Фонарщик
Оглавление раздела
Любите детей долго и нудно!

Последние изменения
Неформальные новости
Самиздат полтавских неформалов. Абсолютно аполитичныый и внесистемный D.I.Y. проект.
Неформальная педагогика
и социотехника

«Технология группы»
Авторская версия
Крошка сын к отцу пришел
Методологи-игротехники обратились к решению педагогических проблем в семье
Оглядываясь на «Тропу»
Воспоминания ветеранов неформального педагогического сообщества «Тропа»
Дед и овощ
История возникновения и развития некоммерческой рок-группы
Владимир Ланцберг
Фонарщик

Фонарщик — это и есть Володя Ланцберг, сокращенно — Берг, педагог и поэт. В его пророческой песне фонарщик зажигает звезды, но сам с каждой новой звездой становится все меньше. Так и случилось, Володи нет, а его ученики светятся. 


Педагогика Владимира Ланцберга


Ссылки неформалов

Неформалы 2000ХХ

Владимир Ланцберг

Тихая песня о главном

Нe забуду кошмар детского сада c его строем и песней, кровавыми драками, психоваными «воспиталками» и фольклором, опережающим все мыслимые инстинкты, включая основной. Сколько буду жить, столько песенка «Маленькой ёлочке холодно зимой…» будет пахнуть хлорамином, а матросский танец «Яблочко» — простынями, мокрыми от послеобеденного сна.

Ещё помню инструмент средневековых пыток — пианино и фундаментальную тётю, извлекавшую из него заскорузлые звуки. Это называлось музыкой.

А нас, молодых, учили выступать. Заучивать что попало, но намертво, и говорить громко. Это входило в программу выживания. Верить и понимать, а тем более — переживать не требовалось: таких граф ни в чьей в отчётности не было.

Попав в ясли-сад «Колобок» под Туапсе, я почувствовал себя в виртуальной реальности. Был обнаружен женский, но отнюдь не «бабский» коллектив единомышленниц, любящих своё дело и умеющих делать его пристойно. Если пытаться применить к увиденному жаргон ювелиров и вспомнить термины типа «оправа» и «бриллиант», то я не могу сказать, кто там кому обрамление и в ком сколько карат, но в измерении музыкальном центром композиции, безусловно, является Романна.

Вообще-то по паспорту она — Ирина Романовна Ланцберг, но весь поселок Тюменский зовёт её Романной. Прежде всего, уважая «по жизни».

Когда около двадцати лет назад её уговаривали пойти работать в сад музыкальным руководителем, она сомневалась: как это, с консерваторским образованием — и в ясли, не слишком ли шикарно? Муж её, чья мама лет сорок посвятила детско-музыкальной работе, уверял: в самый раз. Ещё и не хватит. И оказался прав.

Сад был как сад — со сплетнями, завистью, скандалами… Начальство начинало ценить Романну, лишь переходя в соседние учреждения. Очередная заведующая «достала» вконец, и Романна ушла сама. Ушли ещё несколько воспитательниц из числа лучших: им доставалось больше всего. Потом «завшу» повысили, она развернулась там, наверху, вовсю, и её выгнали. Сад вздохнул. Изнутри испарилась ещё «пара гнилых, запряженных в конфликты» — и внезапно выяснилось, что можно работать. Новая заведующая, из бывших воспитателей, уговорила Романну вернуться. Вернулись и некоторые уходившие, что получше. И началась сказка.

Чего я не увидел? Многочисленных, всё заполоняющих праздников, высасывающих последние соки из музрука, воспитателей, завхоза, методиста и, конечно, детей. Чего я не услышал? Истерики действующих лиц и исполнителей, навсегда травмированных ответственностью за успех грядущего шоу.

Что я увидел? Планомерные ежедневные занятия музыкой. Вдохновенные лица детей и взрослых. Что я услышал? Как дети поют. Мне довелось побывать на праздниках (они всё-таки бывают здесь, хотя и не так часто) практически во всех группах, услышать почти всех детей. И все они пели.

Ирина долго воевала с некоторыми воспитателями и родителями за право детей разговаривать в песне, а не орать. Пусть тихо, но с пониманием, что ты делаешь, как, почему и зачем. Каждая новая песня, каждая новая мелодия на занятии — это новый разговор: когда мы это слышим — что видим, чувствуем, о чём думаем? Как это надо спеть, сыграть? О чём сама Романна говорит так:

 

— Почему «мои» дети поют? На самом деле, конечно, не все поголовно, но одно могу сказать точно: поют не потому, что я как-то особо с ними занимаюсь, но потому и только потому, что стараюсь в каждую предложенную детям песню вложить моё собственное чувство к ней.

Из чего это складывается? Когда я представляю песню (а это всегда только та, которая нравится мне самой), я её пою так, будто она мне ближе всех песен на свете! И что-то непременно о ней говорю. Это не значит, что я разжёвываю им и вкладываю в душу готовое понимание этой песни. Я пытаюсь создать некое предощущение чего-то очень мне близкого. Не знаю, почему, но чаще всего попадаю в точку. Конечно, не потому, что я какая-то провидица и всегда знаю, что нужно моим детям. Я просто уверена, что их сердцам дорого то же, что и моему.

Да, так вот. Я спела им — и они поведали мне свои впечатления, причём, как всегда, наперебой! И всё! Больше на данном занятии об этой песне ни слова.

На следующем, если дети сами напоминают мне и просят спеть её опять, я, конечно же, повторю и предложу подпеть какие-то повторяющиеся строчки — они быстрее и легче запоминаются. Совсем малый шаг вперёд, но это возможность сопереживания новой красивой песни вместе со мной!

Дальше всё идёт почти без напряжения — мы живём в этой песне, устраиваемся в ней поудобнее и каждый раз, напевая, получаем удовольствие. В результате такой работы-удовольствия возникает некий ряд любимых песен, который и сопровождает нас на протяжении двух-трех лет перед школой, то есть, с того возраста, когда песня не только исполняется с удовольствием, но ещё и застревает в памяти. А там уж что хочешь делай с этим богатством — хоть концерт из любимых песен для всего сада, для родителей, просто для себя…

Самoe парадоксальное, что я не делаю ничего такого, что сильно отличало бы меня от других людей, этим же занимающихся. Всё дело, наверное, в том — как. Вот тут-то и следует самый забавный вывод: я нескромно полагаю, что всё дело в феномене меня! И так же — в феномене любого конкретного творческого человека, у которого всё по-своему, хотя делает он всё то же. Ведь мы поём (кроме тех песен, что исполняют только «мои» дети) и то, что поёт вся страна! Часто это программные произведения, из которых каждый педагог выбирает то, что ближе ему. Вывод один: каждый из нас есть человек-жанр. Каждый — неповторим. И, конечно же, очень многое здесь в особенностях вкуса педагога, подающего песню (попевку, песенку-малютку, оперу…)

Да, «мои» дети поют проникновенно, так, что за душу берёт, но другого взрослого я этому научить не могу. Изложить свой взгляд на проблему — да, но научить чувствовать и преподносить соответственно не могу. Тем более — «воспитать в своих рядах» собственное подобие. Может быть, это ненормально. Но, думаю, и не нужно. Если ко мне обращаются за помощью, стараюсь научить тем мелочам, о которых ни в одной методике не написано — только из опыта. Но научить быть мной — не могу.

 

— И всё-таки, что ты делаешь, чтобы они пели?

 

— Всё, что написано в программе. На занятии у меня, как правило, не менее двух песен, а в старшей и подготовительной группах — три. Первая из них есть песенное упражнение — попевка, коротенькая, но, как правило, ёмкая. Она содержит некий образ, который нужно умудриться выразить за очень короткое время. Тут и образ, и эмоция, и правильное пение на «короткой дистанции». Этим попевкам я придаю колоссальное значение. Думаю, что именно на них ребята приучаются ценить «музыкальное время», учатся прислушиваться к каждому слову. Они учатся слушать себя и друг друга. Заканчивается всё тем, что любая малая попевочка в их воображении превращается в произведение.

Мы это не только поём. Мы это играем. Лица, руки-ноги, плечи, всё наше естество проживает песню. Можем исполнить и с музыкальными инструментами: каждая новая краска — их обогащённые впечатления. Дети всё это уже внесут в остальные свои произведения.

И таких попевок, как «Не летай соловей», «Антошка», «Кукушка», «Как на нашем на лугу», «Бегал заяц», очень много — образно-ярких, жизнерадостных и печальных…

Далее — так называемые «песенки-малютки». Задача примерно та же. Как правило, эти песенки детьми любимы и исполняются с удовольствием. Среди них есть чешские — «Печь упала», «Алый платочек», одна моравская — «Люди работают», которую дети поют, меняясь ролями: то мальчики исполняют роль ленивого мальчика, то девочки, причём, получается здорово и у тех, и у тех. И только последним номером — одно произведение, имеющее несколько куплетов и припев.

Мы очень много беседуем об образе; я даю детям возможность высказываться на тему почти в объёме, ими желаемом.

 

— Как ты развиваешь у детей слух?

 

— Музыкальное занятие, как правило, состоит из трёх-четырёх разделов. Даже когда оно посвящено одному виду деятельности (ну, бывает, что всё занятие отдано только пению), это не значит, что мы всё время сидим и поём. Мы расхаживаем и поём, танцуем и поём, играем и поём… Или музыкально-ритмические движения — опять же масса разнообразных вещей, включаемых в это занятие. Так вот, каждый из этих разделов развивает слух ребёнка. В упражнении это ритмический слух. При пении мы часто исполняем вещи a capella. Я бы даже сказала, что развиваю не слух, а музыкальность.

 

— Вообще — что ты делаешь не так, как большинство коллег? Вот что интересно!

 

— Непременно учу тихо петь, тихо сказать, чтобы другой человек тебя сумел услышать именно так. Вообще на своих занятиях стараюсь говорить как можно тише. Всегда помню у Вознесенского:

 

…но даже вымытыми не хватайте музыку руками…

 

…но музыка — иной субстант, где не губами, а устами…

 

После аттестации на первую категорию мои проверяющие, которым оказалось мало «титульного» мероприятия, посетив у меня занятие, спросили:

 

— Нам непонятно, почему вы так много на занятии говорите шёпотом.

 

Они далеки от музыки: они методисты!

 

— Твои коллеги сейчас нередко ставят оперы. Ты тоже. Как это делаешь ты?

 

— Когда мы «Муху-цокотуху» готовили с детьми, мы там многое с ними выдумывали: как сидеть за столом, что делать, как что-то подавать, как подлететь к мухе, как бороться с пауком… И вообще многие части самого спектакля придумывались самими детьми! В этом случае концерт, спектакль или любое другое действо становится для ребёнка родным, потому что в него вложено его творчество!

 

Романна не терпит, когда «выступают». Начальство («нормальное», «правильное», иными словами — ординарное) не любит вникать в тонкости работы. В педагогике это катастрофично: специфика её в том, что процесс занимает практически всё время, а результат зачастую неочевиден или проявляется гораздо позже. А начальству подавай материал для отчёта, то бишь — результат. Процесс такого материала не даёт. Не отчитываться же графиком занятий!

Поэтому воспитатели и музруки так цепляются за праздники: прочёл ребёнок стишок — «галочка». А праздничное действо провоцирует подход к нему, как к смотру художественной самодеятельности: чтоб всё было громко и без сбоев; неважно, что с оловянными глазами и поперёк смысла!

 

— Видела праздник выпуска в одном городском детсаду. Сплошной концерт, как показ достижений детей за отчётный период! Но тоже имеет право на существование — всё ведь зависит от задачи! Просто моя задача — другая.

 

— Что за задача?

 

— А всё то же — нравственное воспитание, и больше ничего. Творчество (в данном случае музыкальное) — одно из средств.

Я стремлюсь настолько очеловечить и утеплить каждый праздник, чтобы свет был после него надолго. Может быть, и тайная мечта — показать родителям их детей не выступальщиками, не «маленькими артистами», как любят у нас часто произносить, но их родными людьми, которые с радостью делятся с родителями кусочком своей радости. Это не эмоции — это моя, если хочешь, линия. И никогда в этом случае невозможно представить себе, чего больше от кого в этом празднике, если не знаешь сад. Допустим, в этом саду никому нет дела до детального оформления зала, а в том — вообще музрук не имеет своего слова — всё решает заведующая или ещё кто. Столько разных условностей часто, что за ними и не углядишь, а является ли данное представление откровением музрука? В нашем саду чаще всего — именно так, потому что мне всё, понимаешь, всё отдано на откуп — твори, выдумывай, пробуй! Просто полнейшее доверие! И тогда мы творим все вместе, не боясь отвергать и предлагать. Такое бывает нечасто и, думаю, в моей жизни больше не повторится…

 

— И всё же ты главной формой своей работы считаешь обычное занятие. Почему?

 

— Все таинства совершаются всё-таки именно на занятиях. Любое представление подготовлено вместе с детьми, а занятие готовишь ты сам, и дети могут вообще не знать, что ты им преподнесёшь. Так вот, если ты что-то из себя представляешь, занятие это покажет. В празднике это размыто. Потому что только то, как откликаются дети на все твои посылы на рядовом занятии, даёт представление о личности музыкального руководителя.

Я вроде бы планирую занятие, но очень часто уже в процессе оно приобретает совсем другое направление. И мы смело поворачиваем! Я очень часто не знаю, чем закончится занятие. Факторов — множество: от погоды до того, чем дети занимались перед тем, как прийти ко мне. Поворот «чуть не туда» для детей  — главное. Для нас с ними!

Не далее как позавчера, на занятии со средней группой: усадила их после упражнения, уже готова преподнести им пьесу, нежную такую… Вдруг — Антошка:

 

— А скажите, чтобы меня девки не целовали!

 

Четыре года. Хоть стой, хоть падай! А всё потому, что Настя очень любит целовать всех — и девочек, и мальчиков. Тут занятие может повернуть куда хочешь, только сумей найтись!

На этом же занятии. Захотели дети спеть песенку о бабушке. Тут один мальчик и говорит:

 

— А я хочу быть дедушкой!

 

Ну, что делать? Бегу к костюмам — бабушке беру платочек, деду — кепку. Полный балдёж! Под песню детей эти двое отплясывают — все счастливы!

Так вся ценность в чём? Сами придумали, сами захотели, сами воплотили. Не мешать, дать осуществить, если в твоих силах. Музыкальное занятие, в отличие от праздника, даёт возможность не только для спонтанного, но и нерегламентированного общения, тем более искреннего и душевного, чем ближе друг к другу мы располагаемся при этом — дети и я.

Не регламентировать без нужды — пусть всё идёт естественным путём!

Занятия можно «раскрашивать» разными способами. Допустим, «приходит» в группу мягкий зверь Миша и приглашает к роялю. А там, в зале «садится» на видное место, и музрук noловину разговора ведёт с ним. Постепенно в диалог втягиваются и другие фигуранты…

А иногда — ну, не идёт! И тогда не надо высиживать положенное время, дожимать…

 

Романна довольно быстро поняла, что если музыкантом музрук быть должен, то философом — просто обязан.

 

— Понимаешь, — говорит она, — какая богатая у меня профессия? Загадки и вопросы возникают всегда, в больших количествах, и далеко не сразу ты готов на них ответить.

 

В этом смысле у неё нет выходных, нет будних дней. А есть непрерывный мыслительный процесс, в ходе которого праздники возникают по мере рождения ценных идей. Она никогда не повторяется. Понимать это надо так: конечно, идёт непрерывный поиск нового материала, и в этом она достигла уровня высшего пилотажа. Конечно, есть «вечнозелёные» песни и стихи, игры и танцы (что уж говорить об упражнениях и примерах), используемые из года в год. Но каждый раз, идя на повторение, она «с нуля» думает — что это? Зачем? Куда встроить и как преподнести? Слово «рефлексия» она понимает, но произносить никак не научится: времени нет.

Но вот ещё одна занятная тема: Романна «прирастает» своими коллегами.

 

— Как ты с ними взаимодействуешь, почему они у тебя так пляшут и поют?

 

— Да как? Включая все рычаги! В моих помыслах настолько отсутствует всякая корысть, что они, наверное, покупаются именно на это. Я им не наливаю, не дарю ничего ни до, ни после того — ну, просто совсем ничего! Есть у меня тихое подозрение, что, с одной стороны, они знают, что мои предложения и просьбы заканчиваются, как правило, всё-таки классным результатом, а с другой стороны — что им просто интересно со мной работать. При этом они сами фонтанируют идеями.

Я стараюсь их роли выписывать хотя бы с намеком на литературный язык (если можно так сказать), а кроме того, там присутствует обязательно хорошая музыка, что, согласись, подкупает. Ну, и опять же, все роли и выступления настолько человечны, что это просто не оставляет равнодушным любого из моих исполнителей. Ну, сам знаешь, что я умею найти нужное словечко! Вот, чего за примером далеко ходить, в одной группе к малышам на праздник приходит Бабушка. Её играла их няня, которая обычно с ними обращалась так, что они ревели без конца — строга и криклива. Но на празднике, где, кстати, не было ни одного родителя и не перед кем было «делать лицо», она вся светилась добротой! Потому что она всё равно, в сущности, добрый человек, просто её не всегда и не на всех хватает — она уже совсем не молода.

 

А я думаю, дело ещё в том, что чуть ли не поголовно все работницы сада — великие актрисы, танцовщицы или певицы, но жизнь так сложилась, что только Романна даёт им развернуться по полной программе. И они показывают класс!

 

— Что у тебя «болит»?

 

— Как грамотно учить детей петь? Какую придумать программу музыкального воспитания воспитателя и всего персонала? Родителя? Как успеть сделать всё, что хочешь? Как внедрить в сад «Музыку для всех» — метод Н.А. Бергер? Как добиться гармонии со всеми остальными сторонами воспитания в детском саду? Как повернуть родителя к его ребёнку и объяснить ему, что ребёнку родителя всегда мало?

Эти вопросы — ещё далеко не все, и не все из них для меня только вопросы: некоторые из них — на пути к решению. Например, взаимоотношения родителя и ребёнка на праздниках и развлечениях. Ещё вопрос — как освободить, раскрепостить движения ребёнка. Вот тут первая «помощница» — «Ритмическая мозаика» А. Бурениной.

Направления в работе: всё то, что звучит в вопросах. Мечтаю о кукольном театре, где играли бы дети. О музыкальной классике в повседневной жизни сада. Сделать регулярными концерты классической музыки.

Чего мне не хватает? Всего! Я хочу узнать про гармоничное соответствие всех частей моего процесса. Есть курсы по пению (очень нужны!), есть — по музыкально-ритмическим движениям, есть ещё по чему-нибудь. А на каких-то курсах очень много рассказывают, как писать планы. Это, пожалуй, единственные курсы, которые мне не нужны. Всё остальное — то, чего мне не хватает. Любые курсы, в первую очередь, — общение и взаимообогащение с такими же, как ты сам.

В мечтах — хорошая материальная база как главное условие музыкального воспитания, как и воспитания вообще. Музыкальные инструменты!!!!!!!!!!!! Классная техника. В том числе — теле и видео. Смотрю записи праздника — всё как на ладони. Так мне ж это надо с воспитателями просмотреть и показать, где кто молодец, а где — пардон! Это наша учеба, а ёе нет.

Хотя горжусь: только при мне в зале появились люстры и напольное покрытие — сразу стало уютно, как дома, а мне вот этого и надо — уюта и тепла! Без «унисона» с заведующей этого не произошло бы никогда.

Не хватает профессиональной критики. О моей работе судят, как правило, неспециалисты. У них самый главный аргумент: как она играет! Балдеют от игры, и зачастую ею подменяют и все мои умения и знания, а их там, может, и нет вовсе…

 

Но не всё так печально.

И был день, и была аттестация. Сразу несколько человек, в том числе и заведующая, сдали на высшую категорию. Для Ирины же (было понятно заранее) сей акт явился просто неизбежной формальностью. В заключительном слове аттестовавшая сторона с искренним пафосом воскликнула:

 

— Ну, что сказать вам про вашего музруководителя? Вам просто сказочно повезло. Таких у нас больше нет. Любите её, хольте и лелейте!..

 

Она счастливо заблуждалась: они и сами все это знали. Есть, есть отдельные отечества, где чтут своих пророков «заживо». Когда Романна вернулась в сад, коллеги сказали ей: «Как долго мы тебя ждали!»

А что педагогу нужно? Чтобы ему доверяли и не мешали работать так, как он это разумеет.


Из газ.: Детский сад со всех сторон. 2002. № 17 (май). С. 4–5. Опубликовано под псевдонимом «Владимир Ильин».

Откорректировано Н. Жуковой, 19.01.2009


Для печати   |     |   Обсудить на форуме

  Никаких прав — то есть практически.
Можно читать — перепечатывать — копировать.  
© 2000—20011.
Top.Mail.Ru   Rambler's Top100   Яндекс цитирования  
Rambler's Top100