Многие педагоги находятся в состоянии поиска новых форм сосуществования взрослых и детей, адекватных ребенку вообще и подростку в частности. Форм совместного существования, отвечающих потребностям подростков в романтике, в преодолении трудностей, в сообществе своих, в свободе, в возможности ощутить себя взрослым, сильным.

Так появляется множество мест, где взрослые помогают ребенку строить собственный мир и состояться в этом мире, стать в нем хозяином хоть на какое-то время. Для взрослого, работающего с подростками, это тоже становится незабываемым приключением.

Собирая информацию о сообществах взрослых и ребят, попробуем начать составлять подробную карту возможных "маршрутов путешествий" подростков, что увеличит возможности каждого из нас, позволит обмениваться опытом и идеями при проведении "путешествий". Так, общими усилиями, у нас. быть может, и появится настоящее АГЕНТСТВО ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ...

Иннокентий Николаевич ЖУКОВ
г. Чита, (1875-1948),

учитель географии, скульптор, организатор скаутского движения в России, участник проекта создания пионерской организации

Экспедиционный корпус

ИТОГИ ОДНОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ОПЫТА

...Я хочу рассказать о том, как в 1918 году в Чите мною случайно была найдена, а затем развернута игра "Экспедиционный корпус"(Э.К.), игра детей в возрасте 10-14 лет, игра, в которой приняло участие свыше 700 ребят.

Дело было так:

В качестве преподавателя географии в школе 1 ступени я рассказывал ребятам о том, как Стенли с сотней носильщиков пересек Африку от океана до океана. Обо всех горестях этого путешествия я рассказывал так живо, что глазенки ребят блестели. И вот, заканчивая рассказ, я до некоторой степени неожиданно для себя и для них сказал: "Ребята, а нам самим хочется делать что-нибудь подобное? До Африки далеко, ну, а вот пересечь Забайкалье от края и до края разве мы не могли бы, частью пешком, частью на лошадях, частью на поезде, основательно подготовившись к этому? Кто из вас хотел бы принять участие в этой экспедиции, пусть поднимет руку". Все ребята с серьезными лицами, с горящими глазками подняли руки. Я продолжал: "Хорошо, ребятки, я все обдумаю - как что для этого сделать, и завтра вам скажу".

В тот же день, а это было в марте месяце, у меня составился план использования в целях воспитания бродяжнических инстинктов и интересов ребят. Я решил широко развернуть работу и произвести организацию ребят для этой цели в городском масштабе .

До Африки далеко, ну, а вот пересечь Забайкалье от края и до края разве мы не могли бы, частью пешком, частью на лошадях, частью на поезде, основательно подготовившись к этому?

И вот, в течение следующей недели я обошел все большие учебные заведения в Чите, с разрешения администрации вызывал учеников первых четырех классов в зал и обращался к ним с речью. Повторив вкратце рассказ о Стенли и закончив его, как выше было указано, я продолжал: "Итак, ребятки, объявляю себя начальником экспедиции, даже не экспедиции, а целого "Экспедиционного корпуса", так как нас будет много, быть может несколько сот человек, которые отправятся года через два в наше великое путешествие через Забайкальскую область.

Эту весну и лето и следующие весну и лето мы будем лишь производить подготовки, подниматься на соседние сопки, приучаться ходить и выковывать железную товарищескую дисциплину. Без дисциплины самый крепкий камень превращается в песок, а самая высокая скала в груду щебня. Без дисциплины мы только опозорим себя, и наш Экспедиционный Корпус. Вот почему, ребятки, я буду записывать в Корпус только хороших, надежных ребят, поэтому те из вас, кто в классе, дома или на улице немного подхулиганивают, постарайтесь от этого отвыкнуть в эти два месяца до наших походов и окончательной записи. Хулиганчиков я не возьму, иначе они исхулиганят весь наш Экспедиционный Корпус". Эти слова о хулиганах отразились на дисциплине во всех школах. Я это чувствовал даже на улице, когда ко мне, запыхавшись, подбегал какой-нибудь мальчик из неизвестной мне школы и терпеливо начинал оправдываться: "Дядя Кеша, вот про меня вам будут говорить, что я вчера хулиганил в классе, так это неверно, это не я, а он сам" и т.д. "Ну ладно - ладно, до мая месяца еще далеко, посмотрим", - отвечал я. Таких случаев было довольно много. "Потом ребятишки, я не возьму в Корпус маленьких курильщиков. Я по опыту знаю, что на них нельзя положиться. Они подражают взрослым во всем плохом. Это народ ненадежный". Я делал паузу, а потом с живостью и улыбаясь, говорил: "Или нет, ребятки, вот что; мы их возьмем, но выделим им особый отряд маленьких курильщиков. Они пойдут впереди Корпуса, с папиросами, народ будет сбегаться, смотреть на них, смеяться, показывать пальцами, а мы будем говорить: "Мы привели к вам дрессированных обезьян".

Эти слова о "дрессированных обезьянах" с этого момента отравляли всякое удовольствие маленьких курильщиков, с важным видом куривших в уборных между уроками; теперь товарищи показывали на них пальцами и дразнили: "А, дрессированная обезьяна, на веревочке тебя поведут". Курильщики потеряли апломб и, вероятно, число их везде сократилось.

А я продолжал свою речь: "Но, ребятки, пусть лучше обезьяньего отряда у нас не будет. А вот настоящие отряды, полезные для нашего дела, нам будут нужны. Вы знаете, что во всякую экспедицию непременно берут разных ученых. Они все изучают, все описывают. Вот и у нас в Э.К. будут целые отряды таких ученых: ботаников, геологов, зоологов и т.д. Кто из вас собирал коллекции растении или камней или насекомых? (поднимается на всю школу 30-40 рук). Хорошо, но только, ребятки, знайте, чтобы поступить в отряд ученых, мало собирать коллекции, нужно еще кое-что знать о растениях, камнях и насекомых. Я дам вам программы в эти отряды, подготовьтесь и держите испытания.

Любопытно, что из профессий наиболее популярными при голосовании оказались после разведчиков - конюхи, охотники и рыболовы, затем шли санитары, ученые, музыканты, летописцы, сапожники. Нашлось десятка два мальчишек, которые захотели поступить в отряд прачек.

Впереди у нас пойдет особый отряд разведчиков. Они будут показывать нам путь. Кто желает поступить? (целый лес рук). Нужно знать, чтобы поступить, 5 созвездий на небе и немного о солнце, звездах, луне и планетах и еще определять страны света без компаса, по разным предметам.

Потом пойдет отряд инженеров (на экзамен принести 5 моделей мостов разных систем).

Затем будет идти отряд санитаров (знать перевязку и способы помощи в несчастных случаях), отряд поваров (уметь готовить 4 блюда), отряд рыболовов, охотников, сапожников, музыкантов, конюхов, так как у нас будет свой обоз и другие отряды.

Любопытно, что из профессий наиболее популярными при голосовании оказались после разведчиков - конюхи, охотники и рыболовы, затем шли санитары, ученые, музыканты, летописцы, сапожники. Нашлось десятка два мальчишек, которые захотели поступить в отряд прачек.

"У каждого отряда, - говорил я, - будет свой флаг с обозначением его специальности. Этот знак можно вышить и на рукаве рубашки. У всего же Э.К. будет свое знамя: на синем поле семь золотых звезд Большой Медведицы.

У нас будет штаб Э.К., куда войдут начальники всех отрядов. У нас будет свой оркестр балалаечников.

Итак, ребятки, через 2 года мы отправимся в нашу грандиозную экспедицию. Но, чтобы она действительно осуществилась, нужно, чтобы у всех граждан города и, особенно у родителей, сложилось убеждение, что в Э.К. хорошая дисциплина, что там не хулиганы, а хорошие ребята, что их можно спокойно отпускать в экспедицию.

С 1-го мая мы начнем нашу подготовку. Всю весну и все лето будем раз или два в неделю совершать походы на соседние горы, отдаляясь все дальше и дальше от города.

Отряды будут упражняться в своих специальностях. Пойдите домой и получите разрешение ваших родителей, а в следующее воскресенье приходите в зал бывшей мужской гимназии, где всем продиктую программы испытаний для поступления в отряды Э.К."

Обойдя с такой речью почти все учебные заведения Читы, я к концу недели уже волновался, а в ночь с субботы на воскресенье и спал плохо: "Я растревожил около 1000 ребят, что завтра я один буду делать? Удастся ли мне их перекричать, установить порядок?". Утром из трусости и малодушия я взял из физического кабинета рупор и пошел в гимназию.

Но уже во дворе мне было стыдно за мой рупор.

Везде я видел группы спокойно стоящих мальчиков, серьезно обменивающихся вопросами, кто в какой отряд хочет записаться. Зал был полон, и в нем то же спокойное, деловое настроение, и, когда, поднявшись на кафедру, я стал говорить, водворилась абсолютная тишина.

У всех в руках были карандаши, бумага или записные книжки. Я стал диктовать программы испытаний.

Месяц спустя, при содействии редакции "Думы Забайкальского Учителя", я издал их в виде маленькой книжечки. В основу их я положил накопление самостоятельных, активно добытых сведений о природе: 10 пород растений в Забайкальской области, 10 насекомых, 10 пород птиц, 10 диких животных, рыб и т.д. Уметь рассказать об их жизни. Или: "уменье ухаживать за лошадьми, признаки некоторых их болезней и способы их лечения".

Вот содержание этих программ. Закончив диктовку их, сказал: "А теперь я распускаю вас ровно на месяц.

Готовьтесь! Через месяц в саду Жуковского около Круглого пруда я с раннего утра и до вечера буду производить испытания для окончательной записи в отряды".

И нужно сказать, что ребята зря этот месяц не провели. Многие из них доставляли немалые огорчения родителям, приставая с вопросами о 5-ти созвездиях, которые нужно ночью показать на небе и знать немного о планетах, солнце и луне. Родители, далеко не всегда сведущие в этих вопросах, шли в книжный магазин и покупали книжки по астрономии. И, само собой разумеется, будущие "разведчики Э.К." жадно, как клещи, впивались в эти книги.

То же самое было и с будущими "поварами Э.К.", некоторые стали вертеться под ногами на кухне, приставая с вопросами о 4 блюдах, которые требуются по программе.

Ботаники рылись в определителях и лезли с вопросами к учителям. Будущие рыбаки и охотники охотились за рыболовами и охотниками в городе, стремясь получить нужные им сведения о 10 породах и о способах ловли и охоты.

Когда через месяц с помощью нескольких учащихся школы II ступени я произвел в саду эти испытания, я убедился, что вся эта масса ребят проделала большую работу. Многие экзаменовались для поступления в несколько отрядов.

Начальным результатом опыта я остался вполне удовлетворен.

Теперь предстояла работа по внутренней спайке этой массы ребят. Э.К. был разбит на отряды, и вот в начале мая мы стали совершать походы на соседние сопки. В основу этих экскурсий я положил метод групповых соревнований, (см. мою статью в "Вестнике Просвещения" N1, 1921г.). Но время для таких экскурсий было весьма неблагоприятное. Два больших препятствия стали на пути: дороговизна обуви и гражданская война. Первое препятствие почувствовалось мною уже в апреле. В школах, где я занимался, а часто на улице, ко мне обращались с просьбой или жалобой: "поговорите с мамой... не хочет пускать... говорит - сапоги разорвешь".

После первых экскурсий число таких обращений увеличивалось. Сапожный вопрос в 1918 году стоял особенно остро. Было грустно констатировать, как из-за этого сокращается число членов Э.К. Но если первое препятствие все же не в силах было совсем парализовать мой опыт, второе препятствие было уже непреодолимым. В мае 1918 года гражданская война с каждым днем разгоралась. Советская власть Читы, в виду появившихся в области семеновских банд, жила настороженной жизнью. За городом на горе стояла батарея, в окрестностях разъезжали патрули. Накануне одной экскурсии я пошел к военкомиссару, рассказал ему о моих выводах детей за город и спросил: "Не опасно ли теперь? Не будет ли издали большая группа детей принята за семеновскую банду, не обстреляют ли нас с соседней горы?

Он подумал и сказал, что поручиться не может, что лучше обождать немного времени.

Само собой разумеется, я не мог взять на свою совесть ни единую загубленную жизнь, из числа доверившихся мне. С грустью в душе я пришел на следующий день к собравшимся отрядам Э.К. и сказал, что до успокоения в городе распускаю Э.К. О новом сборе оповещу через газеты. Трудно описать, какое тяжелое впечатление произвело это на них.

Многие со слезами на глазах, окружив меня, пробовали отговорить от принятого мною решения, но я был непоколебим и распустил их.

Ни летом 1918 года, ни в последующий период семеновской реакции я не возобновлял своего опыта по тем же причинам, на которые указал выше.

Но я знаю, что если бы я или кто-нибудь другой в Чите или в другом месте попробовал бы снова возобновить эту длительную серьезную игру в Э.К. и особенно стал бы опираться на сочувствие и помощь работников отделов просвещения, то результаты были бы еще более удовлетворительными.

Эта игра, едва лишь прикоснувшись к могучей силе природы в душе ребенка - к атавистическому инстинкту бродяжничества, сразу же развернулась в игру детей в масштабах города.

Сделать эту игру еще более яркой и притягательной, насытить ее социально-альтруистическими устремлениями, элементами политграмоты и трудовыми процессами - не значит ли это, с одной стороны, пойти на помощь школе, изнемогающей под тяжестью хозяйственной разрухи, не значит ли это стать на рельсы какой-то новой педагогической системы, опирающейся на биогенетическую теорию и использующую групповое соревнование, как метод образовательно-воспитательной работы.