Газета «Труд», 21 мая 1992 года
Голубой «ангел»
Четверть века занимается «воспитанием» подростков... растлитель малолетних. Не пора ли поставить точку?
Поздней осенью 1972 года нашей семье пришлось пережить тяжелое сотрясение: арестовали одного из наших друзей — молодого талантливого педагога, чьи разносторонние способности приводили в восторг тех, кто знал его. Новость ошеломила — мы привыкли относиться к Юрию Устинову с большим уважением, отдавая должное его уму, эрудиции, тонкости восприятия, музыкальному и литературному дарованиям. Подкупало даже то, как он разговаривал со своими ребятами из спортивно-туристского отряда «СТО» в Доме пионеров Гагаринского района,- только вполголоса и никогда — повышенным тоном...
И вдруг — арест. Что произошло? Политика? Чья-то провокация? Навет? Ошибка? Еле дождавшись утра, мы бросились выяснять ситуацию в районный отдел народного образования. Услышанное повергло в шок. «Это не политика,- сказали нам,- и не ошибка. Это — растление малолетних».
Как поверить в такое? Понятно, что нам, его друзьям и почитателям, было невмоготу спокойно ждать завершения следствия. Мы решили перепроверить тяжкое обвинение сами, своими путями. Увы, все оказалось правдой. Имея надежное «прикрытие» — жену и сына, он даже не считал нужным скрывать свое тяготение к подросткам 10-13 лет. Он ходил по улицам, сидел в скверах, бывал на уроках в школах, выискивая ребят по своему вкусу — как правило, мальчиков определенного типа, определенного телосложения. Попытки завязать знакомство редко давали осечку — ведь Юрий Михайлович не только хорошо разбирался в вопросах психологии, но и владел приемами гипноза, внушения. Любопытная деталь: он аккуратно вел записи, в которых фиксировал не черты характера своих воспитанников, не особенности их психики, а такие качества, как «индекс плотности и округлости форм», «тип сексуальности», присваивал им понятные только ему названия.
В занятия неблаговидным делом оказался втянутым и помощник Устинова по отряду, старшеклассник. Для него арест Устинова оказался просто спасением.
Но главным помощником Устинова в грязном деле развращения детей стал, как это ни печально, его педагогический имидж — талантливого и искусного воспитателя, незаурядного человека. Именно он помогал ему втягивать подростков в искусно расставленные сети, умело подчиняя их своей злой воле. Вероятно, он же заставит их потом долгое время молчать
Здесь я позволю себе отступление. Нормальным развитием человека считается такое, которое ведет к обретению родовой человеческой сущности. Отклонение же от нормы — все то, что разъединяет человека с человечеством, отрывает его от главного предназначения — продолжения рода человеческого. С этой точки зрения гомосексуальную тенденцию, пресекающую развитие племени людей во имя извращенных страстей одиночек, никак нельзя считать нормальной. Наиболее опасен для общества тип педофила — человека, сексуально тяготеющего к малолетним.
Особенно пагубно «вещное» отношение педофилов к детям. Пока ребенок по своему физическому и психическому развитию устраивает взрослого растлителя, он заинтересован в задержке его развития, в остановке его на нужном ему уровне. Он окружает свою жертву — юного сексуального партнера-невольника «отеческим» для окружающих, но сугубо специфическим вниманием и заботой. Ибо как только «индекс плотности и округлости форм» перестает удовлетворять любителя детского тела, он отбрасывает подростка, как надоевшую вещь. И тогда мальчишка либо оказывается в трагическом одиночестве, либо, не имея выбора, замыкает разбуженную сексуальность на уже испробованном гомосексуализме.
Раннее развитие сексуальности вообще опасно для личности ребенка, хотя бы потому, что замыкает круг его интересов, затормаживая и физическое и умственное развитие. Помню, как поразили нас, когда мы стали поближе знакомиться с «воспитанниками» разносторонне развитого Устинова их малая начитанность, узость кругозора, бедность интересов. Объяснение простое: ему требовалось «просвещать» их только в одной-единственной сфере…
В раннем подростковом возрасте, когда возбудимость очень велика, а объект влечений еще не определился, особенно при ограниченном круге общения, исключительную роль приобретают межличностные отношения с авторитетными для подростка людьми. Не случайно в отряде Ю. Устинова преобладали именно младшие подростки — самый поддающийся возраст, в основном мальчики. Старшие — только в виде исключения. Детям его отряда были свойственны замкнутость, жесткая ориентация на руководителя, безусловное ему подчинение. Так, например, Юрий Михайлович требовал, чтобы мальчики, якобы «в целях гигиены»» спали в палатках полностью раздетыми в общих спальных мешках. В том числе и с ним самим. И никто не осмеливался ослушаться!
И еще одна характерная деталь; Устинов предпочитал иметь дела с детьми, не связанными с родителями тесными семейными отношениями, всячески подчеркивая свой интерес к детдомовцам, воспитанникам интернатов, сочувствие неустроенным детским судьбам. Причина такого интереса теперь так же очевидна: с подобными детьми больше вероятности сближения я меньше риска.
Что же было после ареста? Судебная экспертиза признала. Ю. М. Устинова невменяемым, и вместо тюрьмы он по определению суда попал в психиатрическую больницу общего режима. Ходатайство по сокращению срока лечения было отклонено ввиду тяжести» преступления.
Впрочем, по всей видимости, в больнице ему было не так уж плохо — у него и тут нашлись защитники и почитатели. Один из наших общих знакомым получил от врача-женщины письмо, где она крайне сочувственно рассуждала о «горькой судьбе непризнанного таланта» и напоминала о «святом долге» друзей помочь ему в трудную минуту минуту. Получили письмо из психбольницы и мы с женой — от Самого Юрия Михайловича. Он писал, Что не виноват в том, что его любовь «уходит в иные сферы».
Увы, уже несколько месяцев спустя Устинова видели на улице с самым «любимым» его воспитанником. Кстати говоря, именно этот мальчик, когда вырос и смог оценить по достоинству «любовь» своего учителя и наставника, сделал все возможное, чтобы снова посадить его на скамью подсудимых. Было это уже в 1979 году. И вновь был суд, и опять, всем на удивление, дело кончилось лишь кратковременным пребыванием в психиатрической лечебнице.
Можно сколько угодно удивляться, но непотопляемый Устинов вновь и вновь выныривал на поверхность жизни невредимым и, что самое поразительное, снова допускался к работе с. детьми. «Поплавком» ему служила сотворенная поклонниками репутация непонятого, непризнанного таланта. Дома пионеров, интернаты, детские дома охотно распахивали перед ним свои двери. В Мытищах, в Туапсе, в Москве. Перед ним снова открывалось широкое поле деятельности. Он вернулся к излюбленному делу — детскому туризму.
Множество горячих поклонников Юрия Устинова, не ведая что творят, помогали ему в этом и не желали слышать ни о каких подозрениях в адрес своего кумира. О нем снимались фильмы, писались восторженные статьи. А всё, что шло вразрез с устоявшимся мнением — тревожные сигналы, возмущенные письма, обращения в различные инстанции, — всё либо клалось под сукно, либо отправлялось в долгий ящик. А ведь, кроме инстанций, по сути, и заступиться-то за «воспитанников» Устинова было некому: став еще более осторожным, он предпочитал теперь почти исключительно иметь дело с сиротами, детдомовцами, брошенными детьми — они более одиноки, их психика гораздо податливее, а самое главное и самое горькое — они ровным счетом никому не нужны
Венца своей воспитательной карьеры ему удалось добиться при содействии... Детского фонда имени В. И. Ленина. Именно при этом фонде был создан Центр психологической реабилитации и социальной адаптации детей, в том числе — вот казус-то! — и пострадавших от сексуальных посягательств. И во главе столь почтенного учреждения был поставлен... все тот же неуязвимый Устинов.
Между тем, еще до этого назначения, в 1989 году, в своих письмах в адрес Госкомобразования мы, знающие всю его подноготную, пытались раскрыть глаза чиновникам педагогического Олимпа, отослать их к документам судебных процессов по устиновскому делу. Однако те, не желая пачкать рук, переслали документы в Детский фонд, но там предпочли не давать им огласки. А через два года грянула беда.
«Воспитательный процесс» оборвался внезапно и трагически: на горной дороге неподалеку от Майкопа разбился КамАЗ, битком набитый детьми из отряда Устинова. Все произошло буквально в считанные минуты. Из машины ненадолго вышел шофер. На его место уселся мальчишка тринадцати лет. Юрий Михайлович сидел рядом, но не сделал попытки помешать своему «воспитаннику» побаловаться за рулем. На его глазах мальчишеская рука внезапно потянулась к ключу замка зажигания, но ни остановить, ни удержать, ни дотянуться до ручного тормоза Устинов уже не успел — тяжелая машина сорвалась с места и, потеряв управление, покатилась под уклон и рухнула с десятиметрового моста. Шестеро детей погибли, еще несколько получили увечья, сам Устинов чудом остался в живых.
И снова замелькало в следственных документах одиозное имя «наставника» и «друга» ребят, хотя по нынешнему делу — о гибели детей — он проходит лишь как свидетель...
Не знаю, к какому решению придет суд, но убежден, что дело не только в трагедии на горной тропе. Сколько зла успел сотворить Устинов за годы своей «воспитательной работы», у скольких его «воспитанников», в том числе и бывших, теперь уже повзрослевших, изломаны судьбы — только потому, что на их дороге в детстве оказался столь талантливый растлитель.
Всплывут ли снова в процессе следствия и суда омерзительные подробности, связанные с устиновскими «методами воспитания»»? Хочется верить. Пора же наконец поставить точку на «педагогической» карьере извращенного сластолюбца, к тому же вполне официально признанного невменяемым. Только преступной слепотой чиновных покровителей Устинова можно объяснить этот педагогический казус: голубой «ангел» — в роли наставника малолетних. Человек с двумя лицами: ангел для легковерных взрослых обожателей и злой демон — для беззащитных мальчишек.
1. В настоящее время Олег Всеволодович Лишин — доктор психологических наук, ведущий научный сотрудник Института Психологии РАО. — Ред.