Эта статья написана и опубликована летом 2003 года. Сейчас в нее внесены только мелкие правки, например, заменены ссылки на исчезнувшие сайты, даны пояснения к подзабытым событиям. Но «звучание» статьи изменилось вместе со временем.. Сегодня статья имеет самое непосредственное отношение к теме «Неформалы 2000ХХ», подтеме «Политическое молодежное движение». Инфарт — искусство бескровного информационного терроризма — основной транслятор самого мощного из молодежных политических субдвижений России — НБП, нацболов.

20 марта 2007 г.

Михаил Кордонский

ИНФАРТ

Меня очень удручает тенденция к размыванию понятия «терроризм», применение этого слова в качестве бытового ругательства вместо обозначения конкретного преступного деяния. Так в статье уважаемого мною педагога Дениса Яцутко террористами названы злые учителя, унижающие маленьких детей двойками и непусканием в туалет. Много аналогичных случаев я замечал и в СМИ, и в быту. Ничего с живым языком сделать нельзя, слово уже начали размазывать по стенке, и придется придумывать новое, именующее то, что предусмотрено статьей 205 УК РФ.

С другой стороны, существует класс пограничных с терроризмом явлений социальной природы. Уж мало кто из аналитиков, политологов, социологов не высказался в том смысле, что важнейшим признаком терроризма являются не жертвы, а информационный эффект. Также популярно суждение, что т.н. цивилизованному миру со своими гуманными устоями трудно противостоять терроризму, ибо тяжко победить наглую и бесцеремонную силу правовыми судебно-следственными церемониями. Я и с тем, и с другим согласен по отдельности, но смею заметить, что меж этими суждениями имеется логическая и практическая дырка. Если представить себе некую акцию, обладающую тем же взрывным информационным эффектом, что и теракт, но исполненную без насилия, то почему бы гуманному обществу не противопоставить ее в качестве контрмеры против настоящих, насильственных терактов, да и всего терроризма? А заодно и для других гуманных целей.

Собственно, чего представлять, примеры из жизни существуют. Именно такой акцией была классическая демонстрация на Красной площади 25 августа 1968 г. против ввода советских войск в Чехословакию. Диссиденты были безоружны и никому не угрожали, но эффект, произведенный этим инфактом на мировые политические и социальные процессы, соизмерим с эффектом от 11 сентября. Действо на Красной площади прошло без смертей и ранений, но его участники все же пострадали, став жертвами политических репрессий — допросов, обысков, увольнений с работы вплоть до тюремного заключения, впрочем, все остались живы и сохранили активную жизненную позицию.

Хакеры — чистые информационщики, их инфакты происходят с минимумом жертвенности, но и имеют меньшую ударную волну среди неинтернетерроризированных обывателей. Большинству населения вообще малопонятно, что значит «во время войны в Югославии в результате хакерской атаки сайт Информационного агентства США не работал 8 дней». Широкие массы скорее подогревают сообщения о том, что хакеров иногда все же ловят и наказывают.

Английский хакер Рафаил Грей, взломал банковский счет самого Билла Гейтса и за эти деньги заказал и послал ему же огромную партию «Виагры». После вынесения приговора — три года общественно-полезных работ и принудительное психиатрическое лечение — улыбающийся Грей заявил, что не жалеет о содеянном. Формально «святой электронной торговли» получил не меньшее наказание, чем русские диссиденты с Красной площади. Но известная гуманность британской пенитенциарной системы, комедийность ситуации и эта улыбка после приговора... Очень, очень красиво, но очень уж мягко. Воспринимается как анекдот, и для цели удара — главы Microsoft — является скорее рекламой, чем ущербом. Мало страданий — мало эффекта.

Сколько экологов пляшут с плакатами вокруг атомных станций, ложатся на рельсы, по которым везут отходы, но вовремя спрыгивают при приближении поезда. Информация о таких слабеньких инфартах ограничивается несколькими газетами, издаваемыми теми же экологическими фондами для бесплатной раздачи на следующей акции. Но стоит кому-то при этом пострадать, пусть даже от несчастного случая... Лет 15-20, кажется, назад, один протестующий американец не успел соскочить с рельсов и ему таки отрезало ноги. Тут-то и пошел бабах!

Вот серия эпизодов из истории экологического инфарта у нас (Источник: Вести Социально-Экологического Союза).

• В 1996 году Минатом предпринял попытку расконсервации Ростовской АЭС. В ответ на это члены международного радикального экологического движения «Хранители Радуги» разбили около стен станции палаточный лагерь протеста. Тогда удалось добиться решения Ростовских областных властей о недопущении продолжения строительства. Однако в апреле 1997 г. с появлением проекта Постановления Правительства РФ по Ростовской АЭС все началось сначала.

<...>

• Летом 1997 года «Хранители» снова стояли лагерем у злосчастной станции, несколько дней блокировали дорогу к АЭС, за что подверглись нападению, организованному профсоюзом работников станции (курсив мой — М.К.)

<...>

• Постоянной заботой ГКЭС (казачьей государственной экологической службы), казачьей и экологической общественности Дона остается Ростовская АЭС. В противостоянии с Минатомом России казакам помогает и международная общественность.

<...>

• 16 сентября 1999 года — взрыв в Волгодонске напротив Ростовской АЭС разрушил и привел в нежилое состояние два квартала многоквартирных домов. Под впечатлением от этого события Ростовское областное Законодательное собрание принимает постановление о поддержке ранее принятых Ростовским областным Советом народных депутатов в 1990 и 1992 годах решений о запрете строительства Ростовской АЭС.

Принцип «чем больше жертв, тем эффективней инфарт» в общем верен, но туповат. Так же и в обычном саперном ремесле можно разнести любой эскарп, навалив вагон тола, а можно обойтись десятком килограмм, пробурив и заложив в хорошо рассчитанную точку. Доза минимально необходимого насилия коррелирует с масштабом инфарта (региональный, национальный, всемирный). При искусном исполнении инфарт может содержать угрозу насилия в неявном, виртуальном виде.

В мае 2003 года несколько одесских украинских националистических организаций разослали в органы власти и по электронной почте уведомление о проведении пикета по известному на Украине вопросу дележки православных храмов. В пику тому пикету на том же месте собралась паства Московского патриархата. В детонаторных текстах не было и намека на насилие, но призрак его бродил поблизости, так как аналогичные разборки в Галиции нередко оканчивались межпатриархальными драками. Власти приняли соответствующие превентивные меры. Бандеровцы — инициаторы акции — вообще на нее не явились! Зато милиционеров, горисполкомовцев, журналистов и телекамер на Думской площади за спиной Пушкина было чуть ли не больше, чем молитвенно стоящих. Вот пример небольшого, но качественно сработанного произведения. Как еще, потратив два листика бумаги и один е-мейл, разместить себя почти во всех региональных и многих зарубежных СМИ? Провокация, несомненно, один из ведущих жанров инфарта. Украинское искусство в русскоязычной Одессе никогда не было масштабным и массовым, но всегда отличалось добротным профессионализмом, что наводит на размышления о связи инфарта с другими искусствами в общей культурной среде.

В век информации у инфарта появились «внутренние» жанры, типа театрального этюда и литературной критики. Они как бы созданы с утилитарной целью для совершенствования информационных технологий, но иногда оказываются самостоятельными произведениями инфарта. Кульминация акций протеста против повременной оплаты за телефон пришлась на декабрь 1997 года — так как было объявлено о введении повременки с 1 января. Организаторы и активисты акций до сих пор именуются в неформальных кругах «декабристами», что свидетельствует о глубокой преемственности и предшественности инфарта в традициях русской культуры. Повременку тогда так и не ввели. Менее известна война московских фидошников с противомодемными глушилками на АТС. Глушилки были испорчены дистанционно, с домашних телефонов фидошников или их друзей, но физически (сгорели, говоря бытовым языком), что является интересненьким примером перехода грани между информационным и материальным ущербом, микрошажком на дорогу, которая в перспективе пересекает границу между инфартом и терактом.

Самым ярким и действенным видом инфарта с древних времен является публичное самосожжение. Как правило, жертвой является только один актор, но границу между инфартом и терроризмом здесь трудно соблюсти не только этически, но и технологически. 29 октября 1999 года предприниматель Сергей Коверин совершил это в офисе налоговой инспекции Приморского района г.Одессы. Мы никогда уже не узнаем, чего он хотел «на самом деле» — сжечь только себя, или только ненавистных фискалов, или только попугать. Многоверсионность, многоплановость, многозначность трактовок — одна из характерных черт инфарта. В помещении было недопустимо много легковоспламеняющихся материалов, окна и запасная лестница зарешечены и т.п. При пожаре погибли шесть человек, многие получили тяжелые ожоги и травмы. Кроме версии, описывающей это событие как теракт, озвучены множество других, вплоть до того, что две бутылки уайт-спирита владелец колбасного цеха приобрел для употребления в семейном кругу, а попутно, по мелкой надобности заглянув в налоговую, неосторожно повел себя с зажигалкой.

Потребность в жертве-исполнителе создает определенные этико-технологические трудности, в связи с тем, что наша культурообразующая религия не ислам, а христианство, где самоубийство — грех. Но это преодолимо. Выкручивались же как-то русские дворяне в XIX веке, когда в кодексе чести существовал строго регламентированный список ситуаций необходимости самоубийства: несчастная любовь, негасимый проигрыш в карты и т.п. Самоубийством не считается самопожертвование — вон сколько в православной церкви святых мучеников. Представьте себе, что человек выходит с плакатом-компроматом к мечети в селе Дышне-Ведено — на родине Басаева. Вряд ли какой православный священник откажет мирному демонстранту в отпевании и похоронах в стенах ограды. Те, кто добыл для демонстранта компромат, заблаговременно вызвал телекамеры, обеспечил денежную компенсацию семье и прочую поддержку, может, и грешны... но как-то в пределах покаяния. А вдруг они искренне веруют в правовое государство? Русь извеку славна дураками и дорогами в светлое будущее. Вокруг этой фабулы можно быть накрутить много интриг и сюжетных линий, так актора могут убить не сразу, а сначала пытать, дабы выяснить сообщников, которые тоже попадают в число жертв. Но где-то цепочка оборвется и, в общем, постановка такого инфарта неизмеримо проще, чем организация теракта средней руки.

Интересно, как рассматривает самоубийство и самопожертвование китайская культура и что себе думали ребята, сидевшие на площади Тянь-Янь-Мынь?

Анализ упомянутых и других известных инфартов допускает такую трактовку проблемы «инфарт — насилие — страдание»: ведущим жанром инфарта является трагедия. Если зритель не видит достаточных мучений жертв или акторов, то страшным должен быть хотя бы сюжет. Так был выстроен хит русского инфарта 1993 года «Версия 1». Его фабула — государственный переворот в России и возвращение диктатуры — для либеральной интеллигенции событие эсхатологического порядка. В благодарность за огромное эстетическое наслаждение, полученное от этого инфарта, я готов признать версию его акторов, что взрыв произошел случайно. Вроде бы как бы компьютерная программа типа стратегической игры компилировала из известных фактов версии возможного будущего, и вот одну из этих бредовых версий кто-то из игры украл и распубликовал сначала в «Общей газете» а потом чуть ли не по всем российским СМИ. Владелец же компьютера Глеб Павловский, впоследствии общеизвестный, отделался длинным следствием и судебным оправданием. Вспоминается анекдот о последних словах Александра Матросова: «Проклятый гололед!». Поскользнулся парень прямо перед амбразурой фашистского дзота и («Вот пример настоящей удачливости... какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе... Не понимаю!.. Повезло, повезло!..») вошел в бессмертие сроком на полвека строгого режима.

Пока неизвестно явных случаев применения инфарта в войне против терроризма. После 11 сентября и Норд-оста предано гласности достаточно компромата на радикальные исламские организации, но никто не пошел демонстрировать к штаб-квартире «Benevolence International Foundation» в Чикаго или хотя бы к его филиалу в Дагестане. Почему именно БИФ а не Аль-Каеда, Басаев а не бен Ладен? А почему Красная площадь, а не Старая? Место красивое, площадка, сцена, ассоциации — важны символы. Законы жанра не требуют юридических доказательств.

Своеобразие текущего момента в России, когда многие структуры Гражданского Общества (ГО) солидаризируются с государством, создает предпосылки для сотрудничества в области инфарта между государством и ГО. Случаи взаимодействия хакеров со спецслужбами давно известны, хотя и не достоверны, ибо в хакерском мире чистой информации все виртуально и не достоверно. Кстати, сайт вышеупомянутой «некоммерческой благотворительной» организации БИФ «висел» на «500 Servlet Exception» гораздо чаще, чем позволяют себе американские коммерческие хостинги, а теперь по доменному имени «benevolence.org» вообще живет совсем другая, не исламская, некоммерческая организация «Grassroots». Не исключено, что соавторству ГО и спецслужб в других видах инфарта мешает не трезвый расчет, а взаимная брезгливость — штука не прагматичная, но которую, как и любую идеологическую забобону, трудно преодолеть аналитикой. Сочетание информированности с жертвенностью могло бы создать новое поколение оружия информационной войны.

Но и без этого лишь теоретически возможного направления развития гражданского общества (сотрудничества с государством) инфарт на сегодняшний день является самым эффективным способом воздействия на общественное мнение.

Первая публикация — «Русский журнал». 2 Июля 2003