить тут практически не о чем. Несколько эфиров в год есть, конечно, но — либо в безумно неудобное время, как на «Культуре», либо это пафосные, и опять-таки, мемориальные «солянки» по поводу юбилея или годовщины хоть и великих, но — ушедших. И я не о том, что этого не надо — надо и слава Богу, что оно есть. Есть еще полумифические малодоступные каналы типа «Ля-минор» и всякая еще то ли цифровая, то ли Интернет-, то ли спутниковая или наоборот, кабельная, экзотика телерадиовещания. Но о ней знают только знатоки.

А реальный жанр никак реально не представлен ни на ТВ, ни на радио.

Интернет — великая сила, однако она хоть и стремительно развивающаяся альтернатива нынешним масс-медиа, но пока что в России всемирная сеть доступна в мегаполисах, не более того.

Все это я к тому, что есть иллюзия того, что «социальный заказ» на систему, которая бы продюссировала жанр, не просто созрел, а перезрел.

И все эти расколы-раздоры и брожение на самом деле то ли отражение того, что жанр ищет форму своего существования в России, то ли предвестье того, что жанр ее находит, форму эту.

В конце-концов, аналогичный жанр в Греции, Франции, Мексике и т.д. — не бедствует и имеет и спрос, и оргструктуры, занимающиеся его поддержкой и, простите за грубое слово — сбытом. Есть и концертные, и клубные залы, и звукозапись, и радио и телеэфир. И есть слушатель, которому именно этот жанр близок и нужен.

В том, что у нас в России есть спрос, то бишь, слушатель — оно несомненно. Вот только нет профессиональной работы с ним, спросом этим.

Прогнозировать, какие структуры и системы, реально и профессионально занимающиеся жанром, у нас появятся — сейчас не берусь. Надеюсь только, что это все же будет не «вертикаль власти» в жанре, а полицентричная структура.

Но уверен, что одной из форм если не существования жанра, то хоть подтверждения его существования и некой «популяризации лучших его образцов» может оказаться проект, который возникает у нас на глазах: «ЛУЧШИЕ ПЕСНИ НОВОГО ВЕКА».

Первоначально идея, озвученная Стасом Аршиновым, была несколько иной: он предложил организовать конкурс, на котором бы можно было бы собрать победителей двух Грушинских и Петаккорда — и провести эдакий суперконкурс, победитель которого был бы как бы «абсолютным» чемпионом жанра. И затеян был этот суперконкурс более для того, чтобы сблизить «раскольников», нежели для чего еще. Но идея была встречена негативно не потенциальными конкурсантами прежде всего, а «раскольниками». Да и у Петаккорда особого интереса эта идея не вызвала, поскольку слегка подвергалась сомнению уровневость лауреатств всех трех фестивалей.

Но Стас-неугомонный идею не оставил, а развил ее.

Появился призовой фонд. Денежный, что не очень привычно в жанре. Деньги то призами бывали и раньше, но суммы…

Первоначальный приз «от Стаса» в 10000 рублей превратился в 12 призов по 10 тысяч — нашлись меценаты (оставшиеся инкогнито), давшие деньги.

К ним добавился гораздо более весомый суперприз в 100000 рублей (его, по словам Стаса, выделил на условиях анонимности московский меценат, сказавший, что ему несолидно дать такую небольшую сумму, как десятка).

Когда же появился «ответ Татарстана на вызов Москвы» — и еще более анонимный меценат, о котором сказано, что он бизнесмен из Казани, выделил 1 000 000 рублей на ГРАН-ПРИ (как оказалось, даже больше миллиона рублей — он дал 25000 евро) — идея приняла некий совсем серьезный облик.

И был объявлен конкурс на «ЛУЧШУЮ ПЕСНЮ НОВОГО ВЕКА». Причем брэнд этот Стасом зафиксирован и права на него оформлены.

Конкурс же был проведен в рамках Всемирного Слета Бардов, Поэтов и Музыкантов «БАРД — ТУР — 2009». Благо, бард-тур в этом году проходил в России, под Казанью.

Как он прошел — это разговор обильный, и всерьез на него я сейчас отвлекаться не хочу сознательно. Любому заинтересовавшемуся на форуме сайта бард-тура можно отследить дискуссию по этому поводу.

На мой взгляд — главный итог конкурса достигнут — миллион в этом году НЕ ДОСТАЛСЯ НИКОМУ, по условию мецената — он положен в банк под проценты, и составит финансовую основу призового фонда следующего года.

А стало быть — есть возможность развития и продолжения конкурса. При независимости от давших деньги (так сложилось, что в этом году каждый меценат сам решал, кому достанется его десять тысяч).

Я бы назвал грядущее действо не конкурсом, а премией.

Тем более, что сам Стас говорит о перспективе «аналога Нобелевской премии или Оскара, но в авторской песне». И в его мечтах миллион рублей очень скоро превратится в миллион долларов или даже евро и все станет совсем по взрослому (мечты Стаса имеют свойство сбываться, и значит — все это весьма вероятно).

А если все столь серьезно — то вряд ли стоит повторять ошибки организации «конкурсного процесса», явно сделанные в этом году. Они были неизбежны хотя бы потому, что правила игры формировались по ходу самой игры, и те, кто не забывал о том, что это — лишь игра — вышли из нее без травм. Некоторые даже с призами как денежными, так и иными. Но есть и травмированные.

Потому как когда в конкурсе участвуют Ким, Городницкий, Бикчентаев и далее — по списку намного более тридцати лауреатов Грушинских, Петаккорда и Второго канала — вопрос критериев жюрейства и способов подведения итогов — вопрос непростой, щекотливый и травмоопасный.

И не менее важная проблема этого года — заведомо ограниченный подбор конкурсантов (впрочем, разброс был от девочки, едва взявшей в руки гитару, до упомянутых титанов жанра) при заявке на отбор лучших песен века. Точнее, круг конкурсантов был практически традиционно бард-туровский (тур таки уже 9-й по счету), барзовский и, естественно, казанский. Вопрос совсем не в том, кто был представлен в конкурсе — все великие, талантливые и достойные! А главное — компетентные.

Вопрос в том, кто остался ЗА конкурсом. Ведь речь идет о заявке на отбор лучших песен жанра.

При этом идея отбирать не автора, а песню — продукт деятельности автора — сама по себе хороша. Потому как есть ведь и авторы «одной песни», и эта одна песня может быть в числе лучших песен века (скажем, мало кто из нас знает две или более песни Аделунга, но практически все знают ОДНУ его песню, и она — знаковая для жанра).

Но если уж зашла речь об аналоге ОСКАРА или — Стас сам это сказал — Нобелевской премии, то и система отбора должна быть не случайной и адекватной заявленному уровню. Помнится, во времена Всесоюзного совета КСП делались попытки подобных отборов — был некий «список бардов» порядка трехсот имен, ставились какие-то баллы — но попытка составить «рейтинг» фактически провалилась, прежде всего из-за несовершенства средств связи и обработки результатов опросов.

Времена иные — Интернет сделал прозрачными границы, связь мгновенной и доступными любые опросы, а программное обеспечение позволяет без проблем обработать любой массив данных. Была бы добрая воля организаторов.

И я надеюсь, что стартовавший проект не превратится в очередную замкнутую самодостаточную тусовку, раздающую внутри себя большие или не очень большие призы, медальки и статуэтки, как это зачастую происходит с литературными и прочими премиями.

Есть надежда, что в жанре появится реальный проект, оценивающий песни, по итогам оценки будут даваться реальные премии. А если еще и концертные туры по итогам появятся…

Но в одном я совершенно точно уверен — отбор песен-номинантов должен проходить в течение года, а решение группы экспертов (академиков или как их еще назови, жюри, короче) о награждении песни должно быть принято ДО ТОГО.

Оскар — так Оскар. При награждении Оскаром не смотрят фильмы-номинанты.

Нобелевка — так Нобелевка. Номинанты на Нобелевскую не меряются силами меж собой.

Их — лауреатов Оскара или Нобелевки объявляют — и кого-то награждают.

А кто-то утешается тем, что его дважды-трижды-и т.д. номинировали. Но ничего не дали.

Потому как само номинирование — уже победа.

Так победим?

12 августа 2009 г.

Обсудить на форуме  |   Обсудить в ЖЖ