Михаил Кожаринов, Михаил Кордонский
Желающие странного
Через пару абзацев вы узнаете этих персонажей. Неформалы. Мы встречались с ними в разных местах и городах, но так смонтировали отрывки из интервью, будто бы они сидят у общего костра. И говорят о своем, о маргинальном. Одно из значений слова «маргиналии» — поля книги. Бескрайние русские поля…
В неформальных движениях России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Молдавии и других русскоязычных осколков империи участвуют по разным подсчетам от 3 до 10 миллионов человек. Разность цифр неизбежна и связана отчасти с неясностью понятия «неформальный», но в большей степени понятия «участвует». Является ли участником рок-движения тот, кто раз в пару месяцев ходит на рок-концерт? Если так считать, то названые цифры преуменьшены. Является ли участником политического движения тот, кто еженедельно участвует в митинге? Таких на порядки меньше. Наши герои называют иногда те, а иногда другие категории участников. Читатель сам выберет оптимальную для себя точку отсчета в процессе нашего изложения, а лучше путем выглядывания в собственную форточку или расспросов собственного ребенка и попытки осмысления: а что же там происходит?
Вот названия «участников беседы» в алфавитном порядке (не в том, каком они процитированы): антиглобалисты-троцкисты, «Наши», нацболы, каэспэшники, реконструкторы, рок-музыканты, ролевики (толкиенисты), скауты, туристы-спортсмены (с уклоном в экстрим), флэшмоберы. Все интервью взяты летом 2006 года. Все имена настоящие. Слова «концерт», «митинг», «демонстрация», «фестиваль», «игра», «соревнование», «поход», «акция» и т.п. заменены на слово «мероприятие». Слова «клуб», «ячейка», «партия», «организация», «секция», «команда», «отряд» и т.п. унифицированы словом «группа». Настоящие названия сообществ, фамилии, города, сленговые термины и другие подробности будут вводиться, в этой статье или в следующих статьях серии «Неформалы 2000ХХ» в нужном для интриги порядке.
Анна: Встречаемся в кафе, на мероприятиях, иногда на природе в палатках. У нас в городе есть маленькое помещение, типа офис, все и не поместятся — нас почти 500. Деньги на аренду? А вот находим! И конечно Интернет у всех, мобилы, SMS.
Массовое политическое молодежное движение.
Елена: Раз в неделю собирались у Наташи дома. Человек 10-15, а то и меньше. В 2000 году нам выделили комнатку в ДК «Россия». Там человек по 40 собиралось. На мероприятиях — 100-200.
Массовое общественное движение в мемориальной фазе. Имеет значительную коммерческую составляющую и, вообще-то не является молодежным, но в нем действуют отдельные молодежные течения и группы. Елена — лидер одной из них. Отношение властей благожелательное, кроме того, имеется много локальных спонсоров и меценатов.
Илья: Собираемся на квартирах. Для собраний находим одноразовые углы. Постоянно работающих активистов в разных городах у нас примерно 50, но идет рост. На уличные мероприятия иногда собирается несколько сотен вместе с дружественными группами. Мы полностью живем на свои членские взносы.
Малочисленная, но очень активная и шумная в информационном поле оппозиционная политическая молодежная организация.
Филипп: Сначала в школе собирались. Я был в 9-м классе, Миша в 10-м, а Лида — учительница. Еще у нас есть люди, но мы втроем — костяк. Теперь иногда у меня дома, иногда арендуем помещения, иногда на природе. Приходят к нам и по 300 человек, и больше бывает. Нет у нас никаких спонсоров. Зарабатываем на аренду и все прочее сами. Я начал с того, что раздавал рекламные бумажки на улице.
Самое массовое, но рыхлое, разбитое на множество течений молодежное движение. Имеет, кроме описанной здесь неформальной составляющей, значительную коммерческую. Не имеет ни политических, ни идеологических деклараций, но статистически наблюдаются неудобные для государства идеологические пункты. Отношение властей, в общем, смирение с неизбежностью (подавить при такой массовости невозможно), регионально — разное к разным течениям и отдельным мероприятиям. В отдельных случаях элементы движения используются на коммерческой основе в политических целях, как региональными властями, так и оппозицией.
Леша: Сочувствующих, кто записался и хоть раз появлялся — многие сотни. Постоянный актив — человек 15-30. Самое ядро — это где-то пять. Мы пытались найти помещение для собраний ядра и актива, но нам денег не хватило на аренду. Обычная территория наших сборов это центральная улица нашего города возле памятника. Даже зимой. Сбор длится около часа, иногда чуть побольше, хватает. Основная связь через мобилы и SMS. Интернетом мы редко пользуемся.
Массовая и мощная молодежная политическая оппозиционная организация.
Петр: Нам вообще помещения не надо, у нас сайт, на форуме и тусуемся. Но уж если мы вылезаем в реал, то весь город узнает: телевидение разное лезет. На улице или в других общественных местах. Летом раз в две недели, зимой реже. Человек от 30, но бывает и 100. Всего на сайте зарегистрировано, с паролями которые — 300. Закрытая информация под паролем, а самое интересное — открыто, так новички приходят. Или наши приводят своих друзей прямо на мероприятия.
Международное молодежное движение, название которого стало нарицательным. Использует передовые информационные и социальные технологии.
Валерий: У нас пять физических территорий в разных местах города. Все пять групп автономны организационно и экономически, но мы очень тесно взаимодействуем друг с другом. Устраиваем совместные мероприятия, составляем совместные команды, народ перетекает между группами. Каждая группа, как обычно, человек 20-30 иногда приходящих и по 10-15 самых активных.
Очень массовое общественное движение, большинство которого по факту составляет молодежь. Пользуется поддержкой государства в меру его (государства) бедности.
Иван: Помещение по вечерам при фирме, где моя жена один из учредителей и директор, а я главный инженер. Это часть нашей собственности, или частично наша собственность. Иногда помогал городской КДМ (Комитет по делам молодежи). Численность постоянного актива 60-70 человек, мероприятия — на несколько сотен. Зарплату за это мы никогда не получали. Это принцип нашего сообщества. У нас с женой есть профессия, которая позволяет себя кормить и еще группу содержать.
Одно из многочисленных российских течений международного молодежного движения. Отношение государства разное к разным течениям.
Дмитрий: Когда-то там действительно был детско-молодежный клуб «Город мастеров». Но когда мы появились, это уже была частная лавочка. Часть членов клуба решила организовать фирму, занимающуюся финансовыми и другими делами, и они поглотили это помещение. Фирма фактически им распоряжалась, но не владела. Оно по-прежнему числилось как помещение для работы с молодежью, и туда изредка приходили остатки «Города мастеров». Мы пришли к руководству фирмы с предложением, типа давайте мы тут типа сделаем что-то. Они согласились. Мы им за это делали охрану. Кто-то всегда ночевал, и в выходные всегда были люди какие-то. И для городских властей им надо было что-то показывать, молодежные мероприятия делать — вот мы их и делали.
Массовое и мощное аполитичное международное движение, на Западе хобби миддл-класса, а в России и ex-SU в основном молодежное. Отношение государства благожелательное. В благополучных регионах пользуется государственной поддержкой.
Сергей, г. Владимир: Сначала Центр детско-юношеского творчества. Потом клуб по месту жительства от КДМ. Потом… нигде. На улице. Потом школьный спортзал. Потом спортзал в другом месте. И сейчас опять нигде. По своим квартирам, а пока лето - на улице. В лучшие времена человек 80-х активных было. А на мероприятиях — многие сотни.
Алексей, г. Екатеринбург: На улице, дважды в неделю, несмотря на погодные условия. По частным квартирам. На сайте. Ядро движения в городе — человек 100 -150. А вообще я знаю человек 300, но я уже знаю не всех людей и не все места встреч. Типичное мероприятие — 100 человек. Но бывают и на несколько тысяч — в лесу. Если надо для такого количества помещение, то собираем оргвзнос и арендуем на один день зал. Власти просто не обращают внимания. У 70% вообще никакой связки с властью нет, мы с государством друг другу неинтересны. У остальных 30% время от времени возникают какие-то контакты и помещения.
Вячеслав, г. Москва: Мы решили, что нам хорошо, что это круто, и мы будем этим заниматься. Но у нас не было помещения. Тогда я пошел в библиотеку и подарил заведующей пачку дорогих книг. В результате нас туда пустили и терпели довольно долго. Может быть, записали как культмассовую работу, не знаю. Мы собирались после шести вечера, были бабушки сторожихи, которые нас любили. К нам начал приходить народ и где-то к зиме там стали собираться сначала 60, потом 80, потом 120, потом больше… Библиотека была переполнена, нас выперли на улицу. Лет через 5 туда и ОМОН, милиция стали приезжать, чтобы гонять народ. В конце концов, вытеснили, но тусовка уже жила своей жизнью, переехала к памятнику Ленину, где и сейчас несколько сотен людей собираются.
Одно из самых массовых и уж точно самое мощное в России и ex-SU молодежное движение. Под мощностью мы понимаем количество труда и ресурсов, вкладываемых участниками в деятельность движения. Она может быть большей и при несколько меньшей массовости. Коммерческая составляющая незначительна, меценаты и спонсоры не характерны. Аполитично. В некоторых регионах поддерживается властями, в некоторых редких случаях регионально преследуется, в большинстве случаев государство равнодушно.
Среди этих странных людей, которых мы старательно пытаемся не замечать, несколько сотен тысяч только активистов, которые добровольно и бескорыстно отдают любимому делу бОльшую часть досуга и личных средств, успевая при этом учиться, зарабатывать, а кто чуть постарше — кормить семью и детей. Некоторые неформальные движения по численности и мощности превосходят большинство политических партий. Лакомый кусок для тех, кто мыслит электоральными категориями. Но наши персонажи не объединены единой политической идеей. Они очень разные, как и должны быть люди. Но у них есть общее, как и дОлжно быть у людей, что мы и пытаемся Вам, читатель, показать.
Елена: Повалили приятели, друзья из разных тусовок, все обрадовались, что еще одно появилось тусовочное место, все были молодые подвижные, своих семей не было. Потом появилась мысль что-то делать. Тусне было интересно обсуждать одно и то же по сто тысяч раз, пить чай, трепаться. А меня это начинало страшно раздражать. В один прекрасный момент произошла ссора очень крупная, в которой я сказала: «Ребята, если вам ничего не надо — идите вы все подальше!» Они и ушли. Со мной остались ребята 15-16 лет. Мне тогда было 22 года.
Типичное описание неформального сообщества в мемориальной фазе: оно либо формализуется, либо превращается в тусню, при этом внешняя деятельность резко сокращается. Старый клуб деградировал, и его пришлось возрождать заново. Новых людей часто набирают из родственных тусовок — «отстойников». Новички сорганизуются во флэш-группы, потом в успешном случае в коннектив нового клуба. Очень часто состав клуба при этом омолаживается. («Коннектив» не опечатка, а неологизм, введенный в книге термин.)
Леша: В Новосибирске раскол произошел. Появился неофициальный сайт, на котором ребята общались между собой и с ребятами из других городов Вход свободный. Туда подключились люди со стороны, вообще не наши. Был и наш народ, который хотел много теоретизировать. Но они не являлись активистами. Они были тусовочными людьми, но не были практиками. Вот одна из причин, по которой у нас не очень хорошее отношение к интернет-общению. Были и активные ребята, практикой занимались. Тусовочный круг начал обсуждать насколько мы правильно идем. А им сказали: извините, вы можете сколько угодно трепаться, делаем-то все равно мы. Они и ушли.
Новое политическое сообщество — в активной фазе находится около 5 лет, все молоды и энергичны. Поводом для дискуссий и раскола послужили политические разногласия. Но рассказчик понимает, что это не более чем повод. Не было бы этого, возник бы другой — между активной деятельностью частью и потребителями острых ощущений от общения на рискованные темы.
Неформалы в большинстве своем любят принципы самоуправления, даже когда не осознают этого, порой и слова такого не знают. Один из принципов гласит: кто делает — тот решает.
Илья: Арендовали квартиру в Киеве, и там шла постоянная борьба против того, чтобы она превращалась в коммуну. Товарищи из других городов любили приезжать и жить там по нескольку недель, без денег постоянно. Они активно во всем участвовали, были ядром, но при этом очень не хотели уезжать обратно, им было очень хорошо. Однажды наши даже устроили ночной «налет» на эту коммуну и выставили людей с вещами.
Тоже политическая резко оппозиционная организация и та же основа конфликта, в этом случае не маскируемая никакими политическими линиями. Идейность против безыдейности, против тусовки.
Сергей Бирюков, г. Владимир: Альбертик захватил это помещение, а я с какой-то частью народа был немного в стороне. Проводили и совместные мероприятия, но все на грани конфликта было. Основная претензия к Альбертику была, что он сваливает все в быдляк, в танцы какие-то, в дискотеки. Народ стал соответствующий появляться. Двор там такой очень дружный, много молодежи. Весь двор туда пришел, не во дворе уже тусовались, а у нас.
Аполитичное сообщество, иногда пользующееся поддержкой местных властей — в данном случае помещение предоставил городской КДМ. Рассказчик тактично говорит «на грани конфликта». Линия конфликта та же. Дискотеки и тусовка — внутренняя деятельность, направленная на членов клуба. Внешняя деятельность — когда клуб на некоммерческой основе, на энтузиазме производит какие-то услуги для не членов клуба — «мероприятия».
Валерий Сидоренков, г. Москва: Постепенно группы раскололись на два крыла. Одно крыло я так про себя называю «психологическое» и второе «профильное». Они все занимались нашим общим делом, как одним из видов деятельности, однако по-разному. Были группы более на наш профиль сориентированные, а были такие, которые больше на психологию. Для них основным видом деятельности стали психологические тренинги. «Буревестник», который я отношу к ярко психологическим, ежегодно проводил одно и то же всегда одинаковое массовое мероприятие. Когда-то это была общественно-полезная деятельность, а потом они перестали заниматься ею, просто ежегодно приходили на это место. И там занимались тренингами.
Линия разделения вплоть до раскола или как в данном случае некоторого напряжения «внешняя — внутренняя деятельность» является магистральной для всех неформальных сообществ.
Иван Иостман, г. Воркута: Психологи влились в «Каравеллу» и фактически захватили ее. Конфликт стал очень острым. В нашем зимнем лагере в Петрозаводске «Каравелловцы» постоянно грызлись между собой, иногда это дело выносили на люди. Они начали закукливаться сами на себе, потому что отношения стали меняться это раз, а во-вторых, у них пошел усиленный упор на психологические тренинги, они стали брать с детей нехилые деньги за посещение клуба. Когда мы это узнали — были в шоке!
Развал сообщества «БТ» пошел по инициативе «Каравеллы», которая тогда замкнулась сама на себе. Психологи сделали свое черное дело. Основой психологии является поддержка целостности того объекта, на который она работает. Они фиксировали. Для них главным было не то, чтобы что-то делать. Для них главным фиксировать эмоциональное состояние: пациенту должно быть хорошо. А у нас всегда внешняя деятельность, мероприятия, кругом дискуссии острые, рабочие споры и тому подобные вещи.
Здесь более сложная структура деятельности и, соответственно, конфликта. «Каравелла» — детский клуб в Екатеринбурге, фактически — общественное учреждение дополнительного образования, пользующееся государственной поддержкой. Как и у всех учреждений образования (школ, вузов) его главная текущая деятельность внутренняя: обучение и воспитание школьников, студентов, членов клуба. Внешняя деятельность, в данном случае — изготовление всероссийской детской сетевой газеты, тоже присутствует как педагогический метод.
Поскольку школа кончается 11-м классом, вуз — дипломом, а пребывание в «Каравелле» — 15-летним днем рождения, то их главная внешняя деятельность реализуется в обществе деятельностью обученных и воспитанных выпускников. Конфликт по сути тот же, но спроецированный на ближайшее будущее: чему воспитывают детей, станут ли выпускники клуба потребителями или созидателями?
Дмитрий Пугин, г. Москва: В 2003 г мы стали больше тусовкой, нежели рабочим коллективом, перестали заниматься основными изначально декларированными целями. Народу было прикольно приходить попить пивка, вместо того чтобы готовиться к мероприятию. Произошло собрание, где мы решили разделиться. Это момент раскола. Серега, забрал часть, которая осталась под ним, они ушли на Хавскую. Были личные человеческие обиды, каждый кто-то на кого-то обижался. Но это была битва не за помещение. Это была битва за интересы. Помещение мы поделили без склок абсолютно. Если бы он сказал, что помещение за ним остается, тогда бы мы ушли.
При той же линии раскола этот случай не следует рассматривать однозначно «плохо». Из одного активного клуба появилось два. Так размножаются неформалы. В биологической аналогии — почкованием, хотя изнутри это болезненный, как роды, процесс. Периоды кризисов приводят к переосмыслению идеологии, рождению новых не только групп, но и подходов, методов, субкультур, что ведет к повышению устойчивости движения в целом, путем его усложнения — развития, как движения, так и личности.
В следующих статьях серии (а впоследствии и книги) «Неформалы 2000ХХ» мы подробнее расскажем о нескольких группах и сообществах. Нескольких — не всех, не энциклопедию пишем. Мы выбирали из меньшинства неформального мира тех, для которых ДЕЛО ВАЖНЕЕ ТУСНИ. Не по декларациям и мечтам, а по реальному наблюдению за действиями групп со стороны. Со стороны авторов, естественно.
Опубликовано с сокращениями в «Русском журнале». 13 января 2007 г.