МИМО ХРАМОВ И БАРОВ
КЛУБЫ "ПИЛИГРИМ" В РУССКОМ КЛИМАТИЧЕСКОМ ПОЛЕ
Очень маловероятно, что обилие клубов с названием "Пилигрим" напрямую проистекает из традиций религиозных паломников. А если и так, то очень сложным путем. Размножаться тезки "Пилигримы" начали в СССР с середины 60-х. И реперные точки, по которым можно отследить круги возрождения и нового распространения этого древнего слова, по всей видимости, таковы: хрущевская оттепель, туризм, туристские песни (впоследствии КСП), самиздат (магнитиздат), Клячкин и, собственно, сам Иосиф Бродский.
Никому еще, кроме кучки эстетов во главе с Ахматовой, не известный, ленинградский длинноволосый юноша осужден за тунеядство. Нелегальная стенограмма неправедного суда над ним стала одним из первых диссидентских самиздатов.
- Согласно справкам, вы нигде не работали в период с... по... , - гневно
восклицает прокурор.
- Я работал, - кротко отвечает будущий Нобелевский лауреат. - Я писал стихи.
Песню Евгения Клячкина пели у туристских костров, не зная авторов. Поэзия средневековых и раннехристианских пилигримов пылилась в академических библиотеках. Бродский писал не о том.
Сознавали ли новые русские "Пилигримы" всю глубину смыслов, воссозданных и созданных Бродским? Хотя бы знали они о нем? Некоторые - точно да. Коммунарский клуб "Пилигрим", созданный в Туапсе 26 марта 1967 года, выбрал эту песню своим гимном. Создатели клуба - Владимир и Галина Черноволы - из вожатых того самого "Орленка", он ведь совсем рядом с Туапсе. Тусовка там была еще та: все породы неформалов уживались в вожатских общежитиях. Записи Клячкина были, Бродского знали, самиздат функционировал.
Возможно, те, кто называют себя клубами "Пилигримы" сейчас, уже не знают Бродского. Но нынешнее понятие этого слова в русской культуре все равно сформировано с участием последнего великого поэта 20 века.
А как лодку назовешь, так она и поплывет.
|
|
Иосиф Александрович Бродский
ПИЛИГРИМЫ
Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними ноют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды встают над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным
и сомнительно нежным;
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
|