 |  |
Иногда, чтобы разобраться в частном, нужно увидеть общее - целостный образ: или проследить историю возникновения (расцвета, умирания) того явления, которое пытаешься понять; или уловить нечто главное, важное, стержень проблемы, попробовать отыскать корни проблемы; или выслушать того, кто стал неоспоримым авторитетом по данному вопросу. А порой наоборот - нужно ухватиться за деталь, артефакт, набор парадоксальных суждений, чтобы определить свое собственное отношение. |
"Ничего личного" - обычно говорят, подразумевая, что журналист должен быть беспристрастным. В случае с Зиновием Корогодским и Ленинградским ТЮЗом все не так. Все наоборот. Давая слово в журнале Зиновию Яковлевичу, я лично пристрастен.
Все мое детство и часть юности прошла под знаком любви к ТЮЗу. Я знал, что это театр, в котором нет плохих спектаклей. Все интересно. И если сначала меня мама за ручку приводила сюда, то уже в более старшем возрасте я и сам в свободный вечер прибегал в любимый театр. Причем я не покупал заранее билет - жизнь была бурная и наперед плохо предсказуемая. Но в ТЮЗ можно было прийти и так - купить входной и знать, что уж ступени театра меня точно приютят.
Я не был "профессиональным театралом". Но знал, что наш ТЮЗ - наследник брянцевского, что главный режиссер - З.Я.Корогодский, и он вместе со своими актерами придумывает замечательные спектакли.
И когда я вернулся в 1986 году из армии - первым театром, в который я пошел восстанавливать душевное равновесие, был ТЮЗ. Новость "ТЮЗ без Корогодского" потрясла. Лично для меня это было одно из тех событий, что фиксируют конец одной эпохи и начало другой.
К сожалению, лично с Зиновием Яковлевичем я не знаком. Случая не представилось. Но думаю, что и сейчас не поздно (хоть и заочно) сказать ему огромное спасибо за счастливые минуты приобщения к искусству ЛенТЮЗа.
О детском театре и детях в театре
? Призыв "все лучшее - детям" в театре осуществляется прежде всего через риск и разведку неизведанного. Он должен быть не похож ни лицом, ни дыханьем, ни мыслями на пусть и самый прекрасный театр, но все-таки театр общего типа. Для этого ему необходимо жить не по общепринятым законам, а по зову природы играющего, непредсказуемого Детства.
Во времена Советского Союза чиновники от театра считали "шалости", естественные для детей, непозволительными для их театра, а юный зритель бросает театр и находит игру поувлекательней и поновее. Особенно скоротечен этот процесс в век компьютеров и видеотехники, видеопиратства. Может ли детский театр соревноваться с видеовозможностями? Проблема 80-х годов. 90-е годы ее усугубили. Коммерция или истребит детский театр, или заставит стать не похожим на все вокруг - духовным оазисом среди модной и успешной масс-культуры.
Чтобы быть театром не общего типа, надо и жить по своим законам. Поэтому проблемы творческой этики тюзовского сообщества - главное в его жизни. Успехами отдельных спектаклей не сохранить и не уберечь его особи. Сообщество в детских театрах - племя чудаков и романтиков, согласившихся жить трудно и без завидных доходов. А это нелегко, когда тебя "окружают" и велят подчиниться общепринятому?
? А смотрел я "Коварство и любовь" Шиллера. Для шестилетнего ребенка не вредно ли?
Все театрально-педагогические идеи в моем театре и постоянное обновление его, усложнение задач шли от детских переживаний. Я помню, а теперь и знаю, что спектакль "Коварство и любовь", произведя на меня сильное впечатление, ничего худого мне не сделал. Вот только, может быть, отравил театром. Теперь уже поздно сожалеть. Оказавшись во главе ТЮЗа, я удостоверился, что ребенок может воспринять в театре очень глубокие вещи, что ему можно доверить любую сложность и любую остроту в художественном общении.
Позже была открыта особенность восприятия нашего зрителя, открытие чрезвычайного значения: одному ребенку можно многое доверить, но когда их двое, трое, - уже меньше, а когда целый зал, да еще культпоходом - восприятие меняется. И вся наша методика отношений со зрителем строилась на том, чтобы возможности одного ребенка не угнетались ситуацией массового общения, надо было создать условия, чтобы он, будучи в окружении, сохранял индивидуальные возможности?
? Нынче иначе, но в мое время маленькие дети рвались в школу - ждали нового, неизведанного. Энтузиазм гаснет, когда учеба становится буднями, а еще с наказаниями, с попреками и опекой.
Если и менять что-то в школе, то, прежде всего, ее принудительность, монотон при внешнем разнообразии расписания и различных мероприятий. Дидактические задачи, а их не избежать, успешнее решаются в игре. Это уже давно понято всеми, но перестроиться никак не можем. Конечно, главная проблема - кадры воспитателей. Их надо учить "играть" и играючи вести занятия.
Во время гастролей в Англии мне удалось попасть на урок по физике, но не в школе, а в театре. Поучительное впечатление. В зрительном зале дети от мала до велика. На сцене учитель в декорациях и с "реквизитом" для сегодняшней темы. Шел "спектакль", в котором играли все - и зал, и учитель с ассистентами. Мне показалось, что на сцене актеры. Может быть. А почему бы и нет? Зерно профессии учителя ближе всего к актерской, и еще немного, а не исключено, что и много в ней от режиссера. Опыт игровых отношений через труд, забавы, инсценировки ситуаций - творчество. В коммуне Макаренко и педагогической разведке Сухомлинского, многих современных учителей-искателей давно доказали, что игра - ключ к воспитанию и обучению.
Три года, убедив школу и ее руководителей в районе и городе (нелегкая работа), я возглавлял эксперимент в четвертых и пятых классах по проверке "предмета" - "театральные игры". Не драмкружок, а именно игры - серия упражнений, которые развивают творческие начала ребенка, его потенции к творческому акту и духовные возможности личности. Занятия похожи были на безответственные "шалости", но они в природе ребенка, его потребности в игре. Уроки вели актеры и режиссеры, мои ученики. Двенадцать мужчин, которых в школах трагически не хватает. Уже это обстоятельство - событие. С детьми было трудно только на первых встречах. Учителя не выходили из напряжения до тех пор, пока не состоялся открытый урок для родителей. Успехи были поразительные, но опыт задохнулся из-за предрассудков и трудностей в организации и режиме школы. И сколько родители ни требовали продолжить предмет "театральные игры", они ничего не добились. Школа не изменила себе. Теперь этот предмет во многих школах внесен в расписание и даже созданы в пединституте группы будущих педагогов по предмету творческого развития через театральные игры?
? Подросток неутомим в поисках новых впечатлений. Хочется знать все - и что было очень давно, и вчера, и что будет завтра, и через сто лет. Интересно знать про всех вокруг и про себя тоже. Однако, пока интерес к себе побеждает интерес к другу, приятелю. Товарищ, подруга - главные люди в жизни подростка. Он продолжает любить мать, родных, но кумир уже другой - "за друга готов я хоть в воду". Культ товарищества - самое сильное чувство. Ближе и дороже нет никого. Ни запретить дружить, ни оградить от нежелательного влияния никто не может. Они сделают по-своему. Чем настойчивее вмешательство родителей, взрослых в дружбу подростков, тем преданнее она. Угрозы, наказания уводят ее в подполье, потому что появляются такие проблемы, которые обсудить можно только с дружком или подругой. Доверие взрослых чем-то подорвано. Может быть, определенной отсталостью.
Подростки во многом опережают родителей. Взрослых не спасает опыт. У детей он другой, и наш им не нужен. Трудно успеть за детьми, и потому мы теряем их - разный уровень осведомленности разделяет нас. Быть с нами им становится скучно. Силой, властью мы еще как-то удерживаем их около себя, но только около. Внутренне они с другом, тем более с сильным и заразительным героем-сверстником.
Взрослому трудно оставаться необходимым подростку. Он хотел бы с нами дружить, да мы не умеем. Взрослый друг - заветная мечта подростка, он ищет его, нуждается в нем, но нас трудно включить в жадный ненасытный их интерес, ритм и темп жизни. Мы устаем от их игр, вопросов, желаний, увлечений - стареем, будучи молодыми родителями или "наставниками". Наши серьезные заботы не волнуют подростка. Не сумели сделать сына или дочь соучастниками своей жизни. Они бы хотели, да мы не доверили?
? Я доверял своей матери сполна, но были уже и свои тайны, о которых говорить с нею не мог - стеснялся или боялся. Их доверял приятелям, которых мать знала и всегда звала в гости. Сердцем она понимала - пусть уж топчут полы и половики, поднимают дома ералаш, но пусть будут на глазах. Правда, мы все равно умудрялись забраться на чердак или в подвал - в укрытие, где свободы больше и почему-то интересней, чем на людях, - все-таки риск, не рядовое напряжение. Потребность в риске, в сверхнапряжении, в опасном повороте естественна для подростка. И мы рисковали и часто могли оказаться в беде.
У меня все заманчивые и опасные забавы побеждал театр. Думаю, именно он спас и защитил от чреватых в отрочестве компаний и соблазнительных интересов. И до сих пор не понимаю, как вырвался на добрую колею, когда все предвещало другое. Вероятно, силы сопротивления дурному, накопленные в детстве, охраняли меня, а может быть, мать примером и страхом уберегла от худого. Сорваться, сломаться было легко. Уверен, любой читатель, вспомнив себя в отрочестве, со мной согласится.
Поединок за подростка ведут мощные и неравные силы: семья, школа, увлечения и улица. Перевес обычно берет улица - самый сильный и заразительный "враг". Прельщает свобода, тайны запретного, совратительные игры, нестандартные, не по принятым нормам и правилам, отношения и до угара захватывающие соблазны. Все предлагает улица, ничего не требуя взамен, а только доверчивости и преданности - не выдать, не изменить и идти до конца, до обрыва. Что само по себе опьяняет "мужеством и героизмом". На этой потребности подростка и держится власть улицы, где все: от невинного озорства, мелких краж, драк-соревнований, злых шуток до подсудных приключений - возбуждает черную энергию самолюбия, жажду первенства и признания равным в компании смелых и сильных. Это все приближает к желанной взрослости и рвет с несвободой и покорностью унизительного детства.
Семья, даже самая достойная, - будни; школа, если и умная, человечная (мне повезло в этом, не считая одного года в седьмом классе), - все равно регламент и монотон. Любое увлечение не всегда захватывает до конца, чтобы жить только им, и часто оно недолговечно: не отзываются природные потребности, когда тобой владеет "одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть". Улица - она всегда новая, непредсказуемая, вольная, возбуждающая все силы, дающая неограниченные права и открывающая неисчерпаемые возможности. Она - самый увлекательный театр на всем белом свете. Устоять перед ее чарами может только сильный духом или "заговоренный" увлечением - страстью. В 10-11 лет и дух, и страсть еще не очень прочны, и вмиг занесет в сторону. Счастливчик - кому хватило сил и кому помогли товарищи, взрослые или сверстники, выстоять и найти свое, не переступить опасной черты...
? Пишу о подростке много и с тревогой. Потому что он больше других нуждается в помощи взрослых, как и его театр. Подросток - главный зритель детского театра. Должен быть главным?
? Жизнь ребенка, а тем более подростка, небезоблачна и, скорее, драматична - решаются главные вопросы жизни: "Кем быть?", "Каким быть?", "Быть или не быть?". Все высокие и низкие порывы души подростка в тайнах, в декретах этого загадочного возраста. Недаром подростка считают "сфинксом" - неразгаданным существом. И все-таки его тайны можно раскрыть, но отраженно - через мир взрослых, окружающих его. Все худшее в подростке и "загадочное" в нем - от нас. Природа делает свое, но когда что-то складывается не так, то не в природе дело. Что-то ей мешает вершить свой справедливый и гармоничный процесс. И, конечно, мешает среда, и прежде всего взрослая. От нее юный человек уходит к "своим", если взрослые почему-то не устраивают его. Это противоестественно для подростка, который только тем и живет, чтобы стать взрослым. Когда подросток бежит от нас, то вина только наша. Либо мы его за человека не считаем, подавляя властью и "авторитетом", живем не по правде, кривя душой, или мы ему неинтересны своей унылой взрослой озабоченностью. Природа подростка требует свободы и высоких, честных устремлений. Все эти проблемы и переживания, еще недавно разные у 10-13-летних и у ребят 14-16 лет, сегодня трудно различимы. Разновозрастные компании стали однородней.
За последние годы резко изменилась ситуация. Подросток, вечно зависимый от всех, вдруг вырвался из-под гнета взрослых и стал хозяином в семье, школе, в развлечениях. Он увидел, что его боятся, что родители и учителя в страхе, что он неприкасаемый (раньше свободна была юность), а значит, можно "брать власть". И он ее взял. Теперь подросток диктует, навязывая взрослым нормы отношений, интересы - что читать, слушать, смотреть по ТВ, как одеваться - как жить, что в жизни ценить. Он заказчик вкусов и потребитель "культуры" семьи, невзирая на ее возможности и взгляды. Подросток приблизился к юности и к взрослым. Сегодня от 10 до 13 лет - отрок, а далее, скорее, уже юность?
? Взрослых обманывает моторность опасного возраста. В театре считают, что его интересует только интрига, внешнее действие - занимательность и зрелище. Однако внутренняя жизнь подростка иная. Он фантазер, мечтатель, склонен к уединению, потому что раним. Один на один подросток другой, чем на людях. Мы же судим о нем по поведению в компании, когда он редко бывает самим собой. Защищаясь, он приспосабливается к окружающим и ведет себя по шаблону, принятому его средой. Театр обязан идти навстречу скрытым потребностям этого зрителя. Даже современный подросток - агрессивный хозяин и диктатор в семье и школе - становится другим человеком - сердечным и отзывчивым, когда нам удается пробиться к тайне внутренней жизни - драматичной, с высокими стремлениями.
Помню себя в этом возрасте, свои недетские переживания и думанье о главных вопросах жизни - смерти, любви, предательстве, правде и обмане. Взрослые относились ко мне снисходительно - дескать, ребенок еще, но я маленьким себя не считал и чувствовал все, кажется, острее окружавших меня и убежденных в своем превосходстве взрослых. Все было важно для моих "быть или не быть". Уверен, подобное переживают в отрочестве все. Внешняя активность подростка закрывает от нас интенсивную жизнь духа?
? Когда говорят, что любимая тема подростка - героика, то, опять-таки, допускается неточность. Героика - любимый мотив в любой теме. Думаю, что это в равной степени относится и ко взрослому театру. Победа справедливых сил всегда героическое напряжение. На войне или в мирное время, в политических боях или в нравственном поединке. Гражданское мужество встречается реже, чем воинское. Гражданин и на войне окажется героем. Одно другого не исключает. Нельзя только утверждать - это главное, а другое второстепенное, что настойчиво, с правом непререкаемого авторитета требовали партийные "наставники". В детском театре они были главными специалистами и неумолимыми охранителями всех социальных предрассудков страны. Героика - главный жупел в борьбе с театром юных зрителей. Все другое второстепенно. Может ли второстепенное быть поводом для искусства? "Казаки" и "Смерть Ивана Ильича" Л. Н. Толстого - что главнее в его творчестве?
Подвиг - заветное для подростка - был и будет. Потому звездные войны, жестокие, но дерзкие, детективы и фантастика - любимые его жанры. Но подвиг рождается через победу характера над обстоятельствами, которые могут быть и не героическими, а вот характер человека, способного их победить, должен быть сильным. Значит, для ребенка воспитание характера - главное. Но что в нем главное? Как-то на встрече с родителями я сказал, что театр должен пробуждать в детях "чувства добрые", что из них вырастает и гражданин, и герой, и сын родителей и Отечества, то есть Человек. Не успел я закончить, как одна очень взволнованная мама встала и почти со слезами спросила, скорее, выкрикнула: "А как жить добрым детям в жестоком окружении?!" Я понял, очень понял вопрос. Он мне кажется и честным, и острым. Его задают мне часто. Сегодня - особенно. Мы хотим, чтобы наши дети были сердечными, чуткими, добрыми, а быть такими им трудно. Трудно всегда! Не только на исторических обломках. Но если мы поможем детям добрые чувства соединить с волей к победе, то есть героической волей, то они сумеют защитить и себя, и будущее свое, и старших.
Потому так важно, чтобы герой на сцене, которому хочет подражать подросток, был досягаем, чтобы он пробуждал способность быть таким. Сострадание, которое вызывает спектакль, это не абстрактное сочувствие, а солидарность с нравственными достоинствами, с благородными чувствами и убеждениями тех, кто прав и справедлив. В этом переживании свершается саморабота юного человека, пробуждая лучшее в нем.
Героическая тема принадлежит не времени, а человеку, который берет на себя больше других, вступает в бой не только с открытым врагом, но, может быть, и с самим собой. Преодоление рутины, косности, борьба за истину, за правду, причем не в исключительной ситуации, а в буднях, каждый день, требует мужества, действительно героических усилий. Подвиг свершается в один прекрасный миг, но готовятся к нему всю жизнь. Поэтому нельзя героическое сужать до исключительного. Подобная позиция, наверное, ориентирует особенно, когда о героическом мы разговариваем с подростком.
В наш небезоблачный век героика, конечно, иная, но не менее необходимая, чем в любые другие времена. Это героика каждодневного. Конечно, бывают исключительные случаи, когда требуется броситься в горящий дом или в ледяную воду, чтобы спасти ребенка, но очень нужна пьеса о нравственной героике; ведь добро не само собой побеждает зло, это битва против равнодушия, невежества, жестокости, подлости. Вся сложность рассказа о нравственном героизме заключается в том, что люди не делятся наглядно - этот злой, а этот добрый. Нет, одновременно в одном человеке может уживаться добро и зло, и его борьба с самим собой - тоже героическая тема искусства.
Как стать героем в своем времени, и подсказывают спектакли для подростка. Мы вводим ребят в мир действительности, и здесь им быть или не быть людьми, готовыми к самопожертвованию и служению обществу. Мы сегодня должны обогатить личность, способную к духовному напряжению завтра, а мы подчас ограничиваемся мечтаниями о подвиге, который потом остается только наивными порывами детства.
Помогая подростку нравственно подготовиться к духовному поединку, нам надо не только его поощрять, но в чем-то и спорить с ним. Сегодня самым опасным в среде подростков я считаю жестокость. Она проявляется разнообразно. И в эгоизме, когда думают только о себе, и в неуважении к старшим, в бесцеремонности с родными, друзьями, воспитателями и просто в обыкновенной грубости, а то и хулиганстве, которое часто от малого преступления приводит к большому, когда уже трудно помочь. Поэтому пробуждение общественного чувства, чувства долга, коллективности, благородства и порядочности, чуткости, доброты, отзывчивости и уважения к другому - чрезвычайно важная задача репертуара 11-14-летних...